Исследователи изучили взаимоотношения между травоядными, хищниками-охотниками и пожирателями падали. В национальном заповеднике Найроби, великолепном опытном центре, особенно ценном из-за его близости к городу, было установлено, что там два десятка львов благоденствуют среди пяти тысяч травоядных, высчитано, что каждому льву необходимо ежедневно пять килограммов мяса. В среднем это составляет сто килограммов для всей стаи, или одно травоядное животное средней величины в день и триста шестьдесят пять в год, всего девять процентов жвачных. Но поскольку ежегодный прирост гну, зебр, газелей и прочих травоядных гораздо больше девяти процентов, то, несмотря на урон, наносимый копытным не только львами, но и гепардами, леопардами и дикими гиеновыми собаками, травоядные давно должны были бы опустошить все пастбища и погибнуть от голода.

Как же поддерживается равновесие между растительностью, травоядными и хищниками? При помощи зловещей, мрачной армии гиен, грифов и шакалов. Эти плотоядные, как мы могли убедиться на третий день пребывания в Серенгети, пожирают огромное количество детенышей и больных травоядных, не говоря уж о том, что очищают саванну от падали, отравляющей зловонием воздух. Так цикл, начинающийся с первых нежных ростков травы, завершается голодной гиеной и прожорливым орику.

Проследим путь, который проходит энергия, приносимая на землю солнечным лучом. Она дает жизнь сочной траве, покрывающей равнину Серенгети. Трава дает газели Гранта пищу, а с ней передает и свою энергию. Леопард убивает газель и поддерживает свою жизнь ее мясом. Группа львов настигает леопарда вдали от прибрежных кустарников, умерщвляет его и кормится его плотыо. На стареющего льва набрасываются кровожадные гиены и, пожирая его мясо, восстанавливают свою энергию.

На следующий день несколько граммов азотного удобрения, содержащегося в сухих экскрементах гиены, возвращаются в землю саванны.

Круг замыкается.

Глубокой ночью мы покинули уютную палатку в африканской деревне и направились к скалистым холмам, затерявшимся на равнине. На рассвете в африканской саванне свежо. Мы все высунулись в открытый люк в крыше автомобиля, чтобы полюбоваться зарей. Ветер обдувал наши лица, обожженные беспощадными лучами солнца и искусанные мошкарой. Газели Томсона обгоняли нас и перед самой машиной пересекали дорогу, как бы приглашая поиграть в догонялки. Семейство львов, отяжелевшее от сытости, с мордами, еще окрашенными кровью, торжественно прошествовало к реке. Диск солнца отделился от горизонта. Над нашими головами с криком пронеслись длинноногие черно-белые птицы с хохолком на голове, явно встревоженные и недовольные вторжением чужаков в их владения.

Холмы, поросшие акациями и колючим кустарником, вырисовывались на фоне огненного неба, как огромный пустынный броненосец, вековой страж здешних мест. Но когда мы приблизились, я убедился, что холмы совсем не так мертвы, как кажутся издали. Живая душа этой гранитной цитадели — шумное, но хорошо организованное племя самых умных, сильных и независимых обезьян африканской саванны — павианов.

Большое семейство собакоголовых обезьян, состоявшее примерно из ста животных, проводило ночь на обрывистых выступах скал и на ветвях акаций, чтобы не стать добычей своего смертельного врага — леопарда. Они просыпаются с первыми лучами солнца, потягиваются, зевают и вообще ведут себя совершенно так же, как люди при пробуждении. Затем они греются на солнце и с видимым удовольствием ищут друг у друга блох.

Из укрытия между двумя камнями мы спокойно наблюдали в бинокль за жизнью племени. Наше внимание привлекли несколько сильных крупных обезьян, которым густой воротник жестких волос, покрывавший спину и плечи и пышно разросшийся на щеках, придавал особенно внушительный вид. Они важно разгуливали среди своих менее представительных соплеменников, которые почтительно уступали им дорогу. Два великана лениво развалились на солнце, время от времени снисходительно поглядывая на самок, усердно искавших у них блох. Это привилегированные самцы-вожаки.

Многие другие самцы держались не менее солидно, но они, судя по всему, стояли на более низких ступенях общества и представляли «средний класс». То и дело они поднимались на самый верх обезьяньей цитадели и наблюдали за горизонтом, выполняя, очевидно, функции впередсмотрящих.

Самки были значительно меньше самцов и не имели меховых воротников. Они располагались в центре холма, поблизости от самцов-вожаков. Одни самки кормили грудью детенышей, другие болтали, как кумушки на базаре, причем каждая с умилением следила за своими резвящимися отпрысками.

Вдруг, как по сигналу, самцы-вожаки поднялись и тронулись в путь. Матери торопливо схватили малышей, и те, уцепившись за шерсть, взобрались самкам на спины и удобно там устроились. Дозорные покинули свои вышки и быстро разместились в авангарде и на флангах. Несколько самцов задержались и в два ряда прикрыли арьергард. Затем стая обезьян с удивительной ловкостью спустилась по гранитным осыпям и вышла в открытую саванну. Они двигались, не нарушая строя, отправляя в рот все съедобное, что встречалось по пути: траву, листья, насекомых, улиток, луковицы, корешки. Процветающее племя павианов начало свой новый день в саванне, где ему ежеминутно угрожают львы, леопарды или гиеновые собаки, причем на открытой местности, где нет деревьев, ловкость обезьян, вошедшая в поговорку, не может им помочь.

Как же все-таки удается многим обезьянам благополучно прожить свой век среди свирепых, сильных и жадных хищников?

Наблюдая за павианами в течение двенадцати часов, до самого захода солнца, когда стая возвратилась в свою крепость, мы обогатились сведениями, которые делают более понятными заметки Ирвина де Воре, посвятившего многие годы изучению этих обезьян. Мы поняли, что именно окружение хищных зверей воспитало в павианах смелость, стойкость и сообразительность; породило иерархическую структуру обезьяньего общества, где самцы выполняют миссию защитников, охраняют малышей и заболевших животных. Это привлекает к павианам внимание антропологов, которые, изучая поведение обезьян, стараются выяснить образ жизни первых человекообразных.

Но отвлечемся от павианов и вспомним в общих чертах характерные особенности группы животных, которые, безусловно, должны нас интересовать, поскольку мы сами к ней принадлежим. Я имею в виду приматов и высших млекопитающих.

Когда речь заходит об обезьянах, неискушенный человек представляет себе тропический лес, гигантские деревья, обвитые лианами и ползучими растениями, где эти ловкие создания проделывают сложнейшие акробатические трюки, чтобы достать вкусные плоды с ветки дерева или спастись бегством от своих врагов. И действительно, за исключением нескольких родов обезьян — павианов, макак и других, которые обитают на земле, большинство приматов живет на деревьях.

Именно это определило их специфические особенности, физические и психические. Четыре длинных подвижных свободных пальца и пятый, большой, отставленный, образуют цепкую кисть, очень удобную для лазанья по деревьям. Подушечки на ладонях, тонкие осязательные центры, сосредоточенные в кончиках пальцев, и плоские ногти делают их непревзойденными верхолазами.

У примитивных млекопитающих глаза расположены по бокам черепа. Такое расположение зрительных центров позволяет обозревать пространство с двух сторон, не поворачивая головы, что очень удобно для наблюдения за врагами, но исключает стереоскопическое видение. Различить все особенности рельефа, форму предметов, рассчитать расстояние можно только в том случае, если глаза находятся в одной плоскости: так устроен зрительный аппарат у приматов.