— В Украине.
— Что?
— В Украине, — я уже почти успокоился. Я по-прежнему переживал тот ужас, который испытал, стреляя в человека, и любое проявление внешнего мира отвлекало меня от выматывающих мыслей. Ровный, приглушенный, твердый голос кубинца вселял в меня уверенность. Что-то было в Маркусе почти отцовское, несмотря на то, что он говорил. — Я из Одессы. Это город в Украине.
— Там тоже не найдет, — Меркадо усмехнулся, протягивая мне один пирожок. Уступая животному инстинкту, я взял пирожок и вгрызся в него без единого звука. Наверное, это было забавным зрелищем со стороны, потому что Маркус неожиданно рассмеялся. Я никогда раньше не слышал, как он смеется, и в первый миг его смех мне напомнил рокочущие звуки надвигающегося шторма.
— Главное, веди себя тихо, ниньо, — успокоившись, серьезно сказал Марк. — А там как повезет.
Я ушел от них на следующее утро. Все деньги и документы, которые я спрятал в потайном кармане куртки, остались на месте, что порадовало. Но все мои вещи остались в квартире, куда я с уверенностью и направился.
Первым сюрпризом стал замок на двери. В подъезд я зашел без проблем, компании Даниэля и Джулеса у порога не было, Керни ещё спал, а вот у двери квартиры возникла заминка. Я, наверное, минут десять как болван пытался вскрыть бесполезным ключом новый замок, пока недоумение медленно не переросло в раздражение. Злобно пнув стену, я отправился наверх, к хозяину дома.
Салливан не открывал минут пять, но я знал, что он дома. Этот вонючий старик на моей памяти ещё ни разу днем не покидал своей квартиры, и я собирался достать его так или иначе.
— Какого хре…
— Где мои вещи, Салливан?!
На секунду он даже остолбенел. Насколько мне было известно, на него не решался кричать даже Джулес. Мне было всё равно.
— Да ты… охренел, русский! — старик быстро вышел из ступора. — Ты пропал на неделю, все думали, ты сдох! Джулес, твой долбаный друг-мулат, уже достал меня своими допросами! Да не знаю я, где тебя можно найти! И мне плевать! Что прикажешь делать — ждать, пока ты явишься обратно, мать твою?! А если бы ты не явился? Мне некогда разбираться, у меня много тех, кому нужен угол! А ты и Сикейрос — два неблагодарных уб…
Я сделал шаг вперед, он — инстинктивно — назад, поперхнувшись недосказанным ругательством.
— Где мои вещи? — медленно и раздельно спросил я.
— Мать твою, русский…
— Хорошо, — сказал я, отпихнул его с дороги, и захлопнул за собой дверь.
Теперь мы были в его квартире вдвоем. Я молча обошел изумленного хозяина, и принялся методично вытаскивать полки со шмотками из всех шкафов, которые попадались мне на пути. Я не знаю, что я искал — ключи от прежней квартиры или намек на принадлежавшие мне вещи — но, может быть, я просто ждал реакции. Которая не замедлила последовать.
— Какого хрена ты творишь, кретин?! — завопил Салливан, пытаясь оттащить меня от очередного ящика. — Пошел вон из моего дома, ублюдок!
Я был после болезни, и ещё плохо держался на ногах, но у него не получилось даже сдвинуть меня с места. Тогда он с проклятиями выбежал из комнаты куда-то в смежное помещение.
— А ну пошел вон отсюда! — зарычал Салливан, снова вбегая в комнату. В руках он держал помповое ружье. — Убью нахрен!!!
Я обернулся, мельком посмотрел на обращенное в мою сторону оружие в дрожащих от ярости руках Салливана, его белое, перекошенное лицо, и усмехнулся. Мне не пришлось даже делать шаг в его сторону — я всего лишь выбросил одну руку вперед, хватаясь за дуло, и резко потянул в сторону. Раздался выстрел.
Какое-то время мы стояли неподвижно, я — сжимая в руке ружье, он — вылупившись на осыпавшееся в раме зеркало. Я думал о том, что этот выстрел совсем не был похож на тот, которым был убит чернокожий парень. Громкий, отвратительно громкий, да ещё и этот звон от разбитого зеркала…
О чем думал Салливан, я не знал. Может, о том, что стрелять нужно было раньше, тогда бы он в меня точно попал. А может, о том, что он не ошибся, увидев меня в первый раз: как и предыдущий русский постоялец, я всё-таки доставил ему проблемы. По крайней мере, он точно не ожидал, что я стану хвататься за дуло. Не думая, я поднял ружье, направляя его на хозяина дома.
