У него не было детей и практически не было родных: он расстался с ними очень давно, чтобы отправиться в Черный город и заняться там своим новым ремеслом. Его жена умерла от рака пятнадцать лет назад, так и оставшись бесплодной и не осуществив своей мечты о большой семье. Однако она нежно любила своего мужа, и они были счастливы во всем, если не считать пустого дома над магазином игрушек, который Редрик Бобе построил в расчете на целый выводок детишек. Белинда Бобе и ее муж много лет пытались зачать ребенка и усердно молились Небесам о даровании им жизни, но Бог оставался глух к этой мольбе. После десяти лет бесплодных попыток они отправились в приют при соборе, уверенные в том, что священники не отвергнут столь любящую чету. Но слуги Бога на земле были так же враждебны им, как и их Небесный Покровитель.

— Вы слишком бедны, — объявили они.

Это было давно, когда таланты Дудочника еще не были замечены. А позже, когда у них появились деньги, чтобы заботиться о ребенке, священники приюта захлопнули перед ними двери под новым предлогом:

— Вы слишком стары.

Белинда Бобе была убита горем. Сердце Редрика Бобса ожесточилось. А спустя год Белинда впервые вынуждена была бороться с раком. Для супружеской четы это стало началом мучительного десятилетия. В конце концов болезнь заживо пожрала Белинду, и вот почему теперь Дудочник редко улыбался, вот почему он запирался в своей мастерской и прятался даже от глаз восхищенных ребятишек. Вот почему он и в этот вечер был занят работой.

Оставшись один за закрытыми ставнями в мастерской позади лавки, Редрик Бобе умело посадил капельку клея на тончайшую опору деревянной башни. Крошечная деталь была всего одной из тысячи таких же, а вместе они составляли сложную структуру из соединяющихся друг с другом кусочков, которым предстояло сложиться в звонницу гигантской модели. Создание модели Собора Мучеников поставило перед мастером несколько интересных проблем, не последней из которых было изображение огромной башни из меди и железа. Ее надо было сделать идеально точной, прочной и не нарушить масштабов. И хотя Редрик Бобе не получил инженерного образования, он считал, что имеет духовное сродство с теми, кто много лет назад строил этот собор. Уверенной рукой Дудочник установил опору на место и осторожно прижал. Клей медленно выступил наружу. Второй рукой он взялся за тряпочку и вытер излишки клея. Удовлетворенный результатом, он отступил на шаг, чтобы оценить свою работу.

Звонница была наполовину закончена. Еще неделя — и все будет готово. Тогда он возьмется за основную конструкцию. Дудочник поморщился, сомневаясь, удастся ли уложиться в жесткие сроки, установленные графом. Подобная работа требует прежде всего терпения и времени, а Бьяджио не дал ему второго, поскольку не имел первого. Что еще хуже, до праздника Истрейи оставались считанные недели. Дудочник стиснул руки и стал рассматривать тщательно выполненную модель. Она была прекрасна: стыдно будет ее уничтожить.

— Почти пора, Белинда, любовь моя, — прошептал он.

Он был уверен, что Белинда по-прежнему присматривает за ним. На смертном одре она обещала, что никогда его не оставит.

Все нужные материалы лежали перед ним. Огромные куски дерева, крошечные металлические скобы и болты, золотистая проволока и мотки ниток, разноцветное стекло и сотни разных красок — все было разложено на покрытом опилками полу. На вбитых в стену крючках висели его инструменты — и большие, размером с руку, и настолько маленькие, что их едва можно было увидеть. Тонкая работа часто требовала тонких инструментов, и такие приспособления он держал в отдельной коробке на верстаке и ревниво их оберегал: они были большой редкостью, и он сам привез их из Фоска много лет назад. У него были отвертки и крошечные молоточки, клещи и штырьки и крохотные иголки, которыми можно было проделать незаметное отверстие. Эти крохотные кусочки стали для Дудочника бесценными сокровищами. Они давали его жизни смысл и порядок. И то, что он создает в этот раз — возможно, самое сложное изделие в его жизни, — прославит его навеки.

«Или обесславит», — подумал Редрик Бобе, хмуря брови. Он все еще не мог сказать с уверенностью.

