Здесь, если хотите, сопоставим с этим высказывание Платона. Посмотрим, что он говорит о Творце и какие приписывает ему слова при сотворении мира, и таким образом сравним между собою космогонию Платона и Моисея. Тогда станет ясно, кто лучше и более достоин Бога — «идолопоклонник» Платон или тот, о ком в еврейском писании сказано, что «лицом к лицу Господь говорил с ним».
Итак, вот что говорит о мире Платон в своем «Тимее»: «Действительно, все небо, или космос, существовали всегда, не имея никакого начала, или же возникли, имели некое начало? Мир имеет начало. Ибо он доступен зрению и осязанию и обладает телесностью. А все такое — нечто чувственное; чувственное же, воспринимаемое рассудком и ощущением, возникает и является смертным… Итак, по правильному рассуждению, надо признать этот мир живым существом, одушевленным и разумным, которое в самом деле родилось по промыслу Божьему».
Сопоставим еще вот что: какую речь произносит Бог у Моисея и какую у Платона.
«И сказал Бог: „Создадим человека по образу нашему и подобию; и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотом, и над всей землей, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле“. И сотворил Бог человека, по образу Бога сотворил его; мужчиной и женщиной сотворил он их и сказал им: плодитесь, и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всеми животными, и над всей землей».
А послушайте теперь речь, которую Платон приписывает Творцу Вселенной, который обращается к порожденным им богам:
«Боги богов, все то, чему я — творец и Отец, будет неразрушимо, такова Моя воля. В сущности, все связанное разрушимо, но то, что прекрасно, гармонично слажено и хорошо организовано, было бы грешно желать разрушить. Поэтому, поскольку вы созданы, вы не обладаете абсолютным бессмертием и полной неразрушимостью, однако вы не погибнете и не получите смерти в удел, так как Моя воля выше тех оков и сильнее тех свойств, которыми вы были ограничены, когда возникли. Теперь вникните в те указания, которые Я вам даю. Есть еще три вида смертных, но не рожденных. Если бы их не было, небо было бы несовершенным, ибо оно тогда не заключало бы в себе всех видов живых существ. Но, если Я создам и они получат жизнь от меня, они станут равны богам. Поэтому для того, чтобы существовало смертное и чтобы вселенная эта в действительности была всем, займитесь вы, в соответствии со своей природой, творением живых существ, подражая моей силе, которой Я создал вас. При этом, поскольку им полагается иметь нечто от бессмертия, то божественное начало, которое руководит их желанием следовать справедливости и вам, это Я посею в них, Я доставлю и передам им. А все остальное вы дадите; присоединяя к бессмертному смертное, отделяйте и производите живые существа, растите их, давая им пищу и вновь восстанавливайте гибнущих».
И пояснить слова божественного Платона мог бы я таким образом. Платон называет богами видимые солнце, луну, звезды и небо, но они — подобия невидимых. Видимое нашими глазами Солнце, как вы знаете, подобие умопостигаемого и невидимого. Опять-таки являющаяся нашим глазам луна и каждое из светил — подобия умопостигаемых. Вот этих-то умопостигаемых, невидимых богов, находящихся в них и с ними и рожденных самим Творцом, Платон и имеет в виду: «боги (то есть невидимые) богов» (очевидно, видимых). Общий Творец их — тот, кто устроил небо, землю, море и звезды и породил их прообразы в умопостигаемом мире.
Итак, смотрите, как мудро и дальнейшее рассуждение Платона. «Есть еще, — говорит он, — три вида смертных» — очевидно, люди, животные и растения, ибо для каждого из видов установлены свои законы. «Если бы, — говорит, — любой из них произошел от Меня, то, безусловно, необходимо, чтобы он был бессмертен». Ведь и для умопостигаемых богов, и для видимого мира причиной их бессмертия служит то, что они рождены Творцом. «Ведь то, что есть бессмертного, — говорит он, — по необходимости дано им от Творца», — речь идет о разумной душе, «остальное же, смертное, присоедините к бессмертному вы».
