Рагнар был честным воякой, хотя и мечтал в отдаленном будущем жениться на какой-нибудь не слишком уродливой вдовушке (можно с детьми), купить небольшой надел земли в Гандерланде или даже Пуантене (там потеплее), и зажить себе в свое удовольствие — в конце концов новоиспеченному полутысячнику было всего пятьдесят два года. Возраст достойный уважения, но полагать его «старостью» никак нельзя!

Не взирая на мечты, Рагнар положил в казну форта не только причитающуюся от герцога треть, но и половину собственного жалования: на всякий случай. Потратить не получится — заберет обратно. Сразу выдал Хальвдану, конугу асиров, большую долю серебра. Предусмотрительный Конан заранее наменял — знал, что нордлинги не слишком уважают золото, предпочитая ему исключительно серебро. Странный народ.

Вернувшись в Тусцелан Конан сразу задал Рагнару вопрос, интересовавший его более всего: где Эмерт? Выяснилось, что беспокоиться не о чем — боссонец тем памятным днем благополучно добрался обратно, на следующее утро уехал в Мосаман и вскоре вернулся. Где он сейчас? Да наверняка в безымянной таверне, где ж еще!

Пикты? Не беспокоят. Появлялись пару раз на противоположном берегу, их отпугнули лучники, троих или четверых подстрелили. Нечего было показываться на открытом пространстве. Магия? Да никакой магии… Скучно, как и всегда.

По приказу Рагнара в лесу на Восходе начали рубить огромные сосны — заготавливать бревна для строительства, предполагалось добавить к форту еще несколько укреплений за которыми можно будет построить дома и разместить в Тусцелане еще несколько десятков человек, да еще новые конюшни и склады. Больше никаких новостей, жизнь течет размеренно и привычно.

Риго, за исключением времени проведенного за мечным боем с Сигвальдом и прочими ратными упражнениями, в последующие дни откровенно бездельничал — по крайней мере так полагал Конан. Пуантенец накупил в Велитриуме аж целых шесть дорогущих книг и еще два десятка свитков, потратив на них все свои деньги вместе с золотом, которым одарил его киммериец, никогда не отличавшейся жадностью. Прибыв в Тусцелан Риго облюбовал себе местечко на чердаке общинного дома, где жил вместе с Конаном, Эмертом и остальными, и все свободное время проводил за старыми пергаментами, усевшись на кучке прошлогоднего сена возле отдушины выводящей на солнечную сторону.

— Ваша милость? — Конан не переставал называть пуантенца «графом Риго», а если тот обижался, утверждал, что если прозвище прилипло однажды, то теперь от него не отделаешься. Риго смирился. — Ты очень занят? Можешь помочь на конюшне?

Киммериец забрался по скрипучей лестнице на чердак и воззрился на увлеченного пуантенца вцепившегося в толстенный и весьма потрепанный фолиант.

— Что на конюшне? — не отрывая глаз от потрепанных страниц осведомился Риго.

— Да ничего, — Конан фыркнул. — Просто хотел узнать, чем ты занимаешься. Можно посмотреть?

Риго уже отлично знал, что десятник, а ныне сотник, «страшный киммерийский варвар», читает на пяти языках, а говорит минимум на одиннадцати, причем Конан даже сумел отчасти разучить наречие пиктов. Поэтому Риго подвинулся и выдал усевшемуся рядом киммерийцу внушительный том.

— «Магия древних, или изложение о тайнах волшебства исчезнувших народов», — Конан прочитал название вслух. — Орибазий Достопочтенный? Знаю я этого ученого мужа, самый большой знаток магии в Аквилонии… Про пиктов здесь написано?

— Угу, — буркнул Риго, недовольный тем, что его отвлекли. — Смотри…

Пуантенец прошептал заклинание.

— Крром! — варвар кубарем покатился по доскам настила, пытаясь ухватить меч за рукоять. В широкую отдушину под крышей дома сунулась башка огромного рогатого дракона и ящер выпустил струю пламени точно в лицо варвара.

Иллюзия была настолько реалистичной, что Конан искренне поверил в морок. Спустя одно мгновение киммериец очухался и заорал в голос: — Риго, я тебя придушу собственными руками! Убью! Как так можно людей пугать!

Бесплотный дракон шевельнул раздвоенным языком, снова дохнул холодным огнем и сгинул.

