Мходжа соорудил небольшое убежище под тамарин дом, отбрасывающим тень на берег реки. Там можно было сидеть столько времени, сколько хотелось. Убежище из веток сливалось с соседним кустарником каперц; округлые камни, выступающие из земли, служили сиденьем. Перед моим укрытием река текла по плоскому песчаному руслу, и, когда воды было много, слоны приходили напиться или просто постоять, опираясь, словно люди, друг о друга, шепчась и наблюдая, как резвятся свои и чужие слонята.

Первой слонихой, которую мне удалось узнать, оказалась матриарх — она размеренным шагом приблизилась и остановилась в нескольких метрах от моего хрупкого убежища; я смотрела то на животное, то на фотографии, пытаясь узнать слониху по ушам. Скрещенные бивни, — значит, одна из трех матриархов — Сара, Анита или Анитоид. Одна от другой отличалась деталями ушей. У Аниты на правом ухе имелся большой разрыв; такой же разрыв на ухе Анитоид имел острые, а не круглые края. У этой же слонихи уши имели ряд маленьких отверстий. Сара и ее семейная группа из 12 животных! Животное ростом около 3 метров. Мощные столбообразные ноги с подошвами, похожими на мясистые подушки с пятью гладкими ногтями на передних и четырьмя ногтями на задних ногах. Эти толстые ногти придавали ступне вид твердого и начищенного до блеска носка обуви. Краем внутренних ногтей она принялась чесать ногу. Зуд, по-видимому, не проходил, и она почесалась о скалу. Я увидела жесткую, растрескавшуюся подошву — сеть этих трещин индивидуальна для каждого слона, и по ним хороший следопыт может узнать любого слона. Сара принялась пить, поднимая хобот ко рту и снова опуская его в воду.

Другая самка рвала траву на берегу реки. Она захватывала пучок хоботом, наносила несильный удар передней ногой, срезая волокна острым ребром ногтей, как серпом. Затем отправляла траву в рот. Корни оставались в почве, так что она не глотала землю.

Вдруг ветер переменился, и мой запах долетел до хобота Сары. Она тут же развернулась и несколько секунд стояла передо мной в угрожающей позе. Она ревела, била ногой о землю, поднимала голову и опускала глаза, словно прицеливаясь сквозь скрещенные бивни, чтобы проучить пришельца. Я оцепенела. Это громадное, мощное животное было уверено в себе, каждое движение естественно переходило в другое. Затем с видом оскорбленной матроны Сара удалилась и увела в заросли свою группу — пятьдесят две толстенные ноги почти без всякого шума прошествовали мимо меня.

Сара в 1970 году. За четыре года ее бивни выросли всего на несколько сантиметров, и общий облик — форма бивней, контуры ушей — остался прежним

Иэн неоднократно предупреждал меня, что не стоит проявлять излишней доверчивости, ибо один из слонов может оказаться «дикарем» и уже не помогут ни хлопки в ладоши, ни разведение рук в стороны: слон перейдет от угроз к действиям. Для таких крайних случаев в убежище имелся запасный выход сзади, чтобы скрыться в скалах вне пределов досягаемости животного.

Чтобы сделать хорошую фотографию, надо научиться предвидеть действия животных на несколько секунд вперед. Нет ничего легче, чем снять спокойного слона. Но чтобы схватить нужное мгновение или поймать интересное выражение его «лица», следует сделать сотни снимков, а оставить только один. И в конце концов я привыкла к многочасовым ожиданиям в машине или убежище с аппаратом наготове, напрочь забывая о скуке. Стали понятны их действия, а разве это не лучшее вознаграждение за тяжкий труд?