В мастерской было холодно, и пальцы стали неметь. Дудочник подошел к чугунной печке и длинными щипцами подбросил угля. Закрыв дверцу печки, он приложил ладони к теплому металлу. Приближалась зима, а зиму он всегда не любил. Потому он и переехал сорок пять лет назад на юг, в Черный город с его высокими шпилями и громкой славой. Первое, что он тогда увидел, был Черный дворец, стоящий на скальном монолите, привлекающий к себе взоры за много миль. Это зрелище переменило его навеки, да и другие чудеса столицы тоже. Но ничто не могло сравниться красотой с Собором Мучеников. Хотя Черный дворец был выше и пышнее, настоящей драгоценностью города был собор — единственное строение Нара, которое все еще могло вызвать слезы на глазах старого мастера. В течение многих лет он сделал несколько попыток передать красоту собора в своей модели, но каждый раз терпел неудачу. Слишком сложным был собор, слишком причудливым. Но время и ненависть обострили его умения, и наконец он был готов создать свой шедевр. Грея замерзшие пальцы, Дудочник снова посмотрел на свой миниатюрный собор и улыбнулся.

Вдали настойчиво зазвенел колокольчик. Дудочник убрал руки с печки, пытаясь угадать, кто бы мог побеспокоить его в столь поздний час. Осторожно пройдя через мастерскую, он остановился на пороге лавки и, не выходя из тени, посмотрел на дверь. Стекло было занавешено, но Редрик Бобе смог увидеть на ткани силуэт, нарисованный уличным фонарем. Фигурка была очень маленькой — не выше ребенка.

Дудочник решил, что это нищий. Они постоянно надоедали ему, выклянчивая поиграть игрушки с витрины. Он направился к двери — и тут услышал конское ржанье. Этот звук его удивил. Дверной звонок снова звякнул: человечек у двери нетерпеливо дернул шнурок. Сквозь витрину Редрик Бобе заметил у своей лавки большой коричневый фургон. Четверо крепких мужчин стояли, прислонившись к фургону, и ждали, пока откроется дверь. Крошечная фигурка у его порога еще раз позвонила в дверь, а потом начала в нее стучать.

— Дудочник Бобе! — позвал незнакомый голос. — Открывай!

Голос был высокий и пронзительный, как у ребенка, но немного громче. Дудочник озадаченно думал, что ему делать. Он ожидал агентов Бьяджио, но не рассчитывал, что они явятся в такой час и в таком количестве. От страха у него даже задрожали обычно такие уверенные руки.

— Иду! — крикнул он, бросаясь к двери.

Он поспешно отодвинул засовы и приоткрыл дверь. Ночь ворвалась в лавку холодным ветром. На крыльце стояла крошечная фигурка, облаченная в черное. Человечек смотрел неестественно яркими глазами. По чертам лица это был взрослый человек, но рост у него был маленький, почти как у карлика. На лице у него не было улыбки и ярко сверкали синие гипнотические глаза.

— Министр Бовейдин! Вы?

— Открой дверь, Бобе, — отрывисто бросил карлик. — Мы тебе привезли одну штуку.

Дудочник открыл дверь и высунул голову, чтобы лучше рассмотреть фургон. В нем стоял гигантский деревянный ящик. Мужчины, стоящие у фургона, равнодушно взглянули на мастера. Увидев размер ящика, Дудочник охнул.

— Это оно? — недоверчиво спросил он. Карлик кивнул:

— Оно.

— Все это? То есть такое огромное? Министр науки Нарской империи пролез в лавку, протиснувшись между ногами мастера.

— Не волнуйся. В основном это деревянный крепеж для поддержания стабильности. Само оно ненамного больше меня. — Его странные глаза скользнули по лавке. — Надо его побыстрее занести. Куда можно его поставить?

— Ко мне в мастерскую, — ответил Дудочник. — Она за лавкой. Вы поможете мне его распаковать?

— А как же! Не брошу же я его просто так?

Бовейдин направился в глубину лавки и на несколько секунд исчез в мастерской. Вернувшись, он одобрительно кивнул.

— Подойдет, — сказал он, вышел на улицу и повелительно махнул рукой грузчикам.