Спустя несколько мгновений Борн тоже услышал шум и повернулся в ту сторону, непроизвольно положив руку на оружие. Но остался на месте. Очевидно, он тоже понимал, что это не враг.

Вскоре, как я и предполагал, появились Халай с юной графиней. Я сразу же обратил внимание, что Астор виновато отводит глаза.

– Что-то случилось, девочка?

– Ничего неожиданного, – отвечает неохотно.

– Астор?..

– Я останусь с тобой на весь день.

– Зачем? Это может быть опасно…

– Слушай и не перебивай! – воскликнула девушка. Мне показалось, что она вот-вот заплачет, однако Астор взглянула на меня злыми и совершенно сухими глазами. – Отец сказал, что завтра мы отправляемся дальше, он считает, что нам больше не следует ждать тебя. К тому же ты об этом не просил, когда исчез. Не обижайся, пожалуйста!.. Я пыталась сказать отцу, что плохо себя чувствую и не могу ехать дальше. Но он считает, что в таком случае меня нужно показать лекарю, а не сидеть на месте и дожидаться убийц. Не знаю, что делать. – Взгляд девушки из сердитого стал жалобным. – Мы постараемся придумать что-нибудь до завтра, а если нет…

– …Я останусь с тобой, – закончил за нее Халай.

– Нет, – просто сказал я.

Халай смотрел мне в глаза и не стал ждать, когда Астор неохотно передаст ему мои возражения.

– Я знаю, что ты хочешь сказать мне, Ото’о Ша, – произнес он на языке агррами медленно. – Я вижу это по твоим глазам. Ты хочешь потребовать от меня, чтоб я не оставлял девушку. Как кхет’нша, ты вправе приказать не только мне, но и самому старейшине. Однако в этот раз я ослушаюсь.

Это была довольно длинная и эмоциональная речь для обычно молчаливого Халая, и я понял, что возражать не имеет смысла. Он действительно ослушается прямого приказа, несмотря на то что для любого агррами это равносильно святотатству.

Терпеть не могу, когда окружающие видят мою слабость и начинают жалеть меня. Но еще больше не люблю, когда близкие идут на жертвы ради меня против моего же желания. Значит, остается единственный выход. И как они не понимают очевидных вещей? Никому не нужен раненый зверь, добивать меня не будут, внимания, скорее всего, не обратят, а вот они все, находясь здесь, подвергаются опасности.

– Ладно, будем думать, как меня отсюда переправить.

– Ты собираешься продолжить путешествие?! – воскликнула Астор встревоженно. – Но ты же…

– Да, помню-помню. Ранен. Но завтра, думаю, буду чувствовать себя лучше. Проблема в другом: как сделать так, чтоб меня никто не заметил?

– А по-моему, проблема в другом, – заметила Астор, не забыв передать мои слова остальным. – Как перевезти тебя так, чтобы никто не заметил. Если уж это удастся, то с остальным мы как-нибудь справимся. Я думаю, тебя даже прятать не придется. Халай может сказать, что барс – священный зверь для агррами, и потому он тебе помогает, а мы помогаем ему. Это даже не ложь.

Не сказать, что Астор абсолютно права, но в целом все мы с ней согласились и дружно принялись размышлять над тем, как решить эту маленькую проблему с минимумом доступных средств. Учитывая, что необходимо сохранение полной тайны, средств у нас всего ничего. К тому же мысль о том, что меня можно выставить на всеобщее обозрение всего нашего пестрого отряда, словно какую-то диковинную священную реликвию, меня не слишком вдохновляла. Этот план Астор мы оставили на крайний случай.

Именно юная графиня и выдала первую идею:

– Может, сделать носилки и перенести тебя ночью? А там уже будем решать, как быть. Нам троим, думаю, будет не очень сложно.

Идея, к сожалению, не была оригинальна. Думаю, каждому из нас она уже приходила в голову, но тут же была отвергнута. Во-первых, я не маленький котенок, и, таща меня ночью через этот проклятый кустарник, можно наделать столько шума, что о конспирации и говорить нечего. Что бы там Астор ни думала, я достаточно тяжел: какую бы форму ни принял, масса тела не изменяется. Во-вторых, может статься, что после этого уже и некому будет прятаться. Утыкают стрелами с перепугу, как ежиков, а потом будут разбираться, кто это шляется по ночам в округе с таким шумом. У людей графа нервы и так сейчас на пределе. Ох, представляю, что будет, когда мы заявимся в лагерь такой компанией… Нет, нужно что-то другое.

