Надо сказать, что аппетит у юноши действительно на свежем воздухе начал просыпаться, но больше всего парня доставал сушняк, и он сильно пожалел, что не догадался захватить с собой из камеры хотя бы один кувшин с рассолом. Итак, первая задача: вода. Ее надо срочно найти. Виталик сел на зеленый мох, прислонился спиной к сосне и начал искать воду на первых порах чисто теоретически, так как физические силы были подорваны зеленым змием. Его взгляд упал на муравейник, который маленькие работяги устроили у корней соседней сосны.

— Если мне память не изменяет, — глубокомысленно изрек юноша, — мураши свое жилище строят с южной стороны. Значит, юг сейчас за моей спиной. И что это нам дает? А ни фига нам это не дает. Если бы я знал, в какой я стороне от Великореченска нахожусь… а ведь на природоведении, помнится, обещали, что эти знания обязательно помогут. И тут надули. Никому верить нельзя! Сюда бы мой мобильник с GPS-навигацией… хотя толку от него! До спутников этой Руси еще ой как далеко!. Продолжаем рассуждать логически. Я в лесу… — Виталик на всякий случай постучал по корню дерева, к которому прислонился. — Лес присутствует, — с удовлетворением отметил он, — а какой лес без тропки? Должны же люди в лес по грибы ходить? Должны. И делать они это обязаны по тропам. Хотя нет… по тропам они в лес идут, а потом в поисках грибочков разбредаются кто куда. Но тропы-то все равно должны быть! Отсюда вывод: если я найду тропу, то обязательно найду и людей, которые просто обязаны быть либо в начале, либо в конце тропы. Гениально! Виталик, — погладил сплетник себя по головке, — ты нигде не пропадешь.

Закончив монолог, юноша начал искать глазами тропку и, как ни странно, нашел! Сидя, не удосужившись даже подняться!

— И как это я тебя сразу не заметил? — удивился царский сплетник. — Так, теперь надо понять, звериная это тропа или человечья.

Как это сделать, юноша в упор не знал, но природная смекалка и тут не подвела.

— Звери гадят где попало, — в очередной раз осенило «гения», — а люди предпочитают нырять в кусты. Следовательно, надо искать помет. Если он на тропинке — значит, звери постарались, а если в кустах, значит, наш брат постарался.

— А если и там, и там нагадили? — услышал парень чей-то ехидный голос.

Виталик встрепенулся, начал вращать головой. Поблизости никого не наблюдалось.

— Не, с бухлом точно надо завязывать, — рассердился парень, решительно поднялся на ноги и уже более внимательно посмотрел на тропинку. Судя по муравейнику, притулившемуся с южной стороны сосны, она вилась между деревьев с запада на восток. — В моем мире относительно цивилизованный мир располагался ближе к западу. Вот туда мы и пойдем!

Юноша перекинул через плечо царскую шубейку и двинулся по тропинке в сторону цивилизации, похмельными глазами осматриваясь по сторонам. Глаза у него были такими мутными, что он не заметил, как эта тропинка начала плавно забирать влево, заводя его на первый круг, а как только его широкая спина исчезла за деревьями, из дупла соседнего дерева послышалось радостное хихиканье.

Эту ночь Виталик провел меж корнями могучего дуба. Тропинка за день трижды вывела его в смешанный лес, где он утолял жажду у звенящего ручья, затем обратно в сосновый бор, а на четвертый раз, услышав звон ручья, царский сплетник припал к этому живительному источнику и решил не уходить от него, пока окончательно не приведет себя в чувство. И правильно сделал. Не будь сплетник такой бухой, заметил бы, что все встреченные им ключи, бьющие из-под замшелых камней, были подозрительно похожи друг на друга. Поутру парень поднялся свежий, бодрый и голодный. Жутко голодный. Очистившийся от алкогольного дурмана организм срочно требовал пищи, которой Виталик не мог ему дать. Ближайший трактир был далеко, на горизонте ни одной зверушки, и, что самое обидное, ни одной спички в кармане, чтоб развести огонь и поджарить добычу, которая к тому же все еще бегает где-то по лесу. Увидев лежащую неподалеку сухую дубовую ветку, юноша обломал с нее лишние сучки, соорудив себе что-то вроде дубины.

— Сейчас бы лося или кабана какого завалить, — мечтательно вздохнул он. — Сырыми бы сожрал! И куда все подевались?

