Дмитрий стал пробираться среди камней к своему адвокату. Я последовала за ним.

– Куда ты, Катя? – позвал дядя Витя.

– Ну не оставлять же его лежать там?! – воскликнул продюсер и отправился за мной.

Дядя Витя остался у самого начала камней. Когда я повернулась в следующий раз, рядом с ним уже стоял Евлампий. Они о чем-то тихо переговаривались. Евлампий держал в руках очередную толстую книгу, но нерасшнурованную и закрытую.

Тимур лежал на спине, подняв лицо к небу. Глаза были закрыты, а лицо искажала гримаса ужаса – будто он в последние минуты жизни увидел что-то жуткое, какое-то доисторическое хищное животное, инопланетянина с бластером или отряд средневековых пиратов с саблями, перенесшихся в наше время и атакующих современного адвоката.

Потом Тимур шевельнулся. Или мне это показалось? Но нет, это заметил и Дмитрий и схватил друга за руку.

– Тимур!

Несчастный открыл глаза. Дмитрий рухнул рядом с ним на колени. Я подошла с другой стороны и взяла адвоката за другую руку. Продюсер предложил помочь Тимуру сесть.

– Не надо, у него, наверное, сломан позвоночник, – сказал Дмитрий. – Тимур, ты можешь говорить?

– Не хо… дите… ту… да, – с трудом произнес Тимур и закрыл глаза.

– Ты что-то видел? – напряженным голосом продолжал задавать вопросы Дмитрий.

– Нет… – прошептал страдалец.

– Вы поскользнулись? – подала голос я. Тимура никто не мог столкнуть, так как наверху никого не было! И мы бы услышали, если бы туда кто-то полез! Тихо залезть на эту скалу невозможно!

– Нет… Ужас…

Мы переглянулись с Дмитрием и продюсером.

– Тимур, ты внезапно испытал ужас? – спросил Володя-Виссарион.

– Да…

Мы опять переглянулись.

– Значит, какая-то установка, – сказал продюсер. – Работает на вполне определенных частотах. По-моему, чувство панического страха вызывает инфразвук, хотя могу ошибаться. Но от инфразвука не умирают. Умирают от сердечного приступа, или могут быть задавлены толпой.

– Ничего не понял, – признался Дмитрий.

Я молчала, ожидая продолжения. Мне казалось, что продюсер в эти минуты напрягает память и будто разговаривает сам с собой.

– Да… – произнес очень тихо Тимур, который явно слышал продюсера, потом странно дернулся всем телом – и в следующую секунду у него из уголка рта скатилась струйка крови.

Дмитрий принялся судорожно искать пульс.

– Катя, зеркальце есть?

– Сумка в нашем доме. На шее попробуйте, – предложила я.

Пульса не было… Тимур умер на наших глазах. Я отпустила его руку. Дмитрий мгновение не шевелился, потом сложил руки адвоката на груди.

«Свалятся же», – почему-то подумала я, но ничего вслух говорить не стала.

– О каком инфразвуке ты говорил? – Дмитрий посмотрел на продюсера. – Тимур тебя вроде понял. Мне можешь толком объяснить? И Кате. Или ты поняла?

Я покачала головой.

– Детально объяснить я не могу. Для этого нужен физик. Но я ведь продюсер. Я стараюсь изучить опыт разных стран – кто что использовал для лучшего воздействия на зрителя. Иногда попадаются интересные вещи. Иногда просто интересно почитать, как народ изощрялся, – прекрасно понимая, что у нас ничего подобного применить нельзя. Я сейчас вспомнил про один английский театр. Дело было в Лондоне, и режиссер хотел усилить психологическое воздействие на зрителя. Вроде там была какая-то мистика… Врать не буду, так как точно не помню. Это зарегистрированный случай использования инфразвука. Зрителей охватил панический страх, и они бросились вон из театра. В давке пострадало много народу. Но инфразвук не был причиной смерти! Сам по себе он не приводит к смерти. Еще я читал про сердечные приступы. Тоже зарегистрированные случаи. При использовании инфразвука можно испугаться до такой степени, что у тебя остановится сердце. Или будет разрыв сердца.

Выслушав Володю-Виссариона, Дмитрий глубоко задумался.

– То есть такая установка работает на вершине этой скалы? – Дмитрий поднял голову и посмотрел вверх.

