— Уи-и-и… черные-то какия-а-а!
Принтер был цветной, лазерный и очень-очень быстродействующий. Ускоритель работал на всю катушку. Из пластмассового чрева агрегата с пулеметной скоростью вылетали листы. Принцесс было много. Но все они действительно были черные, хотя и очень симпатичные в изумительных нарядах из собственной кожи. Под фотографиями в фас и профиль располагалось полное досье на венценосных особ: ФИО, национальность, дата рождения, количество съеденных женихов…
— Это надолго, — озаботился дракон, — в алфавитном порядке начал, с Африки. Кончай дурить! — щелкнул он по системному блоку. — Нам поближе надо. В пределах радиуса действия ее метлы, — кивнул дракон в сторону ведьмы.
Принтер немедленно заткнулся. На экране замерцала надпись: «В пределах радиуса метлы принцесс на выданье нет».
— Тоже мне техника! — обрадовалась Яга. — А у Черномора?
— Так он бездетный.
— Решил обзавестись.
— Когда решил? — захлопал глазами дракон.
— Девять месяцев назад. А сегодня ему жинка дитя и выдаст. Роксаной назовут. Так что невеста на выданье у нас есть.
— Гениально, — ахнул дракон.
— Только воровать я ее не буду.
— Почему?
— Да на шута она нам сдалась?
— Я думал, и впрямь поумнела, — хмыкнул дракон. — Это ж киднеппинг, дура! Заложником будет.
— Хоть какими словами заморскими меня пугай, — уперлась Яга, — а детей воровать не буду! Мяса в них мало…
— Какого мяса? — выпучил глаза Ойхо.
— …и вообще: дети — цветы жизни!
На этот раз он ее все-таки щелкнул, припечатав к стене в нижней точке траектории кувыркания по золотому склону.
— Вот и тащи сюда эти цветы! Вместе полюбуемся. А потом я их поменяю на полновесное…
— Лютики-и-и-цветочки-ии… — Рот Ягуси до ушей, ручки-ножки раскинуты.
— Эй, бабка… кончай дурить! — испугался дракон, с расстройства пыхнув напалмом… — Давай бегом на метлу…
— …у меня-а-а в садочки-и!..
— Морду отверни, — заволновался кот. — Спалишь ведь!
— Я тебя предупреждала, — вздохнула мышь, не открывая глаз. Крылья распахнулись, отправляя Ваську в полет. К счастью, до носа дракона, сидящего на самом верху золотой горы, было недалеко. В него перепуганный котяра и вцепился.
— Чего это она? — скосил Ойхо глаза на десантника.
— Жизни радуется.
— Дорогу знаешь? — сразу успокоился дракон.
— В общих чертах… — дипломатично мяукнул Васька, не вдаваясь в подробности.
— Будешь за рулевого.
Ойхо осторожно отцепил кота от своего носа, усадил на самый кончик черенка метлы, ниже прицепил ведьму.
— Доставите заложника, все грехи ваши жульские прощу. Вперед!
Васька пулей вылетел из пещеры.
— А милая-а-а, любимая-а-а, не дождусь я ночки!
Радующийся жизни голос Яги замер вдали.
— Думаю, теперь о нас вспомнят, — удовлетворенно хрюкнул дракон. — Тут поблизости еще незанятые пещеры есть? — задрал он голову вверх.
— Полно, — успокоила его мышь, по-прежнему не открывая глаз.
— Это хорошо…
Новый бизнес сулил большие перспективы. Перед мысленным взором Ойхо возникли пещеры, доверху набитые золотом. Золото — это долгие, долгие годы спокойной жизни. Дракон радостно ухнул и с головой зарылся в сверкающий склон. Мало кто знал самый главный, тщательно охраняемый секрет драконов: не корысти ради сидели они на золоте, а здоровья для…
2
Прохладный ночной ветер трепал шерсть на загривке. Дорогу до Незалежной Украины Василий знал в общих чертах, по рассказам хозяйки, крутившей там лет триста назад любовь с одним дюже гарным хлопцем. Хозяйка по-прежнему радовалась жизни, а потому штурман вынужден был полагаться только на себя. Шел по приметам. Пока они не подводили: лес кончился уже давно, мирно спящие мелкие деревушки, реки и озера тоже. Впереди показался стольный град, освещенный призрачно-голубоватым светом луны. Васька принюхался. Вот она, главная примета! Салом пахло все сильнее. Точно, Украина. Круче всего пахло из высокого терема, в окнах которого кое-где мелькал свет.
