Вопрос застал Лили врасплох. Она уже собиралась кивнуть, но спохватилась и отрицательно покачала головой.

— Я всего-навсего заблудилась, — пробормотала она. — Если ты подскажешь мне, как добраться до района Стрельца, я буду тебе очень благодарна.

Девочка слегка нахмурилась.

— Ты же понимаешь, я должна сдать тебя контролерам, — по-прежнему шепотом продолжила она. — Ты вломилась в чужой дом. Ты прослушала целый концерт, ничего не дав взамен. А здесь, в районе Девы, есть люди, которые готовы отдать все на свете, лишь бы послушать, как играет синьора Созино. — Девочка вновь осмотрела Лили с головы до ног. — Если я попытаюсь позвать на помощь, ты меня ударишь?

Лили пришла в полное замешательство. Разумеется, ей не хотелось вступать в драку с девочкой, которая пока не сделала ей ничего плохого, но попасть в руки властей никак не входило в ее планы. После недолгого раздумья Лили кивнула.

— Мне придется тебя ударить, — вздохнула она. — Другого выбора у меня не будет.

Теперь в раздумье погрузилась девочка.

— Синьора никогда не простит мне, если я подниму шум, — сообщила она. — Когда она играет, никто не должен ей мешать. — Лицо ее осветила широкая улыбка. — Значит, мне остается только одно — проводить тебя в район Стрельца. Пойдем через Центральную площадь.

Лили подождала, пока ее новая знакомая наденет синее платье, явно слишком большое для нее и к тому же чрезвычайно поношенное. Она не могла поверить в свое везение.

«Все это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — проносилось у нее в голове. — Наверняка эта хитрая девчонка готовит мне ловушку. Говорит, что хочет проводить, а на самом деле собирается выдать контролерам».

Лили уже готовилась пуститься наутек, надеясь, что девочка не сумеет ее догнать. Но, взглянув в лицо своей новой знакомой, она вдруг увидела то же самое выражение, что в самые лучшие моменты светилось на лице доктора Теофилуса. Открытое, доброжелательное и доверчивое. Быть может, не стоит думать о людях так плохо, сказала себе Лили. Она даже представить себе не могла, что кто-то придет ей на помощь, не потребовав за это никакой платы. Но возможно, она ошибалась. Вслед за девочкой Лили выскользнула из дома. Служанка скрипачки закрыла дверь и рассмеялась.

— Хорошо еще, что сегодня ночью не идет дождь, — заметила она. — Впервые за всю неделю. Синьора утверждает, что у природы нет плохой погоды, но мне это кажется не слишком убедительным. Правда, надо признать, синьора не чувствует ни жары, ни холода. Как бы то ни было, нам с тобой крупно повезло. Когда идет дождь, здесь, в районе Девы, улицы превращаются в настоящие реки. Сама-то я из района Тельца. Там куда суше, зато летом такая пыль, что не продохнешь. Кстати, меня зовут Бенедикта, сокращенно Бен. А тебя?

— Э-э… — Чудесная мелодия продолжала звучать в голове у Лили, и она не сразу поняла, о чем спрашивает девочка. — Лили, — наконец ответила она. — Это сокращенное от…

Лили запнулась. На какую-то долю мгновения ей показалось, что сейчас она назовет другое имя.

Но всю жизнь ее звали просто Лили, и никакого более полного имени у нее не было.

— То есть это имя вовсе не сокращенное, — поправилась она. — Просто короткое.

Заметив, что Бенедикта вновь собирается что-то сказать, Лили решила перехватить инициативу.

— Эта музыка… — начала она.

— Она восхитительна. Правда? — с жаром подхватила Бенедикта, легко шагая по булыжной мостовой. — Жаль все-таки, что синьора никогда не играла на публике. Разве можно скрывать от людей такой талант?

Лили слегка нахмурилась.

— Но ты сказала, прежде она давала концерты, и у нее были поклонники…

— Верно! — кивнула Бенедикта. — Только в прежние времена синьора пела. Она и ее муж синьор Созино были знамениты по всей Агоре. Слава их гремела еще до того, как мы с тобой появились на свет. — Бенедикта вздохнула. — Говорят, голос у нее был нежный и звучный, как скрипка. Слушая ее, даже несостоятельные должники забывали о своих горестях и начинали улыбаться…

— Но что же произошло потом? — осторожно спросила Лили.