— Орибазий, оказывается, бывал в Пуще, — Риго ткнул пальцем в выведенные умелым переписчиком строки. — И уверяет, что пикты — великие мастера иллюзий. Приводит одно из заклинаний, которое, прости, я использовал сейчас…

— Ф-фу, — Конан рукавом вытер пот со лба. — Еще раз так сделаешь — точно придушу. И что дальше?

— Известно, что Орибазий Достопочтенный не только изучал магию, но и был известным бытописателем, — сказал Риго. — Ради дела ученый человек может пойти на любой риск и не остановится перед любыми преградами. Не знаю, как эта книга оказалась в лавке Велитриума, но пришлась она очень кстати! Приблизительно восемьдесят зим назад Орибазий, использовав свой магический дар и заклятье изменения личины отправился в Пущу. Больше того, он оттуда вернулся живым и невредимым, проведя в пиктских лесах около шести лун.

— Это невозможно, — уверенно сказал Конан. — Привирает Достопочтенный. Без знания наречия пиктов и их обычаев в Пуще не выжить. Кстати про обычаи: может Орибазий разделял с дикарями их каннибальские трапезы?

— Ничего смешного, — насупился Риго. — Орибазий отнюдь не был круглым дураком и готовился к этой экспедиции несколько зим. Заплатил боссонцам, они поймали четверых пиктов, привезли их в Тарантию… С помощью волшебства Орибазий сумел добиться расположения дикарей, много с ними разговаривал, расспрашивал о житье-бытье Пущи. К сожалению, узнать удалось не так много как может показаться: у пиктов в ходу огромное количество табу, запретных тем. Они и под пытками не станут говорить о некоторых своих богах или жреческих ритуалах.

— Запомни навсегда, — наставительно сказал киммериец, — под пыткой можно рассказать обо всем. Был бы палач грамотный. Уж поверь, этого я навидался вдоволь, и в Зингаре, и в Туране. Особенно в Туране… Тамошние палачи великие искусники и большие выдумщики.

— Мы говорим про Орибазия или про туранских палачей?

— Извини.

— Итак, Орибазий Достопочтенный отправился в Пущу… Заклятье личины не требует большой магической силы, однако поддерживать его постоянно — крайне сложно. Несколько раз Орибазий едва не попался, но обошлось. Иначе мы бы не читали его книгу. Некоторые колдуны пиктов живут отдельно от своих племен, совсем как ведьмы в Нордхейме, только асиры ведьм боятся, а пикты своих колдунов уважают. Орибазий решил некоторое время побыть таким вот колдуном — все-таки он владел искусством волшебства. К сожалению, он пишет только о народе пиктов: как живут, что едят, как охотятся и так далее. Составить хотя бы приблизительный план Пущи Орибазий не удосужился — называет два десятка деревень и указывает «от Лхиги до Хорпы два дня пешего хода по троне и четыре дня через болота».

— И зачем нужны такие ученые мужи? — расстроился Конан. — Кому какая польза от описаний пиктских трапез?

— Каннибализм пиктов по большей части — ритуальный, — сказал Риго. — Он связан с довольно странным культом. Если ты не знаешь, богов у пиктов великое множество. Начиная с древнейшего Джебал Сага, из рода зверобогов, и заканчивая Гуллахом, гигантской обезьяной…

В Пуще водятся большие обезьяны, священные животные пиктов, — подтвердил Конан. — Очень здоровые, крупнее человека. И совсем непохожие на своих сородичей из Дарфара, Кешана и других Черных королевств.

— Вернемся к богам дикарей. Орибазий перечисляет почти полсотни священных духов, большинство — зверобоги. Дагд, Баннут, вестник несчастий — двуногий ящер Дарамулун и его наездница, великанша Трумалур, бог-ворон Джил…

— Как хорошо живется стигийцам, — усмехнулся Конан. — Им вполне хватает одного-единственного Сета! Мелких божков прислуживающих Змееногу можно не считать.

— Не путай стигийцев, прямых наследников Ахерона, и пиктов которые ведут род вероятнее всего от лигурейцев, хотя и тут не все ясно… Происхождение пиктов невероятно темно и запутанно, они точно не являются потомками атлантов, гойделов или обитателей Лемурии. У Орибазия есть несколько относительно правдоподобных версий их появления на Закатном материке после Великой Катастрофы, но разбираться в них долго и сложно. Тут тебе и народ Фир Болга, и люди Сем Итха, якобы прародители пиктов. Орибазий изложил множество предположений, страниц на пятьдесят…