Целый день ожидания, и на тебе — они здесь! Я как дура оказалась в ловушке и не успею убраться с их дороги. Мамаши с детьми представляли наибольшую опасность. Исчезнуть и поскорее! И я исчезла. Я глубоко вдохнула, плюхнулась в 60 сантиметров илистой воды и постаралась как можно дальше уйти от них под водой. Сапоги вязли в иле; пеликаны с удивлением удалились, а когда я высунула голову, чтобы глотнуть воздуха, то оглянулась и посмотрела, что творится сзади.

Иэн сидел на суку в нескольких метрах от слонов и хохотал надо мной, с намеком постукивая пальцем по лбу. Слоны тоже наблюдали за мной: вытянув хоботы, они пытались уловить хоть «понюшку» моего запаха. Ни атаки, ни ворчания! Зачем же лежать в этой отвратительной воде, воняющей рыбой и птичьим пометом… Но меня охватила такая радость — оба мы живы, — что я расхохоталась. Иэн достиг своей цели! Осталось сделать хорошую мину при плохой игре и сохранить максимум достоинства, пытаясь понять, почему слоны не напали на нас. Слава богу, что фотоаппаратура висела на шее у Иэна.

Испуг был оправдан, объяснил Иэн, просто эти северные слоны безобидны. Их матриарха звали Джокаст, и у нее были громадные бивни разной длины. Несколькими минутами раньше она показалась мне ужасной!

Казалось, мне никогда не удастся обрести спокойствия и уверенности Иэна. Слоны были слишком велики, а в моей голове теснилось множество историй, рассказанных охотниками, друзьями и родственниками, о разъяренных слонах, которые превращали людей в кровавое месиво!

Вечером на кухне опять пришлось сражаться со стреляющей огнем дымной печкой и почти полным отсутствием кухонной утвари. Мшака не переставал извиняться за состояние кухни и жаловаться, что не раз просил у Иэна венчик для взбивания яиц и гриль, но безрезультатно. Однажды в поисках ножа я наткнулась на змею, свернувшуюся кольцом на дне коробки. Я не знала, к какому виду она принадлежит, и с облегчением вздохнула, когда она скрылась в кустарнике. К счастью, в лагере Иэна всегда имелась сыворотка от змеиного укуса, а кроме того, от змей нас охраняли мангусты.

Так как Иэн и Роберт надеялись получать во время моего нахождения в Маньяре хорошую пищу — и поданную к тому же в определенный час, — то мне пришлось произвести реорганизацию лагеря. К кулинарному мастерству Мшаки у меня претензий не было, но требовались новые идеи и лучшее оборудование.

Стоило сообщить Мшаке, что пора заняться составлением списка всего, чего не хватало в рондавеллах, его лицо расплылось в широчайшей улыбке, он испустил протяжное «и-и-и-и» и сказал:

— Очень хорошо.

Я пообещала ему, что с первым самолетом из Кении привезу полный набор кухонной утвари.

Продукты, и особенно свежее мясо, были предметом постоянных забот. Их всегда не хватало ни постоянным сотрудникам парка, ни приезжим. Окрестные генетты по ночам охотились на наших кур. Иногда мы находили пучки выдранных перьев, ибо генетты просовывали голову сквозь решетку и пожирали все, что проходило в пределах их досягаемости. Выбросить кусок съедобного мяса считалось святотатством: даже наполовину сожранная хищником курица попадала на наш стол под соусом кэрри или в супе.

Наткнувшись у реки Наманган на заросли кресс-салата, не переводившегося круглый год, мы стали использовать его для салатов и супов. Это был наш основной источник зелени. На рынке Мто-ва-Мбу я всегда могла приобрести за несколько шиллингов связки папайи, бананов и авокадо. Мало-помалу наш лагерь приобрел репутацию «хорошей кухни в джунглях».

В Мто-ва-Мбу нас с Иэном звали Мама Дуглас и Дуглас. До самой Аруши и в холмах над Маньярой незнакомые нам люди кричали: «Камбоджа[4], Дуглас, Камбоджа, Мама Дуглас!»

