— Где номер телефона, который дала тебе Рики? — спросил Кэл встревоженно. — Нам нужно узнать мнение другого врача.

— Ты думаешь, это поможет? — тихо спросила она.

От Кэла не ускользнули нотки отчаяния в ее голосе.

— Разумеется, поможет! Послушай, у тебя… аллергическая реакция или что-то в этом роде. Как только доктор определит, что это…

— Может быть, это не так-то легко вылечить, — сказала вдруг она. Кэл был поражен этим жалким капитулянтским тоном, который он сейчас услышал, как будто уже был поставлен диагноз какой-то смертельной болезни.

— Кэл, — продолжила она, — у меня никогда раньше ничего подобного не было. Никогда. Я боюсь.

— Конечно, это ужасно, когда происходят такие вещи. Но нет ничего, что не может быть…

— Ты не понимаешь, Кэл. Я боюсь, что… — Она заколебалась.

— Что?

Она вплотную подошла к нему.

— Что это заклинание. Кто-то сделал против меня заклинание.

Это предположение на мгновенье повисло в воздухе.

— О Боже, Тори, нет! — сказал Кэл, заключая ее в объятия. — У них нет причин так поступать с тобой, они должны были это сделать со мной. Так что не думай так. Мы теперь вне опасности. Навсегда. — Она крепко обнимала его, прижавшись лицом к его груди. Он в течение минуты гладил рукой ее волосы и почувствовал, как ее напряженное тело расслабилось.

— Идем, позвоним этому доктору и начнем что-то делать с этим с помощью старой доброй медицины. Где его номер телефона?

Она подняла на него глаза и, казалось, ее отчаяние немножко утихло. Ей удалось улыбнуться.

— Я знаю, я сумасшедшая, — сказала она. Тори подошла к туалетному столику и взяла листочек бумаги. — Тебе не нужно звонить за меня, дорогой. Я сама об этом позабочусь.

Она набрала номер, но. было еще довольно рано, и ответила секретарша. Она сказала, что доктор Петерсон будет у себя в офисе в десять часов, и Тори сказала, что позвонит попозже.

За завтраком она воспрянула духом. Она, очевидно, была ошеломлена, когда увидела себя утром в зеркале после того как проснулась, но теперь снова была спокойна. К тому же она выглядела намного лучше, скрыв под косметикой красноту своего лица.

Когда Кэл в десять часов уходил в университет, он услышал, как Тори снова пыталась дозвониться доктору.

Совещание на факультете задержало его до вечера и он приехал домой в семь часов. Крис обедал с Челестиной, которая передала Кэлу, что Тори просила позвонить ей домой.

— Дорогой, я сегодня останусь ночевать здесь, — сказала она и вполне разумно все объяснила. Все это время она показывала дома покупателям и не успела сделать другие дела: ей нужно было распаковать два ящика с импортными товарами для своих клиентов и отложить отдельно все те вещи из шкафов и ящиков, которые можно будет выбросить, когда она будет переезжать. Вполне разумное объяснение. Но Кэл уловил напряженные нотки в ее голосе и понял, что это была отговорка.

— Что сказал сегодня доктор? — спросил он.

— Ничего. То есть я пока еще не была у него. Наверное, он действительно так хорош, как говорит Рики, потому что он очень занят. Он может принять меня только послезавтра.

Кэл встревожился.

— Но ты не можешь ждать? Как эта штука на твоей щеке?

Наступила пауза.

— О Кэл, я совершенно ужасно выгляжу. — Она начала плакать. — И она еще ужасно болит.

— Я сейчас же приду.

— Нет, — сказала она и тут же прекратила рыдать. — Я не хочу, чтобы ты приходил. Со мной все будет в порядке, и я не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии.

— Дорогая, это неважно. Я хочу быть рядом с тобой… помочь…

— Я знаю, Кэл. Все будет в порядке. — Она заколебалась, а затем добавила: — Я только хочу, чтобы я смогла пойти и… купить то, что помогает.

Он понял, что она имела в виду и куда хотела пойти. Дойти всего до угла улицы — но это так отдалит ее от него. Так далеко, что он, возможно, никогда больше не сможет вернуть ее.

