Мег поразилась, услышав в холле голос Алена Монтеня.

– Скажи мадам Живерни, что адъютант генерала Бонапарта желает поговорить с ней. – В тоне было что-то высокомерное, это возмутило Мег, но в голосе звучала и угроза.

Ее первой мыслью было, что его послал Наполеон, чтобы он сообщил об отмене тайного свидания. Но этот высокомерный тон не подходил для посыльного.

Мег проскользнула в спальню и села у туалетного столика, изучая свое отражение в зеркале. Немного румян, пудры – и в мягком свете свечей ее бледность стала не так заметна. Она посмотрела через плечо на ворвавшуюся в спальню Эстеллу.

– Кто там, Эстелла? – Мег сама была удивлена своей холодной отстраненности. Она не ощущала никакой паники. Мозг ее работал быстро и абсолютно четко. Она будет приветствовать Монтеня с величественным негодованием по поводу такого бесцеремонного вторжения – ведь она намеревалась провести этот вечер в спокойном одиночестве.

– Адъютант генерала Бонапарта, мадам. – Горничная от волнения мяла в руках свой передник. – Он говорит, что хочет вас видеть.

– В самом деле? – недоверчиво произнесла Мег. Она обернулась и подняла брови: – Что ты говоришь? Как он может настаивать на этом?

– Ах, мадам, но он так и сказал.

– В таком случае ему придется подождать, – ответила Мег, снова поворачиваясь к зеркалу. – Я еще не переоделась к ужину. Беги вниз и скажи Дени, пусть проводит нашего гостя в гостиную. Может сказать ему, что я скоро спущусь.

Эстелла, не дыша, сделала реверанс и пошла выполнять поручение.

Мег сделала несколько глубоких вдохов и вытянула вперед руки. Никакой дрожи. Она потрогала лоб. Сухой и прохладный. Она не будет думать о Козимо. Она просто продолжит играть свою роль и доверит Козимо позаботиться о себе самом.

Мег подняла волосы на затылке, открыла шкатулку с драгоценностями и достала нитку жемчуга. Дезабилье было как раз подходящим туалетом для неофициального вечера дома, и полковник поймет, что он грубо помешал даме, которая наслаждалась домашним покоем. Изящный кружевной чепец и пара атласных домашних туфель дополняли ее наряд, и в таком облачении Мег величественно сошла вниз по лестнице.

У нее дыхание перехватило при виде строя солдат в холле, но она, высоко подняв голову, прошла мимо них в салон.

– Полковник, хоть я и рада вас видеть, но протестую против такой военной демонстрации в моем холле.

Полковник поклонился и указал на диван:

– Мадам Живерни, прошу вас сесть. Она нахмурилась:

– Если я не ошибаюсь, сир, это мой дом. Если я захочу сесть, я сяду. Если я захочу предложить сесть вам, то я так и сделаю.

– Сегодня вечером вы не должны покидать дом, мадам, – заявил полковник Монтень.

Мег указала на свое неглиже:

– У меня и не было такого намерения, полковник. Случилось так, что я чувствую себя не очень хорошо. Я собиралась легко поужинать в своем будуаре и рано лечь спать. Надеюсь, вы не будете возражать против этого?

– Мадам, я настаиваю, чтобы вы оставались в этой комнате, – сказал Монтень, стараясь скрыть смущение. Он рассчитывал застать ее за приготовлениями к тайному свиданию, а не разгуливающей неглиже, жалуясь на плохое самочувствие.

Мег медленно обернулась. Она бросила на него взгляд, который пробил бы и толстую шкуру слона.

– Полковник Монтень, у вас есть какие-нибудь причины обращаться со мной так невежливо? Я совершила какое-нибудь преступление? Генерал Бонапарт уполномочил вас на такое нарушение приличий?

– Ожидалось, что вы встретитесь сегодня вечером с генералом Бонапартом, – сказал Монтень, наконец приоткрывая секрет.

Мег покачала головой:

– Я об этом ничего не знаю, полковник. – Она подошла к камину и дернула за шнурок колокольчика. – Вы, должно быть, ошиблись, но должна вам сказать, сир, что еще большая ошибка с вашей стороны – обращаться со мной так грубо.

Монтень чувствовал себя теперь совсем уже неловко, но позиций не сдавал.