Однажды вечером после встречи с друзьями в сафари мы остановились перекусить в гостинице Мто-ва-Мбу. Стены были расписаны ярчайшими фресками с животными намного большего размера, чем в природе, их написал человек из племени тут си, которому удалось убежать от хиатусов. Среди клиентов ресторана были шоферы грузовиков, мбулу (пастухи), масайские вожди и девицы легкого поведения. Неподалеку от нас почти в полной неподвижности сидел старый масаи в армейской шинели и старой, видавшей виды шапке на голове. Держа в левой руке копье, он ел суп, заедая его чапали (лепешка из хлебного теста). Он поел, заплатил и растаял в ночи. У нас с собой было денег на одну тарелку супа и чапали, а когда Иэн попросил молока, пообещав заплатить завтра, ему отказали. Человек, сидевший в противоположном углу, подозвал гарсона, бросил ему шиллинг и сказал:

— Дай молока Дугласу!

Он махнул рукой в ответ на нашу благодарность и продолжал есть. Его звали Али. Он когда-то помогал Иэну строить лагерь. Али был невысокий, хорошо сбитый и необыкновенно сильный человек. Он отличался потрясающим чувством юмора и невероятной слабостью к женщинам, сигаретам и пиву. Али мало с кем поддерживал добрые отношения, поскольку не мог работать в обычные часы и почтительно относиться к нанимателю. Однажды он объявил, что хочет прийти к нам работать, а так как нам нужен был человек для починки глинобитной крыши и выполнения разных тяжелых работ, мы его наняли. Воспитывал Али строгий отец, поднимавший сына ежедневно в 4 часа утра на полевые работы. Он так привык к такому распорядку, что начинал свой трудовой день именно в этот час: мы слышали шорох косы в траве и мелодию, которую Али с утра до вечера насвистывал или напевал. То была его любимая мелодия, и, пока он оставался у нас, он ни разу ей не изменил. В 9 часов утра Али кончал работу, завтракал, умывался, а потом садился в уголке соснуть или рассказывал истории до 4 часов пополудни, когда вновь принимался за работу.

Большинство жителей Мто-ва-Мбу слышали о Дугласе. При малейшей возможности они останавливали его и спрашивали, боится ли он слонов. А когда Иэн отрицательно качал головой и говорил: «Нет, они мои друзья», все покатывались от хохота, хлопали его по спине и предупреждали: «Берегись, они опасны». Мне очень нравилась атмосфера Мто-ва-Мбу.

Королевой деревни была Мама Роза, владелица самого популярного, а значит, и самого доходного ресторанчика. Ростом она была 1,70 метра, а весила килограммов девяносто. Когда она смеялась, ее широкий рот делил лицо пополам, щеки надувались и прикрывали глазки. Мама Роза питала слабость к Иэну. И если вы ей нравились, она готова была помочь в любую минуту, когда в лагере собирался народ, Мама Роза одалживала нам глиняные котлы и снабжала продуктами.

Каждый мой приезд в лагерь Ндала вызывал страшную суету. Иэн ежедневно летал и отмечал перемещения Радио-Роберта, который следовал за Боадицеей. Впервые появилась возможность наблюдать семейную группу в течение многих недель, и я пыталась запечатлеть все на пленке.

Одним из любимейших убежищ Боадицеи была узкая долина реки Мусаса, рассекающая плато Мбулу. С воздуха долина едва различалась меж двух гор, покрытых неровным ковром колючих кустарников. Когда там пробираешься пешком, они цепляются за кожу, одежду, а зазевавшийся путник может наткнуться и на дикий тыквообразный сизаль. С самолета виднелись сеть «дорог», которые вились по склону, и округлые формы слонов. Антенна, укрепленная на стойках крыла, ловила радиоволны, несущиеся из долины.

Ошейник Радио-Роберта скрывался под слоем грязи, но после сильного дождя вновь сверкал своей желтой краской, и Иэн старался определить, к какой группе он ближе. Большинство толстокожих, кроме тех, кто находился на открытом месте и не чувствовал себя в безопасности, вскоре перестало обращать внимание на назойливую птицу, кружащую над головой.

Иэн был недоволен тем, что терял много времени на поездки на машине до полосы у гостиницы и обратно. Ему хотелось проследить и за слоном из соседнего парка Тарангире, чтобы сравнить расстояния и схемы перемещений. Но эти дополнительные полеты требовали устройства полосы у самого лагеря. Прежде всего следовало отыскать подходящее место. Слоновья тропа позади лагеря вывела нас на открытую поляну, где среди термитников росло немного кустарников и деревьев. Мне место показалось ужасным, но Иэн заявил, что полоса получится отличной.