— Понимаешь, — говорил он Биллу на обратном пути, — нам известно, что Кейли в этом деле дает ложные показания, а это ведь большой риск; на такой риск он мог пойти только по двум причинам: чтобы спасти Марка либо чтобы его предать. Иначе говоря, он либо верный друг Марка, либо его заклятый враг. Теперь мы знаем, что он ему враг, определенно враг.

— Но, знаешь, я тебе скажу, — возразил Билл, — далеко не каждый готов уничтожить своего соперника из ревности.

— Ты в этом уверен? — спросил Энтони, с улыбкой оглянувшись на приятеля.

Билл покраснел.

— Нет, конечно, всякое бывает, но я имею в виду…

— Уничтожать, возможно, и не обязательно, Билл, но не станешь же ты давать ложные показания, вытаскивая его из беды, в которую он угодил по собственной милости?

— Бог мой, конечно, нет.

— Вот и я так думаю. Поэтому вторая версия более вероятна.

Они подошли к ограде, за воротами которой начиналось последнее поле, отделявшее владение миссис Норбери от дороги; тут они решили передохнуть и остановились, разглядывая дом, в котором только что побывали.

— Приятное местечко, правда? — сказал Билл.

— Очень. Но странное.

— В каком смысле?

— Где здесь въезд?

— Въезд? Мы только что его прошли.

— Но почему нет аллеи, дороги, чего-нибудь в этом роде?

Билл рассмеялся.

— Некоторым нравится жить на отшибе. Наверно, усадьба потому и стоила недорого, и именно поэтому, думаю, Норбери смогли ее купить. Они ведь люди не слишком состоятельные.

— Но как же багаж, торговцы и тому подобное?

— Телега здесь проедет, а автомобиль не пройдет, только вон до той дороги, — он повернулся и указал рукой. — Миллионер не станет покупать такой дом для уик-эндов. Пришлось бы прокладывать дорогу, строить гаражи и все такое.

— Понятно, — беззаботно сказал Энтони, и они пошли дальше. Позже Энтони припомнил этот разговор и осознал всю его важность.

Так что все-таки собирается Кейли спрятать ночью в пруду? Энтони считал, что теперь ему это известно. Это будет труп Марка.

Ответ напрашивался с самого начала, но Энтони гнал его от себя. Ибо, если Марк убит, то это не просто убийство, а убийство злодейское. Способен ли Кейли на такое? Билл сказал бы, что нет, но лишь потому, что он неоднократно завтракал с Кейли, обедал и ужинал с ним, подтрунивал над ним и играл с ним в различные игры. Билл сказал бы, что нет, потому что сам неспособен никого убить столь хладнокровно и судит о других по себе. У Энтони таких иллюзий не было. Убийства ведь совершаются; одно убийство в Рэд Хаузе уже совершено — труп Роберта тому подтверждение. Так почему бы не быть и второму?

Заходил ли вообще Марк вчера днем к себе в кабинет? Единственным свидетелем (Кейли не в счет) была Элси. Элси совершенно уверена, что слышала его голос. По словам Билла, у Марка очень характерный голос — следовательно, голос, которому легко подражать. Если Билл умеет так похоже его изображать, кто сказал, что этого не сумеет Кейли?

Впрочем, зачем же заранее приписывать Кейли такое отпетое злодейство? Предположим, Кейли поссорился с кузеном из-за девушки, за которой оба ухаживали. Предположим, Кейли убил Марка либо преднамеренно, в приступе ярости, либо просто нечаянно, в драке. Предположим, это произошло, скажем, часа в два в подземном ходе, куда либо Кейли специально завлек Марка, либо Марк сам его позвал. (По всей вероятности, Марк обожал подземный ход — эту свою романтическую игрушку.) Теперь представим себе Кейли — под землей, с мертвым телом у ног; он уже чувствует, как затягивается петля вокруг его шеи; что делать? Ум его мечется в тщетных попытках найти выход из положения; и внезапно, совершенно случайно, он вспоминает о приезде Роберта в три часа — смотрит на часы — полчаса осталось…

У него полчаса. Скорее, скорее, надо немедленно что-то придумать. Зарыть тело здесь, под землей, и пусть все думают, что Марк просто испугался приезда брата и сбежал? Но утром, за завтраком, не очень-то было похоже, что он напуган. Марк был раздражен, раздосадован тем, что его непутевый родственник опять объявился, но не более того. Нет, это не пойдет — слишком неправдоподобно. Но предположим, Марк встретился с братом и они поссорились; предположим, можно подстроить все так, будто это Роберт убил Марка…

Энтони живо представил себе Кейли в подземном ходе, разрабатывающим план действий над телом убитого кузена. Но как сделать Роберта убийцей, если Роберт жив и будет все отрицать? Ну, а если Роберт тоже мертв?