До чего же интересно сидеть и караулить в одиночку. Глаза и уши приобретают остроту, как у зверя. Ожидая прихода слонов, я наблюдала за другими животными. И многое узнала. К примеру, пугливые антилопы бушбоки осмеливались покинуть укрытие, чтобы утолить жажду, только тогда, когда на реке появлялись бабуины. Это означало, что опасных хищников в окрестностях не было. Не проходило и десяти минут с момента появления бабуинов, как начинали потрескивать веточки и среди ветвей на противоположном берегу появлялись морда или глаз, и робкий бушбок скользил мимо бабуинов и заходил в неглубокую воду. За ним следовали еще два или три животных, которые принимались прыгать и резвиться с бабуинами. Почти ежедневно вместе с бабуинами приходили стада золотистых антилоп импала с ушками настороже. Во главе стада самок находился один самец, увенчанный черными лирообразными рогами. Самец большую часть времени гонял соперников со своей территории, и ему зачастую некогда было напиться. Днем львы никогда не появлялись, но их рыки часто раздавались довольно близко. Иногда река кишела слонами, антилопами, бабуинами, зелеными мартышками; изредка появлялись два носорога, живущие в долине реки Ндала, или к воде по горячему песку медленно приближался жираф. Тогда казалось, что животные сговорились провести утро на пляже, играя, купаясь, принимая солнечные ванны и наслаждаясь свежей водой.

В первый раз, когда я увидела Боадицею на Ндале, на реке весь день не было ни слонов, ни других животных. Но стоило мне уйти в лагерь напиться, как все русло реки заполнили толстокожие, они фыркали и ворчали, размеренно приступая к свершению привычного ритуала. Никто не слышал их приближения, хотя собралось около сотни слонов — сородичи Боадицеи и несколько других семейных групп, подошедших с противоположных концов реки. Показались Леонора, Тонкий Бивень с сынишкой Н'Думе, Изабел в окружении сородичей. Боадицея направилась к верхнему водоему, рядом с ней шли Вирго и Закорючка; в семейных группах виднелись и крупные самцы, а в арьергарде тащились самцы помоложе. Вне себя от возбуждения, я схватила в охапку фотоаппараты и мешочек с золой и, пригибаясь, чтобы меня не заметили, быстро пробралась в укрытие. Ветер дул снизу, в направлении дома. О лучшем не стоило и мечтать.

Вокруг бродили слоны, многие из которых были старыми моими знакомыми. Я словно оказалась в театре и в ожидании поднятия занавеса рассматривала прибывающих людей, узнавала некоторых из них, а музыканты настраивали инструменты. Чувствовалось, что сегодня мне доведется многое увидеть.

Группы слонов медленно поднимались вверх по течению к чистой воде. Юные самцы не осмеливались слишком близко подходить к самкам и останавливались у ям, где скапливалась речная вода. Так как в этот период река совсем обмелела и всем слонам, конечно, не удалось бы разместиться в верхнем водоеме, они начали рыть лунки вдоль берега — такое я наблюдала впервые. Обычно этим занимались самцы и старые самки. Они рыхлили землю ногами, как лопатой, а затем отбрасывали песок, пока не получался широкий колодец, иногда метровой глубины. Ногой они запихивали песок в хобот и отбрасывали в сторону, как рукой. Когда песок становился влажным и начинала сочиться вода, они устраивали узкую воронку, действуя хоботом, словно пальцами. Слоны пили мутную воду, разбрызгивали вокруг или с хлюпаньем втягивали ее, как громадные насосы. Они действовали с удивительной ловкостью и за четверть часа вырыли множество колодцев на расстоянии нескольких метров друг от друга.

Слоны пьют несколько раз на дню, набирая воду в хобот, а затем направляя ее в глотку

В этот раз мне впервые посчастливилось наблюдать семейные иерархические отношения, о которых столько говорил Иэн. Соперничество велось не только между матерью и отпрысками, но и между семейными группами.

Матриарх Изабел пила из своего колодца не отрываясь, а другие члены ее группы наполняли хобот и ждали, пока вода натечет вновь. Семья Боадицеи, напившись в верхнем водоеме, спустилась до места, где утоляла жажду Изабел. Еле заметное движение головы, и Боадицея со своей группой заняла место Изабел и ее родичей. Лупки вырыла группа Изабел, но она без всякого возражения отошла чуть выше и стала пить прямо из реки. Боадицея действительно выглядела королевой, перед которой все преклонялись.