Все было так просто! Орми, смеясь в душе, шагнул в проем. Искрящаяся упругая поверхность подалась, обволокла его теплой дымкой и пропустила в подземный мир. Он стоял на каменной площадке в темноте; Эйле взяла его за руку. Снаружи не доносилось ни звука.

Энки тоже увидел вход. Он уже хотел шагнуть в него, но в последний момент остановился и сказал своим спутникам:

— Идите вперед. Я пойду последним.

Бату, не колеблясь, ступил в проем и исчез, оставив после себя легкое, смутное белое облачко, которое тут же рассеялось.

— Теперь ты, Аги.

Аги медленно приблизился к чудесному окну и занес уже ногу, но что-то остановило его.

— Я боюсь. Оно меня не пропустит.

— Нужно попробовать.

— Да, наверно… нужно…

Энки заметил, что Аги весь дрожит. Наконец, решившись, он шагнул вперед…

Аги не исчез сразу, как те трое. Его тело стало полупрозрачным и начало быстро погружаться в камень. Вот на поверхности осталась одна голова. Тут лицо Аги исказилось от боли. Он страшно закричал:

— Нет! Пусти меня! Пусти! Не-ет!

Глаза его налились кровью, лицо почернело. Он хрипел и задыхался. Энки опустился рядом на колени.

— Ну, давай, Аги! Держись! Еще немного!

Голова не проходила. Казалось, еще мгновение, и случится что-то ужасное.

— П-помоги! — выдавил Аги, превозмогая боль. Энки положил руку ему на темя, налег всем весом… Послышался хруст, голова Аги ушла в камень. Энки почудилось — в последний миг из глаз и ушей его хлынула кровь… Энки взглянул на свою руку — она в крови… Нет, это только мираж, наваждение, кровь растаяла как дым… На том месте, где только что была голова Аги, корчился чешуйчатый волосатый паук. Размером с кошку, с четырьмя коленчатыми ногами, по три пальца на каждой. Энки узнал его. Протянул руку, чтобы схватить и раздавить… Призрачная гадина перевернулась на брюхо и метнулась к краю скалы. Она двигалась быстро, как ветер, движения были неуловимы. Миг — и она прыгнула вниз.

Энки снял лук с плеча и, почти не надеясь на удачу, подбежал к обрыву. Паука из Марбе он не увидел. Но гуганяне были уже совсем близко. Грохотали чародейские палки, плюющиеся железом. Что-то чиркнуло Энки по голове, вырвало клок волос и ободрало кожу. В тот же миг он услышал голос, шедший неизвестно откуда:

— Убери рожу, болван, и заткни уши.

Энки похолодел и попятился, не сводя глаз с приближающегося войска.

— Уши, ублюдок! Груаг!

На этот раз Энки не посмел ослушаться. Понял по голосу: не подчинится — ему конец. Левое ухо он прижал к плечу, правое закрыл ладонью. В тот же миг снизу повалил дым. Он стелился по земле, и Энки не мог почувствовать его запаха. Облако дыма с четкими краями ползло, как живое. Оно оставляло след за собой — землю, усыпанную желтой хвоей, и голые деревья. Гуганяне остановились, замахали руками, многие замерли в нелепых позах, некоторые упали. «Слово, несущее смерть? — мелькнуло в голове у Энки. — Поэтому он велел мне заткнуть уши?» И он разжал их. Облако бросилось на гуганян, как хищный зверь, и поглотило войско. Из черной мглы донесся истошный многоголосый вопль, в последний раз громыхнуло оружие; потом все стихло. Из дыма вылетела гладкая, округлая железка. Энки понял, что это снаряд, выпущенный из гремящей палки. Он летел ему прямо в грудь, но…

Энки выпрямился и замер, не веря глазам. Железка летела все медленнее. Не долетев двух сажен до цели, она почти остановилась.

Время! Опять паучий ворожей из Марбе колдует со временем! Энки усмехнулся.

— Что ж, береги нас, береги… Только не взыщи потом, если мы тебе в конце так и не достанемся.

И он шагнул к невидимому каменному входу… Там опять была глухая скала, но Энки теперь знал, как настроить свою душу, чтобы сделать истинное явным… Окно открылось, Энки ступил в него — и вот он уже стоит в теплом мраке потайной пещеры рядом с друзьями.

Аги захохотал.

— Ты чего? — спросил его Энки.

