Она не могла отделаться от ощущения, что рыжеволосый самоуверенный Лод сделал то, чего не удалось сделать контролерам. Своими уничижительными комментариями он опошлил ее идею, ее заветную мечту, низвел ее до уровня не слишком удачного коммерческого проекта.

Как видно, Лили не слишком хорошо владела собой, потому что Глория произнесла извиняющимся тоном:

— Я знаю, иногда резкость Лода производит на людей отталкивающее впечатление… На самом деле он…

Лили, стараясь придать своему лицу выражение непроницаемой любезности, предупреждающим жестом вскинула руку.

— Я вовсе не в претензии. И вовсе не ожидала, что ваш брат будет рассыпаться передо мной в комплиментах. Вам совершенно ни к чему убеждать меня, что на самом деле он намного лучше, чем кажется…

— О нет, — расплылась в улыбке Глория. — Я собиралась сказать, что на самом деле он даже хуже, чем кажется. — Улыбка ее увяла. — Но это отнюдь не означает, что он не способен вам помочь. Мы оба верим в успех.

Бенедикта кивнула и положила руку на плечо Лили.

— Другого выхода у нас нет, Лили. Нам нужны покровители, готовые покрыть расходы на содержание приюта, а Лод знает, как их привлечь.

Лили дернулась и стряхнула руку Бенедикты.

— Я вовсе не уверена, что нам нужны именно такие покровители, о которых рассуждал твой брат, — заявила она. — Речь идет о милосердии, а не о торговле снадобьем от нечистой совести. Даже контролеры сумели это понять.

Лицо Глории исказила досадливая гримаса.

— Я рада, что контролеры отнеслись к вашей затее с пониманием, мисс Лили, — произнесла она. — Но уверена, они не заинтересованы в вашем успехе. В отличие от нас.

Повисла напряженная пауза. Так и не сказав ни слова, Лили резко отвернулась и отошла в дальний угол.

Пытаясь преодолеть неловкость, Глория и Бенедикта принялись осматривать медную кадильницу, на которую прежде обратил внимание Лод. У Лили не было ни малейшего желания к ним присоединиться. Внутри у нее все клокотало. После всех усилий, затраченных на Дом милосердия, ей больно было думать о том, что ее детище может оказаться в руках грязных дельцов, разбогатевших благодаря обману и мошенничеству. Решив, что ей стоит поговорить с Лодом в отсутствие его сестер, Лили стала подниматься по лестнице.

Лод стоял на крыше, опираясь на кирпичный парапет. Сухие листья, плотным ковром покрывавшие террасу, при ярком солнечном свете производили особенно грустное впечатление. Листья так громко шуршали под ногами Лили, что молодой человек не мог не заметить ее приближения. Однако он не счел нужным повернуть голову.

— Убогий вид, — проронил он, когда Лили остановилась рядом с ним. — Ничего не радует глаз. Думаю, вашим будущим покровителям незачем сюда подниматься.

— Уверена, смотреть на несчастных, которым они собираются помогать, им тоже незачем, — произнесла Лили, чувствуя, как в груди у нее растет волна раздражения. — Бездомные бродяги тоже не радуют глаз.

— Тем не менее вам придется выбрать из ваших подопечных несколько наиболее благообразных, хорошенько вымыть и причесать их, — заявил Лод. — Богачам приятно будет удостовериться в том, что они помогают симпатичным и опрятным беднякам. Да, и не забудьте надушить своих бродяг. Но так, чтобы запах духов не слишком ударял в нос.

— Вижу, вы досконально изучили психологию сильных мира сего, мистер Лод? — саркастически осведомилась Лили.

— Этого требует моя работа, мисс Лили, — ответил молодой человек и наконец взглянул ей в лицо. — Вижу, моя откровенность не слишком вам по душе. Я этого никак не ожидал. Бенедикта характеризовала вас как до крайности прямодушную особу. Хорошо, если вам угодно, я буду обращаться с вами в точности так, как обычно обращаюсь с клиентами, которым предлагаю свои услуги.

— Вы хотите сказать, что имеете обыкновение лгать своим клиентам? — спросила Лили, глядя ему прямо в глаза.

Лод ответил ей таким же пристальным взглядом, лишенным, однако, малейшей враждебности.

