Сегодня новые открытия могут дать натуралистам лишь острова Альдабра, причем не только в отношении «низших» животных. Совсем недавно экспедиция, организованная Королевским обществом, обнаружила доселе неизвестную науке небольшую певчую птичку, принадлежащую к тому же роду, что и «маленький островной дрозд», живущий на Сейшелах.

История этого открытия довольно туманна. Через семь недель после того, как в Британский музей (Отделение естественной истории) были отправлены самка и три ее яйца, найденные на острове, поймали самца, который кружил неподалеку от гнезда. Очевидно, это было его собственное гнездо, и в нем жило его семейство. Все указывало на то, что этот вид, получивший название Nesillas aldabranus, обитает лишь в чрезвычайно ограниченной микросреде. Все попытки обнаружить еще несколько экземпляров этих птиц окончились неудачей.

«Можно с уверенностью утверждать, что ни один из известных видов не имеет столь ограниченного распространения», — написали ученые, сделавшие открытие. Журнал «Нью сайентист», недовольный исследованием острова таким способом, в марте 1969 года снабдил сообщение английских натуралистов ироническим комментарием: «Они могли бы и добавить, что этот вид теперь, вероятно, полностью вымер».

Можно, конечно, надеяться, что «дрозда» удастся обнаружить там, где его еще не искали. Если нашли хотя бы одну пару животных, значит есть и другие. Но и этим птицам, и другим животным пришлось бы очень худо, если бы в девственную природу атолла вторглись военные летчики и радиотехники. Уникальная природная среда была бы уничтожена. Острова заполнили бы сорняковые растения и вредоносные животные. Природное равновесие было бы во всех отношениях нарушено, и, что досаднее всего, уникальная природа была бы загублена напрасно, ибо по соседству с островами Альдабра есть уже испорченные человеком острова, на которых хватает места и для аэродрома, и для радиостанции, и для других сооружений.

Вмешательство в дело охраны природы научных организаций, требовавших отказаться от использования островов Альдабра, не возымело действия, безрезультатно кончились и дебаты по этому вопросу в английском парламенте. Участь островов была предрешена в декабре 1966 года соглашением между Англией и США. Что действительно спасло атолл — по крайней мере, на некоторое время, — так это девальвация английского фунта стерлингов в ноябре 1967 года. Возникла необходимость в жесткой экономии, и среди проектов, поставленных на тормоза, оказалось строительство аэродрома на Альдабре. Би-Би-Си также на время отодвинула свои планы.

Однако уже через несколько дней министр обороны Англии дал достаточно ясно понять, что строительство военно-воздушной базы лишь откладывается на неопределенное время. Правительство, по его словам, решило построить на атолле станцию промежуточной посадки, и проект будет разморожен, как только улучшится экономическое положение страны. К тому же сохраняет свою силу договор, который дает США право в любой момент приступить к строительству военных объектов на островах Альдабра или на любом из островов, входящих в БТИО.

Таким образом, дальнейшая судьба уникального острова до сих пор остается неясной. Правда, опасность несколько уменьшилась, когда Соединенные Штаты решили расширить уже существующий аэродром на Маврикии, а Великобритания — строить аэродром на Сейшелах, который, несомненно, можно будет использовать как промежуточную базу для военных самолетов.

Правда, и Королевское общество не сидело сложа руки. Британская академия наук в 1969 году добилась государственного ассигнования в 26 тысяч фунтов на строительство постоянной научно-исследовательской станции на Альдабре. Можно надеяться, что атолл все-таки станет природным заповедником на благо как мировой науки, так и населенных островов данного региона: ведь отлов съедо^ых суповых черепах может стать для них выгодной и постоянно расширяющейся отраслью хозяйства, если только животным дадут возможность спокойно размножаться на песчаных пляжах, куда они с давних времен выходят в период спаривания и кладки яиц.

Сам я, к сожалению, так и не добрался до островов Альдабра. Цена, которую заломил с меня арендатор за короткий визит на атолл, была слишком высокой, так что у меня оставалась последняя возможность: доплыть до островов на новом судне БТИО «Нордвере». Если бы я ею воспользовался, мне пришлось бы либо остаться там на неопределенное время, пока не подвернулась бы какая-нибудь возможность вернуться обратно, либо, после короткого осмотра, снова сесть на «Нордвер» и плыть на нем до Момбасы. Я предпочел отказаться от своих первоначальных планов, остаться на Сейшелах и дождаться возможности посетить их некогда «материнский» остров Маврикий.

Я бы так никуда и не уехал с Сейшел, если бы мне не помогло одно обстоятельство. Мой креольский друг Филибер Луазо, хозяин бара «Гардения», пригласил одного англичанина, бывшего чаевода из индийского города Ассама, одного путешествующего вокруг света американца, меня, двух коллег по ОПН и нескольких девушек на воскресный пикник у моря.

Мы облюбовали себе место на безлюдном берегу, но купаться там было рискованно из-за острых коралловых рифов. Мы позавтракали креольскими деликатесами, запивая их голландским пивом, а затем поехали в ближайшее частное владение Ла-Плэйн попросить разрешения воспользоваться местным пляжем.

Если бы на Сейшелах действительно следовали Кодексу Наполеона, который официально считается действующим с 1805 года, когда он был провозглашен на Маврикии и принадлежащих ему островах, разрешения не понадобилось бы, так как берег был бы доступным для всех. Однако уже давно эта всеобщая доступность была ликвидирована, и владелец плантации, американский миллионер Уильям Померой, передал через своих слуг, что пляж занят. Я подозреваю, что за его отказом скрывались политические соображения: нежелание оказаться в обществе членов ОПН, которая не одобряет пребывание плантатора на Маэ.

Как бы там ни было, мы поехали дальше вдоль берега на юг, к Гранд-Анс, одному из самых длинных и красивых побережий, расположенному напротив острова Иль-о-Ваш, бывшего пристанища морских коров. Дощечка, прибитая к одной из кокосовых пальм, предупреждала, что каждый, кто зайдет в воду, рискует жизнью. Море у Гранд-Анс было коварным, вероятно из-за отсутствия коралловых рифов, которые разрезают волны и подводные течения. Филибер рассказал нам, что несколько лет назад в этом месте произошел трагический случай. Губернатор сэр Джон Торп, которого на острове очень любили, и его ближайший помощник — отличные пловцы — были унесены течением в море и погибли.

Мы не собирались рисковать. Но вряд ли было что-нибудь опасное в том, чтобы окунуться возле самого берега. Филибер и еще один сейшелец вошли в воду и сделали несколько шагов вглубь, отыскивая в воде «тек-тек» — небольших моллюсков, считающихся деликатесом и прячущихся в своих раковинах на песчаном дне в зоне прилива. Я также вошел в воду и побрел навстречу большим волнам. Я чувствовал их упругие удары и наслаждался этим ощущением. Никто из нас и не подумал о том, что начался прилив и что в этот день был прибой.

Я зашел не очень далеко и думал, что у меня под ногами дно. Но море наступало, и дно уходило.

— Боюсь, что мы попали в беду! — крикнул я двоим своим спутникам, которые были в том же самом положении, что и я, хотя держались ближе к берегу. Дело приобретало серьезный оборот. Как ни старались мы плыть к берегу, подводное течение относило нас в противоположном направлении, а волны накрывали нас с головой…

Оставшиеся на берегу наконец поняли, что мы не ради удовольствия плавали кругами и кричали изо всех сил. Теперь, когда море поднималось все выше, плыть за нами было чистым безумием. И не было ни куска веревки, ни лодки на берегу… В конце концов, американец бросился к машине и помчался за помощью.