Фиггис повторял и повторял слова. Гилвин не знал, что происходит, да и не беспокоился об этом. Как хорошо быть здесь, в одиночестве, полностью расслабленным. Он слушал голос Фиггиса, как будто это была небесная музыка.

Когда Гилвин проснулся, то чувствовал себя на удивление освеженным. Он все еще лежал в зале каталога, но огромная машина уже прекратила жужжать и наступила тишина. В комнате было темно. Единственная свеча догорела. Встревоженный, Гилвин поднял голову и огляделся. Фиггис примостился на другом конце стола, держа на коленях табличку и что-то в ней записывая.

— Фиггис? Что случилось? Я уснул?

Фиггис продолжал писать.

— Можно сказать и так. Ты рассказал мне потрясающую историю Ты что-нибудь об этом помнишь?

Гилвин подумал минуту, и вдруг в его сознании возникла четкая картина: маленькая женщина и ее громадный спутник.

— Да! Теперь я все помню. Эта женщина…

— Ну, и отлично, — сказал Фиггис. Он встал и поднял табличку, чтобы Гилвин мог увидеть. — Я все записал, Гилвин. Каждое слово. Потрясающе!

Аллея, женщина-малютка и ее телохранитель Трог, сверкающий амулет и духи, которых она вызвала — все это было на табличке.

— Невероятно, Гилвин, — сказал старый ученый. — Ты видел Ведьму Гримхольда!

— Правда? — Гилвин не был настолько уверен. — Откуда ты знаешь?

— Я читал о Гримхольде, все, что сумел найти. Твоя история совпадает с тем, что я прочел. Ты говорил, она была крошечной и напоминала эльфа, а волосы у нее — белые, как снег. Вот об этом упоминается в историях!

— И на ней еще был плащ, сверкавший всеми цветами радуги, — вспомнил Гилвин.

— Точно, всеми цветами радуги, — восхищенно подтвердил старик. — Легенды подтверждают это, а еще — то, что она управляет духами.

Гилвин ушам своим не верил.

— Что, так и написано?

— Ну, не во всех историях. О Гримхольде многое пишут, в том числе, и всякой чепухи и домыслов. Но во многих легендах описывается тот же персонаж, что и виденный тобой. Значит, мы кое-что обнаружили. Удивительно. Я с трудом верю, что это правда.

Ну и чудеса творятся! У Гилвина закружилась голова.

— Фиггис, она помогла мне. Я уверен в этом. Но мы не можем точно сказать, что она и есть Ведьма Гримхольда!

— Я знаю. Нутром чую, — возразил Фиггис.

— Но почему? — Гилвин встал с кресла. — Даже если они из Гримхольда, что ей делать в Коте?

— Не знаю, но у нее амулет. Ты видел его, он в точности такой, как у Кассандры. Я как раз его ищу, это Око Господа, — все еще дрожа от возбуждения, Фиггис повернулся в кресле. Его глаза сузились.

— Столько вопросов, — прошептал он. — Я ошибся насчет жены Кадара. Второе Око — не у нее.

— Кто такой Кадар? — спросил Гилвин.

— Каган Кадар из Джадора. Вроде нашего короля. У него мы забрали первое Око. Легенда гласит, что его зирха — его жена — носит второе Око. Но я ошибся. Ошибся во многом. Смотри, вот старая книга, привезенная мною из Джадора. Здесь я впервые прочел про амулеты. В ней говорится, что хозяин тайного места носит Око Господа, а жена — второе. Но я ошибся насчет тайного места, Гилвин. Это вовсе не Джадор. Это Гримхольд.

— А кто такой хозяин тайного места?

— Ведьма. Она и есть хозяин тайного места, а не Кадар.

— Значит, Кадар — ее жена. Что за чушь?

— Ты прав. Конечно, чушь. Но, по крайней мере, мы знаем, у кого — второе Око.

Гилвин кивнул.

— Хорошо. Теперь ты можешь сказать Акиле, что вторжение не нужно.

Фиггис покачал головой.

— Нет, я не могу.

— Почему?

— Подумай минуту, Гилвин. Как ты считаешь, что сделает Акила, узнав, что амулет здесь, в Коте?

Гилвину не понадобилось на это много времени.

— Он весь город разнесет в клочья в поисках амулета.

— Верно. Или, того хуже, уверится, что Гримхольд существует. Люди, вроде Трагера, не угомонятся, пока не отыщут его. Мы навлечем на всех беду. Не только на джадори, но и на людей из Гримхольда.

— Каких людей? — Гилвин чуть не рассмеялся. — Ведь, согласно легендам, там живут одни чудовища!

— Чудовища? Вроде того, что ты видел?

— Ну да, наверное.