— Ну? — тихо спросил я.
Старик вздрогнул, поднимая руки вверх. Это, кстати, удивительное чувство, то, когда ты держишь в руках оружие. Оно дарит неповторимую иллюзию власти, пьянит, переносит в другую реальность, дает другие приоритеты. От парней в «Потерянном рае» я слышал, что им это нравится. Держать человека на прицеле, видеть его страх, чувствовать себя хозяином его жизни. Не знаю, мне не понравилось. Салливан задрожал так, будто и в самом деле думал, что я его убью. У меня возникло странное чувство, мое сознание почти раздвоилось. Одна его часть продолжала играть комедию, вторая — удивлялась тому, как легко это у меня получается. Так, будто я всю жизнь этим занимался. На самом деле я никогда не смог бы — даже Салливана, даже Сандерсона. О Спруте я просто старался не думать.
— Т-твою м-мать, рус-ский, — хозяин дома отступил назад. — Я не думал, что ты вернешься! Я… Джулес сказал… я подумал, ты мог быть уже мертв… всякое случается…
— Салливан, — почти мягко прервал его я.
Старик молча указал раскрытой ладонью себе за спину.
— Веди, — я пропустил его вперед, к закрытому чуланчику, по-прежнему держа Салливана под прицелом.
Он вытащил из него не слишком плотную спортивную сумку, пододвигая её ко мне.
— Сядь, — велел я, указывая стволом на кресло. Салливан молча сел, и я открыл сумку. Внутри оказались мои вещи, всего несколько тряпок, остальное исчезло. Мне не это было важно. Иногда мне кажется, что люди совершают много глупостей «из принципа».
— Я… должно быть, новый жилец припрятал часть… это всё, что я нашел после его въезда, — пробормотал Салливан, выдавая себя с головой. — Если хочешь, я спрошу парня…
Я не хотел. Всё это грозило слишком далеко зайти, а я и без того нашумел. Совет Маркуса вести себя тихо пропал втуне.
— В следующий раз… — я поднял с пола сумку и внимательно посмотрел на Салливана, — не обижай русских.
Он не ответил, почти намертво примерзнув к креслу, в котором сидел, и с бессильной злобой следил за тем, как я забрасываю ружье в чулан и несколько раз проворачиваю замок. Ключ я не глядя выбросил в соседнюю комнату, и молча вышел из квартиры.
Здесь спектакль окончился, и я почти бегом спустился по лестнице. Керни уже не спал: ещё бы, выстрел перебудил, наверное, полдома.
— Ты пришил его? — зашептал бомж, и меня обдало волной смрада из беззубого рта. В темноте лихорадочно блестели его глаза.
— Нет, — как можно более небрежно ответил я. — Небольшая ссора, но разошлись мирно. Эй, Керни, — повинуясь внезапному порыву, сказал я, — если я дам тебе деньги, ты сможешь себе что-нибудь на них купить?
— Я попрошу Салливана, — хрипло ответил человек. — Когда он будет в настроении.
— Вот, — я вытащил первую попавшуюся бумажку из своего кармана. Это оказалась стодолларовая купюра, но я не стал менять её. — Держи.
Керни ничего не ответил, глядя на меня расширившимися, горящими глазами, и мне пришлось почти впихнуть деньги в его раскрытую ладонь.
— Береги себя, — улыбнулся я, разворачиваясь, чтобы уходить.
— Русский, — внезапно обрел дар речи бомж. Его голос слегка дрожал от смеси слёз и благодарности. — Я хотел тебе сказать. Тот, другой русский, который был здесь до тебя. Джулес тоже взял его в свою команду. Но он обманул его, обманул всех. Он всё-таки ушел из этого города живым, и они об этом не знают. Удачи тебе, русский.
— Спасибо, — сказал я, и вышел на улицу.
Заворачивая за блок, я наткнулся на Даниэля. Я очень торопился уйти из дома, пока Салливан не позвал копов или, что хуже, свою «крышу». Проклятый латино! Как я понял из разговоров, Джулес не знал, где меня искать, и не был вообще уверен в том, что я жив. У меня был уникальный шанс выбраться из города, если бы не Даниэль — «дьявол», с подачи Керни.
