— Лисенок! Вставай! День сам по себе отвратительным не станет, для этого нужно хорошенько постараться!

Я с неудовольствием разлепил глаза, пытаясь сконцентрироваться на происходящем. Надо мной склонилась Света, щекоча своими волосами мое лицо.

— Подъем! Твой будильник прозвонил еще пятнадцать минут назад!

— Послушай, Светик-семицветик, дай поспать! Всеми богами тебя заклинаю!

Уже примерно полтора месяца мы жили вместе. Я и сам не заметил, как ловко и естественно это произошло.

Все началось с того, что я после одного очень важного дела, связанного с наследством Вика, дал себе зарок — лишь только вернусь домой, в Чертанск, обязательно сразу же проясню отношения со Светой. Не затягивая и не откладывая на потом.

И я выполнил свое обещание. Мы поговорили. Конечно, я не мог рассказать ей, что на самом деле являюсь дипломированным магом-детективом, и что моя работа на самом деле заключается в расследовании преступлений среди Малых Народов. Да и про сами Малые Народы я не мог рассказать. Ну а кто бы поверил, что с ним по соседству в одном подъезде живет самый настоящий гоблин, что обедать по выходным мы ходим в уютный эльфийский ресторанчик в центре, а самое модное ателье в городе принадлежит феям?.. И это только часть того, что я мог бы ей поведать. Об остальном и вспоминать не хочется…

Для человека, у которого нет Дара, мир непростительно мал и однообразен, но показать такому человеку истинные горизонты мироздания значит навсегда потерять его. А Свету я терять не хотел, ни при каких обстоятельствах.

Поэтому и соврал, самым наглым и бессовестным образом, и мне даже не было стыдно. А точнее, даже не соврал, а рассказал полуправду. Конечно, то, что я тружусь в детективном бюро расследований «Зоркий глаз» — так официально называлось наша фирма, скрывать не имело смысла. И то, что я — частный детектив, не было секретом. А вот все остальное — тут уж извините! У каждого своя работа, а для хорошей семьи главное внутренние отношения, а они у нас, слава Амуру, вполне на уровне.

Впрочем, Света особо не интересовалась подробностями моей службы, ее волновало совсем иное: все ли у нас серьезно и по-настоящему, или мы сами еще не поняли, рады ли тому, что происходит?.. А я часто думал в последнее время, не поспешил ли связать себя по рукам и ногам…

А потом совершенно внезапно я осознал, что мы уже живем вместе. Что ее зубная щетка стоит в ванной рядом с моей, а полотенце висит на отдельном крючке, что небольшой шкафчик над раковиной, в котором раньше сиротливо ютились моя пена для бритья, помазок и одеколон, вдруг наполнился совершенно удивительными и разнообразными кремами, лосьонами и тому подобными вещами, названия и применение коих являются для меня совершеннейшей загадкой.

На диване в комнате появилась масса маленьких подушечек, холодильник словно сам собой наполнился продуктами, квартира заблестела чистотой и ухоженностью, а мои вечно мятые костюмы и рубашки вдруг обрели презентабельный вид.

Я не узнавал свой дом, не узнавал себя. Такое ощущение, что меня подвергли мощному гипнотическому излучению, сильнейшей магической атаке, после которой я перестал контролировать события. Просто однажды вечером, когда я, расслабленный после тяжелого дня, валялся на диване, бессмысленно переключая каналы телевизора, Света предложила переехать ко мне на месяц-другой с вещами, попробовать, так сказать, уживемся ли мы вдвоем. Я тогда не почувствовал подвоха, решив, что идея здравая и нуждается в непременной реализации. И только лишь пару недель спустя осознал: все — я влип по уши!

Теперь при всем желании легко нам уже не разбежаться. Теперь мы — пара, и черт его знает, хорошо это или плохо…

— Ты сам просил растолкать тебя любыми средствами! У тебя там вроде бы что-то важное намечалось!..