Мы с продюсером тоже подняли головы, но ничего нового не увидели.

– А какого она размера? – спросила я у продюсера.

– Понятия не имею, – ответил он. – Даже примерно. Но техника все время развивается и усовершенствуется. Дима, ты помнишь, на каких компьютерах начинал работать? Большие дискеты помните?

Финансист хмыкнул. Но мы оба поняли, что имел в виду Володя-Виссарион. Установка могла оказаться и портативной, и замаскированной среди камушков на вершине. Или могла быть вкопана там в землю. Хорошо, что на нас не оказала воздействия. Но рядом с нами находились эти типы в белых рубахах… Конечно, они не хотели пострадать. Насколько я поняла, защиты от такой установки нет. Установку включили, чтобы воздействовать на Тимура.

А если ею же воздействовали на Колю и Григория? И именно это побудило их к самоубийству? Я высказала мысль вслух.

– А записки? – напомнил Дмитрий.

– Я не знаю точно, как действует инфразвук, – повторил Володя-Виссарион. – А может, это вообще не он! Я не физик, я продюсер! Может, это какая-то другая установка! Может, если бы на Тимура воздействовали не на вершине скалы, а на земле, он бы тоже написал предсмертную записку! Нас не было рядом с ребятами! Может, им в их состоянии подсунули ручку и листки из Катиного блокнота – и они написали. Я не знаю!

Мы все одновременно посмотрели на старца Евлампия и дядю Витю.

– У меня давно чешутся руки набить им морды, – тихо произнес Дмитрий.

– Пошли, – ответил продюсер и первым тронулся к двум типам в белых рубахах.

Драка была яростной и беспощадной. Старец и безобидный алкоголик дядя Витя (каким я его помнила) владели приемами какой-то борьбы, но Дмитрия и продюсера переполняла ярость. Они мстили за убитых товарищей, именно убитых, поскольку никто из нас не мог считать случившееся самоубийствами. С чего бы это молодым, здоровым, успешным мужикам вдруг кончать с собой? С какой стати? Ну мало ли, что оказались на острове? Жизнь-то продолжается! Выберемся мы отсюда как-нибудь! И эти в белых рубахах тут не будут жить вечно! Должен за ними кто-то прибыть. На корабле, вертолете, гидроплане. На чем угодно! Не может тут быть запасов еды на неопределенный период времени! Здесь даже огорода нет. Значит, огурцы откуда-то привозят – даже если бананы и апельсины собирают на острове. И хлебные лепешки должны печь здесь! Значит, нужна мука.

Дмитрию удалось довольно быстро вырубить дядю Витю. Или повезло? Когда я очнулась от размышлений, финансист уже тащил его к воде, подхватив под мышки. Ноги мужчины в белой рубахе волочились по земле.

– Что вы хотите с ним делать? – крикнула я.

– Топить.

– Но…

– Чем меньше их останется, тем безопаснее для нас.

Я в утоплении не участвовала. Не могла. Разъяренный Дмитрий все сделал сам. Я отвернулась. Я не могла на это смотреть.

– А допросить? – тихо спросила я, когда он вышел из воды и приблизился ко мне.

– Второго допросим. Володя как раз привел его в нужное состояние.

Меня удивляло, что на шум драки никто не прибежал. Не мог третий тип в белой рубахе его не услышать. Или решил, что его дружки сами справятся? Или не хотел оставлять без присмотра девчонок?

А ведь на девчонок тоже как-то воздействовали… Но сейчас не это было главной проблемой. И вообще девчонки были живы, и их вроде бы никто убивать не собирался.

– Ну, что скажешь, старец? – спросил Дмитрий у Евлампия, которого продюсер держал за бороду. – Что здесь у вас за лавочка?

– Мне кажется, что борода накладная, – вдруг сказал продюсер и предложил оттащить Евлампия к воде.

Тот попытался сопротивляться, но Дмитрий с Володей-Виссарионом ему еще разок хорошенько врезали. Далее процессом руководил продюсер, который в накладных бородах явно разбирался лучше нас с Дмитрием. Держали Евлампия мы с финансистом, а продюсер бороду смачивал, дергал – и оторвал. Потом пришел черед седой шевелюры, которая тоже отделилась (отделение сопровождалось воплем «старца»), и перед нашим взором предстал очень симпатичный мужик лет тридцати с коротким ежиком темных волос.