Виталик прислушался: не хрустнет ли под потенциальной пищей ветка? Может, где-то там и хрустело и трещало, но голодное урчанье в животе заглушало все звуки. В принципе умереть с голоду Виталик не боялся. В спецназе их готовили хорошо. «Спасибо Петровичу, — мысленно поблагодарил своего инструктора сплетник, — с одним ножом в лес выкидывал. И это в январе! Сейчас при себе ножа, правда, нет, но зато дубинка есть, и лето на дворе. Не пропаду! На малинник или кислицу какую набреду. Главное в этом деле — в малиннике на медведя не набрести. Хотя… медвежатины я еще не пробовал».

Юноша поднял с земли горностаевую шубу с царского плеча, служившую ему в этом походе и матрасом, и одеялом, вступил на тропу и вновь решительно двинулся вперед. На этот раз он был вполне адекватен, а потому выдал весь свой запас ненормативной лексики, когда через два-три часа наткнулся на тот же самый ручей, берущий начало под тем же самым камнем.

— …Зар-р-раза!!! — минут через пять начал плавно заканчивать свой энергичный монолог царский сплетник. — Морду бы набить за такую подлянку, а некому. Это какая сволочь меня по кругу водит?

Татуировка на груди, которой его снабдила когда-то древняя индусская богиня Парвати, ощутимо нагрелась, и от нее по телу царского сплетника прокатилась жаркая волна. Тропинка тут же исчезла, и он увидел, что стоит посреди шумящей на ветру дубравы девственного леса, а под ногами мягко пружинит мелкая трава, пробившаяся сквозь мох, усеянный желудями. Камень, правда, был на месте, и из-под него все так же бил родник, а около гордо торчала пятнистая шляпка мухомора в окружении группы грибов, смахивающих то ли на поганки, то ли на сыроежки. Парень присмотрелся внимательней. Нет, точно сыроежки, и это очень кстати.

— Что, взяли? — злорадно крикнул юноша неведомому врагу. — Я за Парашкой как за каменной стеной. Гоп-шлеп, и свежие сыроежки к столу. Вовремя я на них нарвался. А вот ты, пятнистый, нарвался на меня. И зря. Я не лось, я мухоморы не ем.

Виталику просто необходимо было куда-то скинуть лишнюю негативную энергию, а потому он бросил царскую шубейку на землю, размахнулся своей дубиной и со всей дури зарядил по мухомору. Результат превзошел все ожидания. Мухомор исчез. Буквально за долю секунды до удара он просто испарился в воздухе.

— Сволочь! Ты не лось, ты козел! Дубиной по морде? Ты мне за это еще ответишь! — Из-за соседнего дуба, росшего метрах в пятидесяти от родника, выглянула красная пятнистая шляпка. — Я на тебя таких натравлю… таких натравлю! Не жилец ты больше! — Мухомор погрозил царскому сплетнику маленьким, бледненьким кулачком, вынырнувшим из-под бахромы на его тонкой ножке, и вновь испарился в воздухе.

— А вот за козла ответишь, — крикнул ему вслед Виталик. — Странно, грибочки еще вроде не ел, а глюки уже пошли. У-у-у… — расстроился юноша, — еще один шаг в сторону Кащенко. А какой антураж! Здесь Деда Мороза только не хватает. «Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, синяя?» Нет, грибок-боровичок вроде не в «Морозко» был… Хотя почему? Именно в «Морозко»! Только Ивану авторы сюжета боровичок заготовили, а мне какие-то ненормальные мухомор подсунули. Вы-то хоть нормальные? — спросил сплетник у сыроежек.

Грибы молчали. Это обнадеживало. Виталик сорвал парочку на пробу, внимательно осмотрел их. Вроде не поганки. Мысленно перекрестившись, юноша без особого удовольствия, но все же съел их. Желудок сказал — мало! Царский сплетник был не жадный и дал желудку еще. Но, как только он прикончил последний грибочек, понял, что «сыроежки» его обманули: начались глюки.

Глюки материализовались перед юношей в виде эльфов в зеленых охотничьих костюмах. Если бы они посыпались с веток деревьев или выскочили из кустов, сплетник бы так сильно не нервничал: о том, что на Руси уже завелись эльфы, Гордон его предупреждал, но они возникли буквально из ниоткуда, и это юношу напрягло. Глюки. Точно, глюки. Парень закрыл глаза, помотал головой и снова робко поднял веки. На него в упор смотрели наконечники стрел с туго натянутых луков.