Новую идею предложил Халай. На первый взгляд тоже не самую лучшую. Да он и сам это понимал.

– Может, привести сюда коня? Вот только как вывести его из лагеря незаметно для всех?

– Ну положим, вывести незаметно одного коня я бы мог, – возразил Борн. – Но толку нам от этого? Как посадить его в седло? От него же все лошади шарахаются!

Все взгляды обратились в мою сторону. А я тем временем потихоньку трансформировал свои голосовые связки. Процедура эта, надо сказать, отнимает крайне много энергии и еще вчера вполне могла меня доконать. Но разговаривать через Астор в данной ситуации довольно неудобно.

– Борн, полагаю, этот вопрос решается довольно просто, – произнес я и на мгновение позволил себе полюбоваться произведенным эффектом. Столь изумленных лиц я не видел уже давно.

– И ты мог так с самого начала? – спросил Борн почти возмущенно.

– Нет. Сил не хватало. Но мы сейчас не об этом… Посадить меня в седло не так уж трудно, если лошадь обученная, ее можно заставить присесть. А потом привязать меня к седлу, чтоб не грохнулся ненароком в процессе движения.

– Ну да, – скептически хмыкнул Борн, – и где же найти лошадь, которая позволит посадить себе на спину такого зверя?

– А ты думаешь, таких нет? – Мне вдруг захотелось подурачиться. Я уже понял, что проблема в принципе решена, и настроение значительно улучшилось.

Подурачиться мне не дала Астор. Сообразительная девочка…

– Шторм! – воскликнула она победно.

– В самом деле, Шторм его не боится! – воспрял духом Халай. И тут же добавил менее радостно: – И никого не слушается.

Теперь настало мое время радоваться собственной предусмотрительности.

– Ты не совсем прав, Халай, Шторм не слушается лишь потому, что вы не знаете, как этого добиться.

– Ты хочешь сказать, его можно заставить? – не поверил Борн.

– Ну… не совсем заставить, скорее, уговорить. Однако слушаться и вести себя спокойно он будет, если ты, конечно, не попытаешься сесть в седло.

– А если все же попытаюсь?

– Рискуешь свернуть себе шею.

– Понял. Так что надо делать?

– Просто скажи ему – анэ’гхет[2].

– И все?

– И все. Шторм умный конь, он пойдет за тобой и сделает все, что нужно. Но еще раз предупреждаю: он не потерпит другого всадника, кроме меня. Я всего лишь приучил его идти за человеком, который скажет нужное слово.

– Понял, – серьезно кивнул Борн и попытался произнести незнакомое слово. У него, конечно, не получилось правильно с первого раза, и Халай принялся объяснять, как поставить ударения, как растянуть гласные, чтоб получилось то, что нужно. Конь не человек, он не будет угадывать, что ему пытаются сказать, лишь отреагирует на правильно произнесенное слово.

Что у них там в конце концов получилось и когда ушел Борн, я уже не слышал. Страшно клонило в сон. Это все разговоры. Слишком много энергии ушло на контроль трансформированных голосовых связок. Наилучшее лекарство в таких случаях – сон. Долгий и глубокий сон. Сегодня ночью я должен быть способен подняться на ноги… на лапы.

Унизительно быть беспомощным.

Графство Шевроз.

Временный лагерь

Уже довольно давно ему не приходилось использовать все свои способности в полную силу. И тем не менее Борн на девяносто процентов был уверен, что сработал отлично. Десять процентов можно было сбросить на непредвиденные обстоятельства. Но тут уж и он со своим профессионализмом не смог бы ничего поделать. Борн почти наверняка знал, что никто не видел, как он тайком покидал лагерь, уводя на поводу коня без вести пропавшего де Энхарда. Кроме того, удалось устроить так, что никто не заметил отсутствия юной графини.