– Что с очкариком?

  – Опять обдолбался, – почти честно ответил Глебов.

  Обратив внимание на что-то массивное, накрытое покрывалом, Вертолет двумя пальцами поднял край покрывала – и дернулся столь резко, что едва не пробил себе голову о крышу машины.

  – Вашу мать! – зашипел он. Потирая ушибленный затылок, он яростным взглядом уставился на парней. – Какого хера вы приперли сюда труп?! Быстро проваливайте, уроды!

  – Не-не-не, все в порядке, – поспешил успокоить мужчину Глебов. – Это не труп. Он живой.

  Сорвав с Синявкина покрывало, Вертолет увидел еще больше ран и слегка позеленел.

  – Какое живой?! – возмутился он. – Чего ты меня лечишь?! Он весь в дырках!

  – Он живой, – настоял на своем Глебов. – Можете пощупать его пульс.

  Но Вертолет уже и сам заметил, что грудь Синявкина равномерно вздымалась и опускалась и услышал доносящийся из-под одетого на его голову пакета храп.

  С опаской покосившись на смущенную парочку, медвежатник с подозрением спросил:

  – Кто этот мужик?

  – Хозяин сейфа.

  – А почему он так хреново выглядит?

  – Ну... мы... это... – так и не подобрав разумного объяснения присутствию в их машине загримированного под труп человека, Глебов принялся беззастенчиво врать: – Мы пытали его, хотели узнать код от сейфа. Но он не признался. Видимо, в сейфе хранится что-то очень ценное.

  – И зачем вы взяли его с собой? – продолжил допытываться Вертолет. – Вам что, сейфа мало?

  – Мы потребуем за него выкуп, – заливаясь краской стыда, ляпнул Глебов.

  Вертолет удивленно присвистнул и с некоторым уважением в голосе произнес:

  – Растете, пацанчики. И это, предупреждаю: со мной лучше не шутить. У меня есть боевая граната. Почую, что задумали недоброе, всех взорву нахрен! Ясно?!

  Вытянувшись по стойке смирно, Глебов с Покровским по армейской привычке хором рявкнули:

  – Так точно!

  Приняв реакцию парочки за насмешку, Вертолет набычился.

  – Издеваетесь, да? Я серьезно: попробуете баловать, будут проблемы. – Сплюнув, он махнул рукой. – Ладно, тащите сейф в гараж.

  Бормоча что-то невнятное про современную, совсем безбашенную молодежь, Вертолет удалился к себе, а друзья, растолкав Шутова, вытащили из багажника сейф и, затащив в гараж, водрузили его на стол.

  Вооружившемуся болгаркой с алмазным диском Вертолету потребовалось всего пятнадцать минут, чтобы срезать дверцу казавшегося таким надежным сейфа. При этом с пухлого лица мужчины не сходила счастливая улыбка. Было заметно, что работа с металлом доставляет ему истинное удовольствие. Однако когда дверца со стуком отделилась от ящика и грохнулась на стол, при первом же взгляде внутрь Вертолет заметно погрустнел.

  Отложив болгарку, он, разведя руки, оперся о края стола и исподлобья уставился на троицу.

  – Что-то ценное, да? Пытали, а он не признался?

  Сглотнув, чуя неладное, Глебов спросил:

  – Неужели опять?..

  Встряхнув головой, залипающий Шутов кое-как взял себя в руки и увядающим голосом уточнил:

  – Что, денег нет? Тогда что там – золото, брюллики, ценные бумаги?

  Обойдя стол, Покровский заглянул внутрь сейфа. Внимательно осмотрев содержимое, он сообщил:

  – На этот раз мы сперли сейф с порнухой.

  – И как это понимать? – грозно спросил Вертолет. – Уроды, вы замучили человека из-за такой ерунды...

  Глаза красного, как помидор, Глебова забегали по стенкам гаража. Нужно было ответить хоть что-то, и он принялся лепетать:

  – Ну, понимаете, не для всех деньги – самое ценное на свете.

  Запустив руку в сейф, Вертолет вынул несколько DVD-дисков с голыми, грудастыми женщинами на обложке. Кладя диск за диском на стол, он принялся читать названия фильмов:

  – Яйца всмятку... Столбняк... Групповушки в деревушке... Бабенки с пристяжными концами... Лохматые милашки... О, а милашек я смотрел. Ничего так фильмец. Короче, нормальная коллекция. Оставлю-ка ее себе.

