— Боги, сынок, — ответил Мор, голос которого казался почти разгневанным. — Откуда же мне знать? Если у этого Филиппа были бы мозги, хотя бы такие, как у ползучего таракана, он бы держал Мельбу в узде. Он на самом деле, по-настоящему не может желать войны с нами. Кроме того, он не может знать, что Келвина у нас нет.

Да, Келвин, подумал Лестер. Теперь все считали, что он может сделать все, и чем дальше от Рада, тем более преувеличенными были рассказы о нем. Мифическими героями нельзя ни пренебрегать, ни вызывать безнаказанно на поединок! Филипп может быть мальчишкой, но он был мальчиком-королем. Мельба может управлять делами, но Филиппу принадлежит решающее заключительное слово, и он должен удостовериться в том, чтобы его команды были бы приказами короля.

— Ты думаешь, что нам удастся просто въехать в Аратекс без битвы и затем спокойно выехать оттуда вместе с Сент-Хеленсом?

— Думаю, выехать оттуда, мы выедем, так или иначе, но я не думаю, что нам следует беспокоиться о битве.

— Ты имеешь в виду Мельбу и ее магию, — сказал Лес.

— Конечно.

— О чем это вы там вдвоем разговариваете, — спросил генерал Бротнер, гарцуя неподалеку от них на своей лошади. Лестер всегда невольно улыбался, когда думал о нем, как о генерале, хотя конечно же он сам был лучшим, самой подходящей кандидатурой; перед войной за Освобождение Рада он был одним из вечно нуждающихся прощелыг во Франклине, напиваясь до ярко-синего румянца на лице и ежедневного остолбенения и спячки.

— Просто рассуждали о Мельбе, — сказал Лестер. Ну вот, он и высказал это и теперь должен рассказать и о своих неподобающих ему сомнениях.

— Мудро все заранее спланировать, — сказал Бротнер. — Если Филипп натравит ее на нас, мы потребуем ее голову.

— И это остановит ее? — Лестер не мог быть вполне уверен, что Бротнер шутит.

— О, Боги, конечно же. Она не так уж могущественна. Если она прибегнет к своему большому удару, мы просто прижмемся к земле и переждем его. Никто из нас не будет летать так, как Сент-Хеленс. Я бы мог отсоветовать ему делать это! Магия, сама по себе достаточно плоха, но когда вы притворяетесь, что все понимаете в ней и называете это наукой, то это еще хуже.

— Она так же ненадежна?

— Конечно! посмотрите на то, какие неприятности она вызвала во дворце Рада.

— Мы не знали, что это был лазер Джона Найта, который вызвал такие разрушения. Но вероятно это нам помогло.

— Я только надеюсь, что он сжег этим лазером бывшую королеву Рада. Лично я сомневаюсь, что она или ее супруг могли бы выжить.

— Келвин считает, что ей удалось бежать, — сказал Лестер, не рассказывая все, что ему было известно: если Бротнер и не слышал ничего о путешествии Кайана и о том, что Келвин последовал за ним, ему совсем не обязательно было просвещать его на этот счет.

— Келвин мог и ошибаться. Помнишь, я ехал вместе с ним, когда тебя сбили с ног, оглушили, а его захватили в плен. Это чуть не стоило нам поражения в войне.

— Только потому, что никто кроме его маленькой сестренки не верил в то, что мы можем выиграть, сражаясь против магии. Но мы все же выиграли, случайно, хотя нам потребовались лазеры Джона и перчатки Келвина. Одновременно выиграли и магия и наука.

— И еще пророчество. Не забывай о пророчестве!

— Да, может быть, это-то больше всего и помогло нам. — Они приближались к боковому ответвлению дороги, которое вело к реке и к Аратексу. Генерал высоко поднял голову и колонна, которая была образована шеренгами из четырех всадников, теперь перегруппировалась в шеренги по двое. Они продолжали ехать вперед, впереди всех генерал на своем большом белом коне, сзади Мор на вороной лошади, а рядом с отцом — Лестер на своей чалой лошади. Они подъехали к реке и стали переходить ее вброд. Лестер поднял глаза и посмотрел на небо; ясное, чистое, только с несколькими небольшими облачками. Ветра не было, даже легкого ветерка, колышущего рябью неглубокие воды.

