И тут Реджина поняла, что в комнате она не одна.

Из угла, невидимого за дверью, раздавались странные – если не сказать страшные – звуки. Шагнув дальше внутрь и обнаружив их источник, Реджина так и замерла, пораженная. Над мраморной скамейкой, упершись в сиденье ладонями, склонилась нагая женщина. Волосы ее чуть не стелились по полу. Сзади – тоже голый – стоял мужчина и двигал бедрами с таким напором и так яростно, что стало непонятно: от боли или от удовольствия содрогается женщина. Какая-то часть Реджины – рациональная, логическая – готова была развернуться и выбежать вон. Другая – ответственная непонятно за что – так и осталась стоять как вкопанная.

Сердце в груди тяжело грохотало, и Реджина наконец поняла: женщина испытывает чистое блаженство, экстаз. Ее тело двигалось в унисон с телом мужчины, из горла рвались неподвластные воле крики и стоны, а руки – Реджина заметила даже издалека – блестели от пота. Смотреть на такое неправильно, и собственное лоно – видимо, в наказание за постыдный проступок – откликнулось на увиденное горячей пульсацией.

Реджина хотела было отвести глаза, но вместо этого вперилась прямо в лицо мужчины. Да ведь это же он! Спутанные темные волосы, черные глаза, точеные черты лица… Это он подал Реджине упавшую крышку от термоса.

Мужчина вдруг обернулся и встретился с ней взглядом. Улыбнулся. Значит, и он вспомнил Реджину.

Реджина попятилась из комнаты. Ей хватило ума дрожащими руками прикрыть за собой дверь.

Стыд-то какой! Войти и застать подобную мерзость. И ведь никто не заставлял смотреть. Можно было сразу развернуться и убежать. Или еще лучше – остановить любовников. Смущение тут же переросло в гнев.

Это же библиотека! Что они себе позволяют?!

Подгоняемая гневом, Реджина помчалась к южной лестнице и по ней спустилась обратно в ротонду у каталога.

В безопасности публичной зоны Реджина вернулась к столу выдачи книг. Алекс, развалившись в ее кресле, играл в «Темпл ран» на айфоне.

– Время-то как тянется, – заметил паренек. – Даже книжные черви предпочитают теплую погоду и солнышко сидению в душном зале.

Реджина кивнула и поставила пакет с обедом на стойку – верхняя кромка его промокла от пота с ладоней. Алекс подозрительно взглянул на пакет.

– А что это ты ничего не съела?

– Аппетит пропал.

Теперь он взглянул подозрительно на саму Реджину.

– Что с тобой?

– Ничего. – Какая грязь, какой позор! Будто саму Реджину нагнули над скамейкой. И ведь на долю мгновения – несмотря на злобу, на тошноту и внутреннее сопротивление – Реджине и правда захотелось оказаться на месте той женщины.

Все-таки что с ней? Должно быть, так влияет поведение Карли: полоумные ночные забавы соседки сказываются на психике Реджины. У нее недосып, а за стеной живет человек без гордости и достоинства. Мать права: ничего хорошего из переезда в Нью-Йорк не вышло.

– Ну как скажешь. Зато я голоден и пойду к фургончику. Принести чего-нибудь? – Резво поднявшись, Алекс достал из кармана «бананы».

Лучше бы он не уходил, не оставлял Реджину наедине с ее страшным открытием.

Она ушла с места преступления, однако забыть об увиденном так просто не выйдет. Может, доложить об инциденте Слоан? От одной мысли об этом Реджину замутило.

– Погоди, – окликнула она Алекса. – Я забыла…

– Ну, говори. Бургер или хот-дог?

Слова уже оформились в голове, однако с губ сорвалось совершенно другое:

– Не люблю еду из фургончика.

Алекс покачал головой.

– Как знаешь, Финч. Спасибо за своевременную новость.

Замерев на площадке третьего этажа, Реджина прислушалась: из ее квартиры доносились звуки рэпа. Тяжело вздохнув, она продолжила подниматься.

Уже вставляя ключ в замочную скважину, Реджина поняла: даже запершись у себя в спальне, она при таком шуме не услышит собственных мыслей.