– Мадам Живерни, простите мне мою невежливость, поверьте, я не хотел этого. Но я должен просить вас оставаться этим вечером в доме.

Мег легко рассмеялась:

– Полковник, для меня в этом нет никакой сложности. Я уже пыталась объяснить вам, что именно так и собиралась поступить... Ах, Дени, кажется, полковник намерен стать моим гостем сегодня вечером. – Она подняла брови, как бы не веря собственным словам, а старший слуга поклонился, выражая понимание.

– Устройте полковника Монтеня поудобнее. Я буду ужинать в своем будуаре, как я вам уже говорила. – Она взглянула на полковника. – Чувствуйте себя как дома, полковник. Мои слуги позаботятся о вас.

Сцена была разыграна мастерски, и полковник сначала не нашелся что ответить. Но потом он вспомнил, что генерал собирается отправиться на тайное свидание в пустой коттедж. Ясно, это ловушка. У мадам Живерни не должно быть возможности отправить записку своему партнеру, кто бы он ни был.

– Я в отчаянии, мадам Живерни, но вынужден просить вас оставаться в этой комнате.

– Кто дал вам такие инструкции? – требовательно спросила Мег, уже берясь за ручку двери.

– Я действую властью, данной мне Французской Республикой.

Такому заявлению нельзя противостоять, подумала Мег.

Она склонила голову, как бы признавая его превосходство:

– Тогда, надеюсь, вы окажете мне честь отужинать со мной, полковник Монтень... Дени, значит, я буду ужинать внизу. В маленькой гостиной, поскольку ужин не официальный, разве не так, полковник?

– Почту за честь принять ваше приглашение, мадам Живерни. – Что ему еще оставалось делать? Монтень поклонился и согласился на роль приглашенного гостя в доме женщины, которую он намеревался держать под домашним арестом.

В нише у камина, где прятался Козимо, была тьма кромешная. Однако капер чувствовал время. Приближающийся стук лошадиных копыт раздался чуть позже девяти часов. Но лошадь была не одна. Он внимательно прислушался. Три. Значит, Бонапарт все-таки взял с собой охрану? Или это были стражи, которые должны проверить место, прежде чем явится генерал?

Козимо протянул руку в дымоход и нащупал выступ. Он подтянулся, оказался с ногами в дымоходе и уперся спиной в одну стенку, а ногами – в другую. Было ужасно неудобно, но зато террорист мог быть уверен, что снизу его никто не заметит.

Дверь открылась, и тьму пронзил луч света. Козимо затаил дыхание, даже сердце его стало биться медленнее, почти неслышно. В единственной комнате внизу раздавались шаги. Он слышал также шаги по лестнице, ведущей на чердак, потом наверху. Говорил только один человек, отдававший команды резким тоном. Лампу внесли в закуток у камина, и свет обшаривал всю глубокую нишу. Козимо застыл, вися всего в нескольких футах над склоненной головой человека с лампой. Потом свет удалился, и он перевел дыхание.

На обыск всего дома много времени не потребовалось. Последовал еще один короткий приказ, и люди вышли, чтобы обследовать двор и пристройки. Но один человек остался в доме. Козимо слышал скрип, когда он тяжело опустился на стул.

Вскоре дверь снова отворилась, и один из людей сообщил, что им ничего не удалось обнаружить, кроме козы, дюжины цыплят и паутины в уборной.

– Хорошо, мы займем позицию вокруг дома и вниз по дороге, – сказал командир. – Охраняйте генерала, как только заметите его. Шарля нет внутри и нет снаружи. Если явится, его ждет самый большой сюрприз в жизни, – добавил он с мрачным смешком.

– Так точно, сержант. – Последовало короткое молчание, потом тот же голос произнес: – Вы действительно считаете, что генералу грозит опасность, сир?

Другой человек насмешливо фыркнул:

– Бог его знает, но полковник Монтень помешан на этой идее.

– Но дамы ведь здесь нет, правда? – заметил его товарищ.

– Нет и не будет. Монтень ее из рук не выпустит.

Мужчины хрипло рассмеялись и вышли из коттеджа, с шумом захлопнув за собой дверь.

Козимо медленно спустился вниз, прижимаясь к задней стене дымохода. Они не станут обыскивать дом еще раз. Они будут наблюдать снаружи и, не увидев никого, входящего в дом, решат, что там пусто. Бонапарт, как он понял, собирался сдержать обещание.