— Без лжи в нашем деле никак нельзя, — признался он. — Как правило, мне приходится иметь дело с людьми, которые постоянно лгут сами себе. Правда для них непереносима.

— По-моему, правда необходима всем людям без исключения, мистер Лод, — отчеканила Лили. — Даже тем, кто боится взглянуть ей в лицо. Если вы поддерживаете их в плену самообмана, вы оказываете им скверную услугу.

Лод буравил свою собеседницу глазами. Судя по всему, последние слова задели его за живое. Следующий вопрос показался Лили совершенно неожиданным.

— Простите, мисс Лили, сколько вам лет?

— Тринадцать, — удивленно сообщила Лили.

— Слишком почтенный возраст для того, чтобы верить в грядущее торжество правды и справедливости, — с горькой усмешкой процедил Лод. — Неужели вы еще не убедились на собственном опыте, что люди считают правдой лишь то, что выгодно им самим? И никакой абсолютной правды попросту не существует. А вы, похоже, считаете жалким обманщиком всякого, кто не разделяет ваше мнение и не желает играть в ваши игрушки…

Лили готова была выплеснуть на его голову целый поток возражений, но усилием воли сдержала себя. Конечно, она могла бы затеять жаркий спор и найти веские аргументы. Но догадывалась, что непременно начнет горячиться, а дрожащий голос выдаст ее волнение. В результате этот юный наглец окончательно убедится в том, что перед ним маленькая девочка, не умеющая владеть своими чувствами. Можно было с достоинством заявить, что она не нуждается в услугах мистера Лодейта, пусть даже бесплатных. Но это отнюдь не означало одержать над ним верх. Поразмыслив несколько мгновений, Лили решила действовать оружием противника.

— А вам сколько лет, мистер Лод? — спросила она.

— Семнадцать, — пожал плечами Лод.

— Слишком юный возраст для того, чтобы полностью разочароваться в людях и в жизни, — насмешливо изрекла Лили.

Повисла пауза. Глаза Лода потемнели, словно замечание Лили причинило ему острую боль. Он издан какой-то сдавленный звук… и громко расхохотался.

— Отличный удар, мисс Лили, — весело заявил он, но в глазах его по-прежнему стояла боль. — Думаю, мы с вами сработаемся. Я создам вашему заведению громкую славу, и это чистейшая правда.

Лод протянул руку. Несколько мгновений Лили смотрела на него в замешательстве, потом взяла протянутую ладонь и крепко пожала ее.

— Помочь вашему Дому милосердия мне пришлось бы в любом случае, — сообщил Лод совсем другим тоном, дружеским и доверительным. — Уж если моя младшая сестрица вобьет что-нибудь себе в голову, противоречить ей может только сумасшедший. Бенедикта очень в вас верит, — добавил он с улыбкой.

— Надеюсь, что не обману ее ожиданий, — твердо произнесла Лили.

Они еще немного постояли на крыше, глядя друг на друга, и тут Лили ощутила, как в ноздри ей ударил странный запах. То был тяжелый сладковатый аромат, слабое воспоминание о котором витало в воздухе, когда она впервые переступила порог бывшего храма. Лод удовлетворенно кивнул, лицо его снова приняло деловое выражение.

— Похоже, сестры воспользовались моим советом и принялись курить ладан, — задумчиво сказал он. — Кстати, неплохо бы повесить такую кадильницу над входной дверью. Это может привлечь к вам внимание… Да, конечно, люди сразу поймут: в этом доме происходит что-то необычное.

Лили рассеянно кивнула. Она почти не слушала Лода. Все ее внимание поглощала тоненькая струйка дыма, которая поднималась вверх, становясь совсем прозрачной, и таяла в безоблачном небе. Лили чувствовала, как сердце ее радостно замирает.

Она приступила к осуществлению своей мечты.

Перо со скрипом выводило на пергаменте строки. Иссохшая старческая рука, сжимавшая перо, ни разу не дрогнула.

— Итак, мисс Рита, наши догадки подтвердились. Оба начали свое восхождение.

— Да, сэр.

Руки женщины были смуглы, ногти покрыты лаком, но коротко подстрижены. Тонкие пальцы ловко перебирали пачку бумаг, которую она прижимала к груди.