— Тори, не делай этого, — умолял он. — Пожалуйста, не надо. Потерпи до завтра. Я поговорю с этим Петерсоном, чтобы он принял тебя завтра утром, или найдем кого-нибудь другого. Только, пожалуйста, не сдавайся.

— Я попытаюсь, — сказала она, снова обретая самообладание. — Но, Кэл… Я хочу, я так хочу, чтобы это прошло.

— Это пройдет, любимая, — успокоил он ее.

Он снова сказал ей, что хочет прийти, но она твердо стояла на своем, и он не стал больше ее уговаривать. Однако ему удалось убедить ее принять аспирин или какое-нибудь снотворное, если только найдет его и, не делая ничего дома, лечь спать.

Из окна спальни через улицу Кэлу был виден дом Тори. После того как повесил трубку, Кэл сел у окна и стал наблюдать. Он ожидал, что она поспешно выйдет из дома и направится вниз по улице в лавке Ьо1ашка. Но хотя он в течение последующих двадцати минут неотлучно наблюдал за домом, Тори не вышла. Он предположил, что она нашла таблетку снотворного и легла спать.

Звонок ворвался в его сон, подобно взрыву бомбы над спящим городом.

Телефон!

Он встал и в темноте так схватился за телефон, как если бы хотел заставить его замолчать. Светящиеся цифры на электронных часах показывали 4:27.

Он еще не успел сказать «алло», когда услышал ее голос:

— Кэл?

— Да… Что случилось, дорогая? — Одурманенный сном, но быстро приходя в себя, он услышал панику в ее голосе.

— Прости, что разбудила тебя… но ты можешь прийти? Ты мне нужен…

Через мгновенье он полностью проснулся. Из-за ее слабого голоса и прерывистого разговора он понял, насколько она была больна. Это проклятая инфекция быстро захватила ее. Теперь он тоже испугался.

— Я сейчас же буду у тебя, дорогая, — успокоил он ее. — Только лежи спокойно.

— Я не хотела… тебя беспокоить, — продолжала говорить она. — Я знаю, что это проблема… оставить Криса…

— Эй, все нормально, — сказал он. — Я буду через минуту. — Он повесил трубку.

Что ему делать с Крисом? Взять с собой? «Берки помогут», — подумал он, быстро хватаясь за одежду.

Он уже стучал в дверь Берков, когда понял, что сначала должен был им позвонить, но он был слишком взволнован, чтобы думать об этом. Джек Берк в халате открыл дверь и предложил свою помощь еще до того, как Кэл попросил его об этом. Он сказал, что не стоит будить мальчика, чтобы отвести его наверх и что он сам спустится вниз и посидит с ним. Кэл должен позаботиться о Тори и ему не нужно волноваться за мальчика.

У него были ключи от ее квартиры, но в спешке он забыл их дома и ему пришлось звонить в дверь с парадного входа. Она стояла в дверях, прислонившись к косяку. Трудно было поверить, что натворила с ней за один день эта лихорадка, с тех пор, как он ее видел. Это выглядело особенно ошеломляющим, потому что раньше Тори всегда оставляла впечатление хладнокровной и сдержанной женщины. Теперь у нее были тусклые и запавшие глаза, ее влажные от пота волосы прилипли ко лбу и спутанными прядями свисали на плечи, гибкое тело под мятым атласным пеньюаром казалось не просто стройным, а изнуренным.

Но больше всего его потрясла припухлость на ее щеке. Она чрезвычайно увеличилась и покрывала половину лица. Верхняя часть полусферы приняла зеленовато-белый цвет из-за накопившегося под кожей гноя. Входя в дверь, Кэл в какой-то момент увидел опухоль с очень близкого расстояния. Казалось, что под поверхностью ее верхней части гной шевелился, словно он закипал от собственного жара.

Она упала ему в объятия — отчасти это было объятие облегчения и благодарности, но, несмотря на это, она также свалилась от слабости, как будто все ее силы ушли на то, чтобы она смогла встретить его. Он минуту держал ее в своих руках, и она рыдала, уткнувшись лицом в его шею.

Он отнес ее в кровать и сказал, чтобы она спокойно лежала, пока он будет звонить доктору.

— Ты не сможешь вызвать… никого… Никто не придет в это время ночи. Кэл, посиди со мной…

— Конечно. — Он поправил ей одеяло. — Но кто-то должен посмотреть тебя сейчас. Где телефон Петерсона?