— Уф! До чего же хорошо! Сам не знаю, — ответил Аги, давясь от смеха. — Вдруг стало так легко и свободно…

— Неудивительно, — хмыкнул Энки. — Видел бы ты, какая дрянь выдавилась из твоих мозгов, когда я втолкнул тебя в скалу.

— Какая? — спросил Аги глухо, сразу перестав смеяться.

— Наш старый знакомый. Колченогий марбийский демон, времяглотатель. Правда, изрядно уменьшенный. Ты, знаешь, все-таки следи за тем, что сидит у тебя в башке. Так и до беды недалеко.

— Непростое это дело — следить за тем, что делается в собственных мозгах, — подал голос Бату. — Я бы сказал, почти невозможное.

— Однако необходимое, — сказал Энки хмуро.

— Не надо! — Из темноты послышался звонкий голос Эйле. — Не спорьте. Мы все очистились, проходя сквозь заколдованный камень. Кто-то оставил на пороге больше, кто-то меньше. Но теперь мы все равны. Пойдем скорей к Старику.

— Где он, кстати? — спросил Орми, до этого времени молчавший. — И как мы будем искать его здесь? Такая темнотища — глаз выколи. А подземелье-то, похоже, не маленькое. Что бы ему самому нас встретить?

— Темнотища? Правда? — Голос Эйле звучал удивленно. — И вам всем тоже темно? Вы не видите этой просторной светлой залы и разбегающихся коридоров, теплых золотых сводов, стройных колонн?

— Я бы согласился и на тесную грязную пещеру с летучими мышами и слизнями, — сказал Аги. — Но я не вижу даже собственной руки, когда подношу ее к носу.

— Тебе придется нас вести, — сказал Орми. — Раз уж ты такая зрячая. Старика-то видишь?

— Да… Он глубже. Я поведу вас.

Орми положил руку ей на плечо, за его пояс схватился Бату, сзади пристроились Аги и Энки. И они побрели гуськом по ровному каменному полу, шедшему немного под уклон, и так спускались все ниже и ниже. В подземелье царила тишина. Шаги звучали гулко, и голос Эйле отдавался эхом в подземных коридорах:

— Ступенька! Еще ступенька! Поворачиваем налево! Так они шли довольно долго и решили отдохнуть. Достали из заплечных мешков небогатые запасы, то, что осталось после вчерашней охоты. Понемногу разговорились.

— Почему Старик нас не встретил? — спросил Орми. — Ведь мы не по своей прихоти к нему шли. Сам звал.

— Как тебе сказать, — вздохнула Эйле. — Вообще-то он нас встретил. По-своему. Он ведь здесь повсюду. Все это подземелье — его творение и в какой-то мере — он сам. Не его вина, что мы не привыкли к такому и не можем его увидеть.

— А куда мы в таком случае идем? Мы внутри его? Движемся от печени к желудку? Что за вздор!

— Мы идем к его телу. Найдем его, тогда он примет человеческий облик.

— А! — Орми задумался и смолк. Потом заговорил снова: — Слышь, Аги. Может, теперь, когда у тебя мозги прочистились, ты все-таки вспомнишь, что с тобой было? Что сделал с тобой одноглазый призрак и как ты попал в лес?

Аги долго медлил с ответом.

— Да, — произнес он наконец. — Мозги у меня действительно прочистились. И я теперь все помню очень хорошо. По крайней мере, мне кажется, что я все отлично помню. Я рассказал вам, как чудище в подземелье приказало мне подойти к нему. Верно? Потом я забыл. Так вот. Я занес ногу, чтобы сделать шаг. А опустил ее уже в этом лесу. Я уверен, что между этими двумя мгновениями не было абсолютно ничего. Всего один шаг. Занося ногу, я был в Хазе, в умиральне третьей категории, глубоко под землей. Опустил ее в. Диких землях, в предгорьях Мару, в двух днях пути от этой скалы. Мало того, опуская ногу, я уже знал, где нахожусь, и знал, что должен вас догнать.

— Это ничуть не больше похоже на правду, чем то, что ты говорил раньше, — заметил Бату.

— Зато на этот раз я уверен в своих словах.

— Ты и тогда был уверен.

— Но ты знаешь не хуже нас, — сказал Энки, — что человек не может мгновенно перенестись из одного места в другое. Тем более на такое большое расстояние.

— Наверное, тебя усыпили, — сказал Бату. — Это самое простое объяснение.

— Скажи, Аги, — заговорил снова Орми, вдруг оживившись. — Какая погода была в тот день, когда ты попал в лес и когда тебя привели в умиральню?