Бенедикта замешкалась, словно не зная, стоит ли отвечать. Некоторое время девочки шли молча. Потом Бенедикта заговорила вновь, и голос ее был полон печали.

— У синьоры появился… воздыхатель. Отношения их становились все более близкими, и наконец синьор Созино счел себя оскорбленным. Он потребовал развода и забрал себе все имущество. Синьора хотела лишь сохранить старый дом, в котором прошло ее детство. Синьор оставил ей дом, но отнял все остальное. Мебель, картины… и ее голос тоже… — По лицу Бенедикты пробежала тень. — С тех пор синьора не может петь.

Еще вчера утром рассказ новой знакомой показался бы Лили совершенно невероятным. Но после того, что она видела в лавке стекольщицы, у нее не было оснований сомневаться в правдивости Бенедикты. Если возможно лишить человека чувств и переживаний, лишить его голоса наверняка не составляет труда. Куда труднее Лили было поверить в другое — в то, что эта девочка, говорившая с ней так откровенно, словно они были знакомы всю жизнь, такое же существо из плоти и крови, как и она сама. Порой рыжеволосая Бенедикта казалась ей ангелом-хранителем, спустившимся с небес.

— С тех пор синьора зарабатывает на жизнь, делая скрипки, — продолжала свой рассказ Бенедикта. — Но увы, ей не хватает средств на то, чтобы поддерживать старый дом в пристойном состоянии. Тут нужна целая армия слуг, а в распоряжении синьоры только я одна. Целыми днями кручусь как заведенная, а толку мало.

Девочки дошли до арки, обозначавшей конец района. На этот раз арку украшала статуя молодой девушки, окутанной облаками. За аркой виднелся мост, ведущий на Центральную площадь. В этот глухой предутренний час он был непривычно тих и безлюден.

— Знаешь, у меня способности к языкам, и я быстро начинаю понимать чужое наречие, — похвасталась Бенедикта. — Но когда синьора играет, я никак не могу понять, о чем ее музыка. Чувствую только, она говорит о самом важном, хотя обходится без слов. — Бенедикта потупилась. — Прежде, когда я только поступила на службу к синьоре, я обожала слушать, как она играет… А потом я узнала ее историю. Нет, я по-прежнему люблю слушать ее музыку, но она доставляет мне боль… Наверное, саму синьору эта музыка тоже заставляет страдать…

Бенедикта на несколько мгновений прикрыла глаза; лицо ее, недавно столь жизнерадостное, внезапно стало отрешенным и грустным. Потом она тряхнула головой, отгоняя уныние прочь, и с улыбкой повернулась к Лили.

— Прости, если нагнала на тебя тоску. Мой брат частенько говорит, что я слишком много болтаю. Мы почти пришли. Отсюда ты сама найдешь дорогу. Мне пора возвращаться. А то синьора хватится, что меня нет дома, и будет волноваться. — Бенедикта вновь улыбнулась. — Кстати, синьора не имеет ничего против гостей. Так что, если хочешь, можешь к нам заглянуть. Только, конечно, не в такой поздний час, как сегодня.

— Обязательно воспользуюсь твоим приглашением, — пообещала Лили. — Я хорошо запомнила дорогу.

Она слегка замешкалась. Ей хотелось обнять свою новую знакомую, чтобы одновременно выразить ей благодарность и убедиться в ее реальности.

Но подобный поступок казался ей слишком фамильярным.

— Спасибо, — только и сказала Лили. — Ты меня очень выручила, Бенедикта.

— Не стоит благодарности, — откликнулась Бенедикта, глядя на восток, где небо уже начинало светлеть. — Удачи тебе, Лили. Скоро утро. И оно обещает быть ясным.

Лили кивнула, но прежде, чем она успела ответить, ее новая подруга улыбнулась на прощание и исчезла в лабиринте узких улиц.

Лили без труда нашла дорогу к лавке мисс Дивайн. Она была так погружена в свои мысли, что не замечала сидящих на пороге домов темных, съежившихся фигур, не слышала их хриплого покашливанья. Увидав усыпанную стеклянными осколками стену, она поняла, что пришла. У дверей она различила высокий тонкий силуэт, маячивший в сумраке. Это был доктор Теофилус, и он ждал ее. Лили подняла голову, пытаясь разглядеть выражение его лица, но в темноте это было невозможно.