— В другой раз, — ответил Эррит. Он протянул руку. — Пожалуйста, дитя, помоги мне встать. Эти процедуры отнимают у меня много сил.

Лорла протянула ему руку и приложила все силы, чтобы помочь тучному епископу подняться на ноги. Секунду он качался на нетвердых ногах, но быстро обрел равновесие.

— Да, — выдохнул он. — Да, теперь я быстро приду в себя. Спасибо тебе, дитя. А теперь… — Он озадаченно посмотрел на нее. — О чем это ты меня спрашивала?

— Про Элиоэс! Дараго сказал, что ты можешь мне о ней рассказать.

— Могу, — подтвердил Эррит.

Он перешел из приемной в спальню, где оказалась невероятно пышная постель. Жалюзи были открыты, и в комнату лились потоки света. Епископ рухнул на мягкий матрас. Отдышавшись, он похлопал по кровати, приглашая Лорлу сесть рядом с ним. Лорла послушно умостилась рядышком и приготовилась внимательно слушать.

— Я расскажу тебе все про Элиоэс и научу всему, что я знаю про священную книгу. Ты будешь учиться и крепнуть, малышка. Но сначала расскажи мне о росписи. Ты видела ее целиком?

— Она была открыта, — ответила Лорла. — Дараго и его подмастерья над ней работали. Да, я видела ее всю.

— Она очень красивая? Ее почти закончили?

— Очень красивая, — подтвердила Лорла, тая от одного воспоминания. — Красивее всего на свете. И — да, по-моему, ее почти закончили. Дараго говорит, что скоро должен будет ее тебе открыть. Для твоего праздника. Крейна?

— Истрейи. Крейн — это месяц покаяния. Но ты почти не ошиблась. — Он нахмурился. — Ты знаешь, что такое крейн, Лорла? Или я забыл тебя просветить?

— Я заметила, что священники украшают храм. Но что такое крейн, я не знаю. Простите.

— Тебе не за что извиняться. Это я должен был тебе объяснить, но забыл, насколько вы были отрезаны от жизни у себя на Драконьем Клюве. — Он постепенно приходил в себя. С каждым вздохом его кожа остывала, складки лица расправлялись. Эррит обнял ее за плечи. — Перед началом крейна будет большой праздник, который называется Сеским. Весь Черный город будет пировать, готовясь к месяцу лишений. Будут музыка и танцы, лакомства и акробаты. — Он рассмеялся от радости. — Я сам тебя туда поведу! На улицах будет так красиво. Хочешь?

— Да, — ответила Лорла, обрадованная такой перспективой. — Это будет для меня большим подарком ко дню рождения.

— Ко дню рождения? — переспросил епископ. — Лорла, у тебя скоро день рождения?

Сделав вид, будто проговорилась случайно, Лорла отвела взгляд.

— Да, отец. Прости. Мне не надо было тебе говорить.

— Но почему же? Это радостный день, дитя. Я так доволен! Теперь мы сможем отпраздновать сразу и Истрейю, и твой день рождения. Как чудесно!

Лорлу снова охватили угрызения совести. С каждым днем обманов она ненавидела себя все сильнее.

— Это же ничего особенного, отец. Я хочу посмотреть на праздник. Вот и все.

— И посмотришь, дитя, обязательно посмотришь, — пообещал Эррит, одаривая ее улыбкой, полной обожания. — Мы отпразднуем Истрейю и твой день рождения, и в этот день я буду обращаться с тобой, как с принцессой. На улицах будут лоточники, можно будет купить прекрасные вещи. И все лавки будут открыты. — Он наклонился и поцеловал ее в макушку. — Подумай как следует, ты должна выбрать себе подарок. Что-то совершенно особое!

Лорла ответно ему улыбнулась. Она уже знала, что станет для нее идеальным подарком.

Минина лошадь трусила по усеянному трупами полю. Девушка поражалась резне, которую устроил ее отец.