Он снова смотрит на часы. (Осталось всего двадцать пять минут!) Так если Роберт тоже мертв? Тело Роберта в кабинете, тело Марка в подземном ходе — что нам это даст? Бред! Ну, а если оба тела как-то положить рядом… а смерть Роберта представить самоубийством?.. Возможно ли это?

Тоже бред. Слишком сложно. (Остается только двадцать минут.) Слишком сложно организовать все за двадцать минут. Он не успеет инсценировать самоубийство. Слишком сложно… Остается девятнадцать минут…

И вдруг осенило! Тело Роберта в кабинете, тело Марка — под землей. Невозможно выставить Роберта убийцей, но Марка-то — легче легкого! Роберт убит, Марк сбежал; картина сама встает перед глазами! Марк убил Роберта нечаянно; да, так правдоподобнее — а затем удрал. В панике… (Снова взгляд на часы. Осталось пятнадцать минут, но как это теперь много. Теперь все само встает на свои места).

Насколько все это соответствует действительности — вот что хотелось бы знать. Конечно, в эту картину вписываются все известные им факты; но ведь то Же самое можно сказать и про ту версию, которую Энтони излагал Биллу еще утром.

— Это какую же? — спросил Билл.

Они давно вернулись из Джелландз и сидели теперь в зарослях у пруда, откуда уже ушли инспектор и его водолазы. Билл, раскрыв рот, ловил каждое слово Энтони и, если не считать нескольких "Черт возьми!", не издал ни звука. "Ну и ловкач же Кейли" — это было все, что он сказал, дослушав Энтони до конца.

— Так какую же все-таки версию ты имеешь в виду?

— Что Марк убил Роберта нечаянно и обратился к Кейли за помощью, после чего Кейли спрятал его в подземный ход, а сам принялся колотить в дверь кабинета.

— Да, но ты говорил так загадочно. Я ведь переспросил тебя, такой во всем этом смысл, но ты ничего не ответил. — Он помолчал немного и продолжил; Ты что, хотел сказать, что Кейли намеренно старался выставить Марка убийцей?

— Я просто хотел предупредить тебя, что в подземном ходе мы можем найти Марка, живого или мертвого.

— А теперь ты так не думаешь?

— Теперь я думаю, что там спрятан его труп.

— То есть, ты считаешь, что Кейли потом спустился и убил Марка — уже после того, как пришел ты и вызвали полицию? Ты это предполагаешь?

— Это мысль, от которой я содрогаюсь. Слишком уж жуткое злодейство. Может, Кейли на это и способен, но как-то не хочется об этом думать.

— К черту! Твоя вторая версия — ничуть не лучше. Послушать тебя, получается, что Кейли идет в кабинет и стреляет в человека, с которым никогда не ссорился и которого не видел пятнадцать лет! Разве это не злодейство?!

— Да, но ради спасения собственной шкуры. Это совсем другое дело. Смысл моей версии в том, что он поссорился с Марком из-за девушки и убил его в приступе ярости. Все, что произошло потом — всего лишь самозащита. Простить этого нельзя, но можно по крайней мере понять. Да, я считаю, что труп Марка в подземном ходе, и лежит он там, скажем, с половины третьего вчерашнего дня. А сегодня Кейли намерен сбросить его в пруд.

Билл вырвал из земли пригоршню мха, бросил его и сказал:

— Может, ты и прав, но как-то уж больно все это умозрительно, понимаешь.

Энтони рассмеялся.

— Господи, конечно, — сказал он. — Вот ночью и узнаем, насколько все это соответствует истине.

Билл сразу просиял.

— Сегодня ночью! — воскликнул он. — Занятная будет ночка, скажу я тебе. А как мы все это устроим?