Копыта боевых коней монотонно шлепали по воде. Время от времени капли мутноватой воды попадали Лестеру в лицо. Комок глины угодил ему прямо в глаз: он счистил его и снова посмотрел на небо. Небо теперь стало немного темнее. Над головой стремительно неслись облака, вероятно приводимые в движение магией. Луч солнечного света упал прямо на плоскую вершину Горы Фокусника, которая как молчаливый часовой возвышалась над проходом Мертвеца. Была ли там наверху старая Мельба? Или она превратилась в орлокоршуна или, то более вероятно, в стервятника-бузвала? Он легко мог себе вообразить, что она была одной из кружащих там над головой черных птиц. Мог ли мальчик-король контролировать ее или управлять ею, если она обладала таким могуществом, как об этом рассказывали. Было ли вообще у слабого Филиппа желание и воля хотя бы попытаться сделать это? Нельзя ничего начинать делать просто по собственной прихоти. Делегация из одного королевства в другое, даже хотя бы она и была составлена из вооруженной кавалерии при полных боевых доспехах, едва ли была достойна такой атаки.

Неожиданно громко завыл ветер. Волны, увенчанные белыми барашками возникли на воде прямо перед ними и под брюхом у их лошадей. Огромные капли начавшегося дождя вздымали фонтанчики. Над всадниками зловеще прогрохотал гром.

Генерал Бротнер высоко поднял вверх знамя Рада: флаг, на котором был изображен большой плод яблонегруши, который пересекал стебель кукурузобоба на поле из чередующихся коричневых и зеленых полос. Такой символ, поднятый над колонной означал мир или, по крайней мере, невраждебные намерения. Это был план, по которому их должны были принять как дипломатическую миссию от одного суверена к другому, из одного королевства в другое. Позднее, если их миссия потерпит поражение, а это вполне могло произойти, они могли бы решить, что предпринимать в конкретных обстоятельствах. Там, в Раде, король Рафарт уже тайно и осторожно отправил посольство в Троод, чтобы договориться о наемниках в случае войны.

Ветер дул все сильнее и сильнее, много сильнее. Наклонив голову от порывов ветра, почти задыхаясь от воды генерал Бротнер не отдавал им приказа поворачивать назад. Потому что это выглядело бы не очень правильно? Не так как надо? Или потому, что если они уступят этим угрозам он и его войска и все жители Рада будут посрамлены? Но предположим, что это были не просто пустые угрозы? Предположим, старая Мельба и впрямь хотела атаковать и прикончить их?

Ветер стих, хотя вода продолжала подниматься. Над головой летала огромная черная птица. Была ли это колдунья? Мельба?

— Ак! Ак! Уходите прочь! Уходите прочь! — кричала птица.

Этого было достаточно, чтобы рассеялись все сомнения! Лестер посмотрел на Бротнера, затем подъехал поближе к генералу.

— Для нас было бы лучше…

— НЕТ! — сказал Бротнер. Он принял решение. Его нельзя было так просто запугать и заставить повернуть войска.

Мор подъехал к ним поближе. — Я хотел бы, чтобы твоя Джон была рядом, чтобы прихлопнуть колдунью камнем из своей пращи, Лес.

— Не говори так, отец! Джон уж точно попыталась бы это сделать!

Генерал повернулся к ним лицом.

— Лучники, подстрелите эту отвратительную птицу!

Немедленно дюжина стрел была вытащена из дюжины колчанов, были подняты луки, натянуты тетивы, и стрелы выпущены в цель. В это время птица взлетела все выше, видя их намерения. — Вы пожалеете об этом, — пронзительно прокричала она.

Затем стрелы поравнялись с ней: четыре стрелы оказались выше, три пониже, две с каждого ее боку и одна стрела угодила прямо в ее тело. Кровь и черные перья разлетелись, когда наконечник стрелы вонзился прямо в сердце создания. Птица стремительно рухнула вниз и упала ниже по течению. Какое-то время она держалась на воде, а затем исчезла. Там, где она упала, на воде показались пятна крови.

Мужчины радостно закричали. Лестер обнаружил, что он ликует наравне со всеми. Старый добрый Бротнер, он сделал в точности все так как надо! Это закончит власть колдуньи над мальчиком-королем из Аратекса: прикончит ее навсегда и восстановит королевство таким, каким оно и должно быть, самым точным и близким подобием Рада.