Таким образом, ясно, что боги-творцы, восприняв творческую силу от Отца своего, породили на земле то смертное, что есть в животных. В самом деле, если бы не должно было быть никакой разницы между небом и человеком и даже, клянусь Зевсом, между небом и пресмыкающимися или плавающими в море рыбами, тогда и творец должен был быть у них один. Но раз есть большая разница между бессмертным и смертным, которая не становится ни больше, ни меньше, то причина должна быть у одного одна, у другого — другая.
Итак, поскольку Моисей, очевидно, не разобрал всего относящегося к подобающему Творцу этого мира, то и следствием этого является различие между мнением евреев и наших предков насчет народов.
Моисей говорит, что создатель мира избрал еврейский народ, заботится только о нем, только о нем думает, ему одному отдал свое попечение. Об остальных же народах он и не вспоминает, как бы они ни жили и каким богам ни поклонялись.
Я покажу, обратившись отчасти к тому, что говорил до меня Ориген, что и сам Моисей называет своего бога богом только Израиля и Иудеи, а евреев — избранниками, то же говорят бывшие после него еврейские пророки и Иисус Назорей. Послушаем их речи, и прежде всего Моисея: «И скажу фараону: так говорит Господь: Израиль есть сын мой, первенец мой. Отпусти сына моего, чтобы он совершил мне служение». И несколько дальше: «Они сказали: бог евреев призвал нас; отпусти нас в пустыню на три дня пути, принести жертву господу, богу нашему». И ниже опять в таком роде: «Господь, бог евреев, послал меня сказать тебе: отпусти народ мой, чтобы он совершил мне служение в пустыне». А вот что говорит Иисус Назорей: «Один из книжников спросил его: какая первая из всех заповедей? Иисус отвечал ему: первая из всех заповедей: „Слушай, Израиль! Господь наш есть Господь единый; И возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всей душою твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею: вот первая заповедь!“ Или вот что говорит обманщик и шарлатан Павел, называющийся апостолом: „Итак, спрашиваю: неужели Бог отверг народ свой? Никак. Ибо я израильтянин, от семени Авраамова, из колена Вениаминова. Не отверг Бог народа своего, который он наперед знал“.
Как видите, бог иудеев с самого начала заботился только о евреях. Павел в зависимости от случая меняет свое учение о боге: то он настаивает на том, что иудеи — удел бога, то он, убеждая эллинов присоединиться к нему, говорит: „Бог есть не только иудеев, но и язычников; конечно, и язычников“. Уместно поэтому спросить Павла: если то был бог не только евреев, но и язычников, чего ради он послал евреям обильную пророческую благодать, и Моисея, и закон, и пророков, под конец и Иисуса, а к нам — ни помазания, ни учителя, ни вестника предстоящей к нам милости от него.
Итак, в течение десятков тысяч или, если вам угодно, тысяч лет он не обращал внимания, что все люди, пребывая в таком невежестве, поклоняются, как они выражаются, идолам, все от востока до запада и от севера до юга, за исключением небольшого племени, живущего даже еще неполных две тысячи лет в уголке Палестины. Если он бог всех нас и творец всего, почему он на нас не обращал внимания? Приходится поэтому думать, что бог евреев в действительности не творец всего мира и не властвует над Вселенной, но что он ограничен, и властью он, надо полагать, обладает ограниченной, наряду с прочими богами.
А теперь посмотрите опять-таки, что у нас говорят об этом? Наши говорят, что Творец — общий отец и Владыка всего — и прочие народы распределены между богами народов и городов, и каждый управляет своей долей, как ему свойственно. Но в Отце все совершенно и все едино, а частичные божества обладают каждый другой силой, и сообразно с характером того или иного бога управляемые ими народы следуют им. И если опыт от века подтверждает то, что мы говорим, а в их рассуждениях нигде нет ничего складного, почему же иудеи цепляются за свои претензии на преимущество?