— И все равно, это люди, Гилвин. Там должны быть люди. Волшебные, странные, но все равно люди. И они попадут в беду, если Акила и Трагер обнаружат их. И это еще не все. Как насчет тебя?

— А что насчет меня? — спросил Гилвин.

— Ты тоже в опасности. Если я передам Акиле твой рассказ, он вытрясет из тебя всю информацию.

— Нет, — рассмеялся Гилвин. — Он не тронет меня.

— Разве? Почему ты так в этом уверен? Говорю тебе, ты не знаешь Акилу. Не знаешь, каким он стал. Если хочешь говорить о монстрах, начни с Акилы.

Желудок Гилвина скрутило болью. Он не думал, что встреча со странной женщиной приведет его к беде. Но логика Фиггиса казалась неумолимой.

— Что же нам делать? — спросил он. — Если нельзя рассказать все королю и обезопасить джадори и нас самих, как быть?

Записка, переданная Кассандрой для Лукьена, все еще лежала на столе. Фиггис поднял ее.

— У нас есть записка, молодой человек.

— Фиггис, ты с ума сошел? После всего, что ты мне порассказал, ты все еще хочешь заставить меня выполнять распоряжения королевы?

— Это единственный выход, — сказал Фиггис. — Кто-то должен вызволить Кассандру из Лайонкипа, а также предупредить джадори. Мне это не по силам. Я стар и не могу оставить библиотеку. Меня хватятся. Акила будет задавать вопросы и кое-кто попадет в беду. Но если уедешь ты…

— Меня никогда не хватятся, — горько изрек Гилвин.

— Извини, но это правда. Нам нужен Лукьен, Гилвин. Он единственный, кто может спасти и Кассандру, и джадори.

— Но как? Разве ты знаешь, где он? Правда, Кассандра думает, что ты можешь знать.

— Королева мне льстит. У меня нет ни малейшего предположения, где был Бронзовый Рыцарь все эти шестнадцать лет. Но, может быть, кое-кто знает. Человек по имени Брек. Он был лейтенантом под началом Лукьена и его близким другом. Когда Лукьена изгнали, Брек в знак протеста уволился из гвардии.

— О! И где же он сейчас?

— В Лиирии, живет в пригороде Кота. В последний раз я говорил с ним пять лет назад. Он обещал Лукьену держаться поближе к Кассандре, чтобы беречь ее, — Фиггис печально улыбнулся. — Конечно, Брек ничем не мог ей помочь. Но такова была воля Лукьена. Брек велел мне приходить, если понадобится помощь или если Кассандра попадет в беду.

— Ну вот, этот день, похоже, настал.

— И вправду, — Фиггис снова встал с кресла.

Для Уилла Трагера самым ужасным местом в мире была его собственная память. Дворец, состоящий из темных, мрачных коридоров и запертых дверей, ключом от которых владел лишь он сам. В этом жутком месте висели портреты героев, наблюдавшие за ним сквозь года с усмешкой. Уиллу Трагеру было за сорок, и считалось, что среди военных ему нет равных на континенте. Его боялись; он сам и выстроенная им в Лиирии военная машина вызывали отвращение и ужас, но Трагеру было мало. Его воспоминания толкали его вперед, травили, словно дикие псы. А во главе своры стоял его давно умерший отец.

Уилл происходил из древнего рыцарского рода. Отец выиграл первую битву при Редторне, когда ему было всего шестнадцать, и его подгоняли, без сомнения, псы под руководством его собственного отца, легендарного деда Уилла. Это напоминало лихорадку, охватившую целые поколения, и Трагер жестоко страдал от нее. Он не мог взять в руки меч без того, чтобы мысли о наследии не посетили его. Когда он скакал в атаку, за плечом давал советы умерший отец, насмехающийся и нашептывающий оскорбления. Трагер-старший умер молодым, в возрасте сорока пяти лет — рииканская стрела пронзила его сердце. Ему было тридцать, когда молодая жена родила сына Уилла, и к тому времени он был широко известен при дворе короля Балака. Знали его как прекрасного воина, и он безжалостно муштровал сына в воинском искусстве, заставляя не посрамить честь мундира. Он усадил маленького Уилла на коня прежде, чем тот научился твердо стоять на ногах, на шестой день рождения подарил ему кинжал и начал учить мастерски владеть мечом. Он гонял сына день и ночь, укрепляя его тело и дух, оставляя на теле рубцы от ударов, а на душе — от обид. Уилл Трагер уже в юности отличался успехами, и любой отец — кроме его собственного — гордился бы им. Но Рори Трагеру были неведомы человеческие чувства. Ему было недостаточно того, что его сын без устали скакал на лошади и бился с мужчинами в два раза крупнее себя. Их род славился боевыми традициями, и лишь лучший из лучших мог принять знамя Трагеров, чтобы нести его в будущее.