На северном ответвлении Драконьего Клюва — ответвлении Энеаса — стоял очередной морозный день. Дикий ветер трепал плащ Нины, пробиваясь сквозь ткань, словно острый клык. Снег покрывал дорогу и заброшенные дома с закрытыми окнами. Окоченевшие тела на улицах смотрели обледенелыми глазами, где навеки застыл ужас. Скрытое густыми облаками солнце безуспешно пыталось согреть землю. В потеках замерзшей крови на дороге отражались свет и снег. Лошадь Нины брела, сама не зная куда, и всадница ее, ошеломленная зрелищем, тоже не знала, куда ей ехать. Лишь гулкий топот копыт нарушал тишину этого жуткого дня. Впереди возвышалась Серая башня, высокая и темная, с сотнями мертвых окон. Дом герцога Энеаса осенял разрушенный город: мрачное надгробие для заледеневших мертвецов.

Глубока и страшна была жажда мести у герцога Энли. До этого дня Нина даже не знала, насколько глубока. Вся таящаяся в нем ярость, вся его ненависть к брату излились мощным потоком, беспощадной приливной волной. Нина осматривалась и с ужасом сознавала, что совершенно ничего не знает о человеке, которого называла отцом.

— Боже мой, Гарт, — прошептала она почти неслышно за шумом ветра. — Неужели это все ваша работа?

Рядом с ней ехал Гарт Дорийский со своими спутниками — дюжиной наемников со своей родины.

— У меня был приказ, девица, — ответил он, не дрогнув. Казалось, Гарта не трогает ничто: ни жестокий холод, ни ужасное деяние, которое он совершил.

— Чей приказ? — спросила Нина. — Моего отца?

— Да. И моего нанимателя, — ответил наемник. Окружавшие его солдаты кивнули, словно это снимало с них вину в резне. — Приказы Бьяджио были вполне определенными, — добавил Гарт. — Я сделал то, за что мне заплатили.

Нина больше не могла на него смотреть и перевела взгляд обратно на останки мужчин и женщин… и даже детей. Разбитые шлемы с вороньими головами закрывали безлицые черепа солдат — защитников герцога Энеаса. Их разрубленные останки валялись повсюду, окоченевшие на морозе. Скрюченные мертвые пальцы тянулись к небу. Здесь находился самый крупный поселок северного ответвления, стоявший в окружении полей и прежде заселенный крепкими крестьянами. Он был стерт с лица земли. Другие поселки Гарт со своими наемниками не тронул, но этот не пощадил. Здесь, у подножия Серой башни, прошла битва. Войска Энеаса защищали память своего герцога — и заплатили за это жизнью. Без защиты воздушной армии отряды в вороньих шлемах потерпели поражение. Неведомый граф с Кроута потратил целое состояние на наемников, которым было приказано захватить северное ответвление: под командованием Гарта их было почти три сотни. Нина плохо разбиралась в вопросах войны, но она часто слышала разговоры своего отца на эту тему. Герцог Энли был воинствен и постоянно думал о своем брате, правившем на противоположном берегу залива. Теперь его одержимость вырвалась на волю — с роковыми последствиями.

Нина с отвращением закрыла глаза. Это был ее народ. Увидев его безжалостное уничтожение, она усомнилась в здравом рассудке отца.

— Боже правый, он никого не оставил! — сказала она дрожащим голосом. Зрелище подавляло ее. — Как ты мог, отец? Как мог?

На этот вопрос ответа не было. Нина никогда не думала, что он способен на подобное зверство. Она перевела взгляд на стоявшую вдали опустевшую башню: там остались только трупы и разгневанные призраки. Она не была здесь больше десяти лет. Тогда она могла свободно бродить по крепости дяди, радовалась возможности побыть с ним и его воронами. Она, как и все остальные, была счастлива жить на мирной земле.

Времена разительно изменились.

— Гарт, вы чудовище. И вы, и все ваши люди. Гарт моргнул, не теряя спокойствия.

— Я говорил вам, что вы здесь увидите, Нина. Но вы так же упрямы, как ваш отец. — Он начал поворачивать коня. — Поедем. Давайте возвращаться. Если бы сейчас стояло лето, вонь была бы убийственная.

— Подождите, — отрезала Нина. — Я не закончила.

В ее голосе было достаточно стали, чтобы Гарт ей повиновался. Он действительно предостерегал ее, более того — умолял ее не приезжать сюда. Но Нина слишком долго вынуждена была сидеть в Красной башне, гадая, что произошло в замерзшем мире за ее стенами. С тех пор как отец повез Лорлу в столицу Нара, Гарт и его наемники времени не теряли. Нине нетрудно было догадаться, чем именно они занимаются, однако она не ожидала такого ужаса. Она даже питала пустую надежду на то, что ее дядя еще жив.