  – Вот видите, – продолжил оправдываться покрывшийся холодным потом Глебов, которому, чтобы не позориться и дальше, больше всего хотелось провалиться сквозь землю. – Я же говорил, что некоторым деньги не самое главное.

  С каждым новым словом Вертолет мрачнел все сильней и сильней.

  – Ну, мы это... можем идти? – с надеждой спросил Глебов. Не дождавшись ответа, он толкнул клюющего носом Шутова. – Ходу, парни...

  – Правильно, валите, – прорычал Вертолет. – И никогда, повторяю, никогда больше не показывайтесь мне на глаза!

  Добравшись до дома, троица подняла завернутое в покрывало тело Синявкина к себе на этаж и занесла его в коридор, разминувшись с выходящим на работу соседом всего на несколько секунд. Конечно, идея припереть пленника к себе в дом была не самой разумной идеей на свете, но другого места, где можно было бы подержать Синявкина пару дней, у них не было.

  Затащив бесчувственное тело в комнату, они бросили его на пол.

  Задыхаясь, несколько прочухавшийся Шутов заметил:

  – Этому дядьке нужно срочно похудеть. Предлагаю не кормить его. Кто за?

  Инициатива не нашла поддержки, а Покровский, присев на корточки перед телом Синявкина, приготовился развязать ручки пакета и снять его.

  – Стоять! – велел Глебов, опуская закатанную в шапку маску. – Нельзя, чтобы он увидел наши лица. Сначала маски.

  – Он же спит, – заметил Шутов.

  – Не, не спит, – легкомысленно возразил Покровский. – Мне кажется, он вообще не дышит.

  Всполошившись, Глебов рухнул рядом с Синявкиным на четвереньки, осторожно коснулся его – мужчина был еще теплый, но его грудь и вправду была неподвижна. Более того, он весь посинел.

  – К-как он? – заикаясь, поинтересовался Шутов. – Жи-жи-жив?

  – Ме-ме-мертв! – передразнивая друга, ответил Глебов и, схватившись за ручки пакета, попытался развязать их. Однако они были завязаны столь крепко, что ничего не получилось. – Гоша, дебил! А ты подумал, как ему дышать?!

  – А? Что? – Покровский ткнул себя в грудь пальцем. – А почему сразу я?

  – А кто одевал ему на голову пакет?! – Разорвав полиэтилен, Глебов попытался нащупать на запястье Синявкина пульс – не получилось. – Он еще теплый! Гоша, начинай!

  – Что?

  – Искусственное дыхание! А я пока начну делать массаж сердца!

  Сложив ладони крестом в районе сердца банкира, Глебов принялся ритмично со всей силы давить на его грудь, считая:

  – Раз-два-три...

  – Сердце в-вроде повыше, – заметил, схватив стоящую на столе настольную лампу, Шутов. – Если не получится, попробуем э-это. – Никто не обратил на него внимания, и он решил сам приготовить все для срочной реанимации – оторвал от лампы сетевой шнур, пальцами распрямил оголенные жилы провода и, потянув их за концы, разорвал его вдоль надвое. После воткнул шнур в валяющийся под столом удлинитель, и вместе с импровизированным дефибриллятором стал дожидаться своего шанса отличиться.

  Тем временем Глебов окончательно уверился, что массаж сердца не сработает – пациент был слишком мускулистым и имел довольно широкую кость. Сколь сильно не дави на его грудь, достать до сердца не получится, если только, конечно, не использовать вместо рук ноги и не попытаться потоптаться на нем.

  Бросив попытки продавить мощную грудную клетку, Глебов велел:

  – Гоша, искусственное дыхание!

  – Ну... – Покровский принялся суетливо поправлять натянутую на лицо маску. – Он ведь мужчина...

  – Да чтоб тебя!

  Зажав Синявкину нос, Сергей второй рукой открыл ему рот и, набрав в легкие побольше воздуха и зажмурившись, дабы было не так противно, начал медленно, преодолевая себя, рывками опускаться к его лицу.

  Приступ асфиксии, вызванной передозом медикаментов, прошел – и грудь Аркадия колыхнулась, резко открылись глаза. И первое, что попало в их поле зрения, это медленно приближающееся к нему лицо в маске со сложенными бантиком губами.