– Дарова! Как дел? – спросил парень на диване, посасывающий мундштук большого бонга.

– Да вот, с работы вернулась, – ответила Реджина. Парня, одного из более-менее постоянных приятелей Карли, она узнала. При иных обстоятельствах его можно было бы даже назвать ухажером Карли, однако если вспомнить, что спинка кровати вчера колотилась о стену не его стараниями, эпитет «ухажер» показался Реджине неуместным. – Может, сделаешь музыку потише? – прокричала она.

– Тебе что, Джей не нравится?

Колонки гремели:

Ничего не ответив, Реджина ушла к себе в спальню и заперлась. Похоже, ей светит еще одна ночь добровольного затворничества. Если только Карли не прошляется где-нибудь до утра. Вот бы Реджине завести друзей на работе и самой куда-нибудь начать выбираться.

Грохот из колонок внезапно стих до уровня двадцати децибел, и в дверь постучали. Реджина неохотно открыла.

– Так лучше? – спросил Дерек.

– Что? А, ты про музыку… Да, спасибо.

– Слышь, а че ты все время дома сидишь?

– В смысле?

– Карли говорит, типа ты еще ни разу ночью потусить не вылезла.

Реджина залилась краской.

– По-моему, это не твое дело.

– Ладно тебе, без обид. Хочешь, идем с нами сегодня? В клубешнике на Ривингтон будет шоу. Чес-слово, верну тя домой до полуночи, пока ты не превратилась в тыкву.

Реджина покачала головой.

– Нет, спасибо.

Ничего более странного, чем Ривингтон-стрит, Реджина еще не видела.

Глядя на утопающие в тени углы, на красивых и безумно модных женщин, что, покуривая сигареты, шли вдоль тротуаров, на странные витрины – непонятно, магазинов или баров, – она жалела, что не отказала Дереку и во второй раз, когда он – уже на пару с Карли – вновь предложил потусить «ну хоть разок».

Реджина поддалась на уговоры, не желая оставаться наедине с впечатлениями от увиденного в четыреста второй комнате библиотеки.

Свернув на Норфолк-стрит, они прошли ее до конца и наконец достигли цели, бара «Сестричка Бетти».

– Мне кажется, Тото, что мы уже не в Канзасе, – пошутила Реджина, а Карли только закатила глаза.

– Не тормози, – ответила соседка.

Помещение было небольшого размера, слабо освещенное, с металлическим потолком и голыми кирпичными стенами. Бар, отделанный темным деревом и завешанный полками с яркими цветными напитками, украшали винтажные фотографии в позолоченных и посеребренных рамках. Звучала французская попса.

Люди за стойкой сидели на серебристых табуретах с красными вращающимися сидушками. Карли и Реджина заняли два последних свободных места. Дерек пошел за напитками.

Карли со скучающим видом уткнулась в айфон. Вот интересно, она одна всегда ходит с кислой миной или все коренные манхэттенцы такие угрюмые? Реджине этот город, наверное, никогда не надоест: здесь каждая улица, каждый угол, каждый продавец хот-догов вызывает у нее восхищение.

– Какой у тебя ник в «Твиттере»? – спросила Карли.

– Э-э… Реджина?

Карли набрала текст с виртуальной клавиатуры.

– «Собачка», Реджина?

– При чем тут собачка?

Карли отложила айфон на колени и посмотрела на Реджину. Того и гляди, психанет.

– Ты вообще в «Твиттере» есть? – спросила она.

– Вряд ли.

Вернулся Дерек с напитками.

– Два «Московских мула», – сказал он.

Карли отпила немного.

– М-м, вкуснота. Что в составе?

– «Кетель один» и имбирное пиво, – сказал Дерек.

Реджина тоже попробовала, но ей не понравилось, и она отставила бокал на стойку позади себя.

– Во сколько начинается шоу? – спросила Карли. Что сказал Дерек, Реджина не услышала: отвечая, он уже начал целоваться с Карли.

Реджина огляделась в поисках сцены. Где ее тут разместили? Места вон как мало.

– А что за шоу? – спросила она. Ни Карли, ни Дерек не ответили. Скорее всего будет живая музыка, может, даже блюз сыграют – вполне в духе заведения.