— Точно; встаю…

Света убежала на кухню ставить чайник, а я нехотя поднялся на ноги. Она была права, я сам вчера полвечера пытался не забыть, что сегодня хотел прийти в офис с самого утра. На самом деле, никаких срочных и важных дел у меня не имелось, просто вчера наш глубокоуважаемый и не менее глубоко почитаемый шеф — Яхонт Мария Игоревич фон Штарк — отбыл на другой конец мира: в саму Америку. С визитом вежливости к одному из своих старых друзей и коллег. А ожидать его предстояло не раньше, чем через неделю, и значит, все это время над нами не будет ни руководящего глаза, ни направляющей руки. Мы свободны и вольны распоряжаться временем по своему усмотрению!

И хотя мы и в обычное время большую часть рабочего дня болтались сами себе, но все же сам факт отсутствия начальства вызывал радость, тем более что временно исполняющим обязанности шефа в этот раз назначили не меня, а Лену.

И наверняка она не верит, что хоть кто-то из нашей команды явится вовремя. Вот я и решил поразить ее воображение, придя с пунктуальностью короля.

Быстро приняв душ и собравшись, я даже успел выпить чашку чая перед выходом. Света уже убежала на работу, но заботливо оставила для меня бутерброд на тарелочке. Я мимоходом проглотил его, практически не жуя, и спустился во двор.

Снег, несмотря на самый конец ноября, еще не выпал, но температура уже установилась минусовая, пронзительный ветер пытался сбить с ног и умчать в Австралию, а все здравомыслящие птицы уже давно отбыли в южном направлении.

Мой Сенксанкятр пережидал зиму в гараже, а я сел в новое рабочее авто — черный, матово блестящий «Форд Эксплорер» последней модификации. Шеф закупил их сразу в количестве трех штук, решив, что машины подходят нам по соотношению цена-качество-объем внутреннего пространства. Новые автомобили работали безупречно, но я все равно скучал по моему старому французскому приятелю, хотя, несомненно, большой салон, мощный 3,5-литровый движок и разные мелкие радости, продуманные умелыми дизайнерами, доставляли ощутимое удовольствие.

Мотор басовито взревел, я выехал со двора, резко вклинившись в поток машин. Мне даже не посигналили — вот что значит раннее утро! Люди еще не выспались и даже ленятся дотянуться до гудка, чтобы выказать свое недовольство столь наглому стилю вождения.

На парковку у одного из корпусов Музея естественных наук, где уже несколько лет находилось наше бюро, я подъехал вовремя, за десять минут до начала официального рабочего дня, и, предвкушая зрелище удивленных глаз Лены, зашел внутрь, но тут же ошарашено замер на месте.

Место Оли — нашей секретарши-ведьмочки — в приемной пустовало, но дальняя дверь в совещательную комнату была приоткрыта, и оттуда раздавался бодрый гул голосов, совершенно невероятный для этого часа. Кажется, я прибыл далеко не первым…

Я настороженно прошел через приемную и заглянул в комнату. В огромном кожаном кресле сидел маленький, востроносый человек с тростью в руках. А вокруг него суетились наши барышни: Ольга расставляла на чайном столике кофейник, тарелку с печеньем, сливочник, сахарницу и прочие мелочи, а Лена сидела на высоком стуле прямо напротив раннего посетителя. Она держала в руках увесистый том и с несколько нервическими интонациями, высоким голосом, что-то доказывала, а востроносый негромко ей отвечал. Брайн и Чингиз мялись позади Лены, переминаясь с ноги на ногу и явно не зная, чем себя занять. Не присутствовали только шеф и Вик, но шеф, как известно, отбыл в далекие страны, а Вик в такое время обычно бессовестно дрых.

— Наши бумаги в полном порядке, это я вам могу продемонстрировать в любой момент! — нападала Лена на человека в кресле, а тот устало отбивался.

— Я вам верю, госпожа Панина. И даже, скажу больше, не просто верю, но уже давно просмотрел всю вашу отчетность, поэтому могу с уверенностью заявить — все у вас в порядке, и не надо волноваться!

— Да я и не волнуюсь вовсе, — неестественно рассмеялась Лена. — Но, если вас не интересует наша отчетность, тогда я не понимаю, в чем, собственно, дело?..