— Палаты царские! — обрадовался Васька и не ошибся. — А чего не спят?
— Рожают, — хихикнула до сих пор не пришедшая в себя Яга и, что самое интересное, тоже не ошиблась.
Это действительно были царские палаты, и царица действительно рожала. Но только это была не Незалежна Украина, хотя сало здесь тоже любили…
* * *
— Нет, вы представляете? Меня, кормильца, из опочивальни взашей… — явно ошарашенный Еремей почесал скипетром затылок. Корона съехала на правое ухо. Небрежным движением головы царь вернул ее на место, душевно хлебнул из кубка, заменявшего ему в данный момент державу, и корона плавно съехала на лоб. — Может, на кол ее посадить? Опосля… как Любавушка разродится?
— Отчего ж не посадить, батюшка, коль душа того просит? — загомонила боярская Дума.
— Распустились холопы!
— Обязательно посадим! Опосля… как у невестки роды примет. Она у меня на сносях… — пояснил тщедушный боярин с козлиной бородой. — Так что после царицы-матушки…
— Ко мне пойдет! У меня жинка недавно понесла…
— Это почему к тебе? Пусть у меня отработает вражина! Ключница вот-вот родить должна, а они о каких-то жинках… — возмутился боярин Крут, дворовые девки которого почему-то постоянно рожали маленьких крутят.
— Ну а ты что думаешь? — повернулся державный к кормилице.
— Закусывать надо! — легонько шлепнула царя по загривку мамка, заставив корону съехать державному на глаза. — На, твое любимое. Черномор прислал.
Сало было великолепное. Еремей вцепился в него всеми зубами и сразу успокоился.
— Как бы первенца назвать? — Это была главная и самая любимая тема для разговора, с тех пор как царица понесла.
— Алексей! — выдвинул предложение боярин с козлиной бородкой.
— Почему?
— Царица так хотела. А потом, он у тебя первый! Аз! Первая буква алфавита!
— Тогда почему не Александр? — ринулся в атаку боярин Крут.
— Македонский плохо кончил, — прогнусавил думный дьяк из своего угла.
К скрипу пера этого постоянного члена заседаний Государственной думы бояре настолько привыкли, что его внезапно прорезавшийся голос заставил их подпрыгнуть.
— Твои предложения? — поднял брови царь. После затрещины кормилицы он стал очень и очень демократичен.
— Елисей.
— Почему Елисей?
— Преемственность. Царь Еремей — царевич Елисей.
— Гмм… голова-а-а… Пожалуй, стоит тебе прибавить жалованье.
Дверь с треском распахнулась. В тронный зал ввалилась растрепанная старуха, волоча за собой метлу.
— Да не туда… — в отчаянии шипел на нее огромный черный кот, карабкаясь по черенку поближе к хозяйке, — опочивальня не там…
— Ты хто? — радостно спросила старуха у царя.
— Ере… э-э-э… царь! — опомнился державный.
Яга, в отличие от него, еще не опомнилась.
— Поздравляю, дочь! — тряхнула она за руку царя.
— А-а-а… — разинул рот боярин Крут.
— Поздравляю, дочь, — тряхнула заодно и его Яга.
— Мне ж волхвы сына обещали! — возмущенно заорал Еремей, выдергивая из-под трона связку коры. — Вот сертификаты! На бересте писаны! Гарантия на три года!
— Поздравляю, сын! — Ведьма еще раз тряхнула за руку царя. — На три года.
— А потом?
— А потом, что получится. Так, у кого тут еще сын?
Боярская дума в полном составе дружно пожала плечами.
— Вам повезло… — Яга просеменила к двери, с грохотом захлопнувшейся за ее спиной. — Еще раз напутаешь, ушастый, — донесся удаляющийся голос, — до конца жизни без сметаны париться будешь…
— Это кто такая? — захлопал глазами царь.
— Помощница повитухи, наверное, — пожал плечами Крут.
Он не угадал. У Матрены помощницы не было. Она, знатная повитуха Всея Руси, всегда работала соло, не доверяя секреты мастерства никому… и на этот раз ей приходилось туго.
* * *
Роды были трудными.
— Ну, милая, поднатужься… еще… еще… головка уже показалась… — Матрена вытерла пот со лба, добавила еще магии — главный секрет ее мастерства, — подпитывая роженицу…
