От этой мысли ей стало радостно. Уезжать из Москвы не хотелось. Она и сама понимала, с какими трудностями ей придется столкнуться, но сейчас не желала думать о них. Только одно темное пятно маячило у нес перед глазами – труп сестры. «Ее выбросят на помойку, ее забудут, – подумала она. – Теперь я знаю, что с ней случилось… Но больше с ней ничего уже не случится никогда… Может быть, все к лучшему?»

Она представила себе, как Дана в это время разговаривает с адвокатом, и презрительно скривилась: «А ты попалась, стерва! Я же знала, что рано или поздно ты попадешься! Погоди, ты еще повертишься!»

Муха быстро шла по направлению к метро. Водителю, который подвозил ее, она перестала доверять еще на полпути – уж слишком подозрительно он ее рассматривал. И потому попросила высадить ее куда раньше, чем они добрались до цели. Теперь до квартиры, которую для нее снял Иван, ей предстояло добираться общественным транспортом. Муха смело вошла в вестибюль метро, краем глаза заметила милиционеров, стоявших возле кассы и проверявших документы у каких-то парней похмельного вида. На Муху они даже не взглянули. Она спустилась по эскалатору, вошла в вагон, блаженно вздрогнув от теплого воздуха – за эту ночь она достаточно намерзлась. Правда, в парике ей было куда теплее – он играл роль шапки.

До квартиры в Царицыне она добралась без приключений. Подходя к дому, внимательно осматривалась, выискивая взглядом машину Ивана. Ничего похожего она не заметила. Но и это ее не слишком расстроило. Муха поднялась в квартиру, заперлась на оба замка и осмотрела комнаты. Несомненно, после ее ухода сюда никто не заходил. Она скинула пальто, сдернула парик, который успел ей надоесть, и с помощью ножниц развинтила телефонную трубку.

Испорчено было что-то внутри микрофона.

Вскоре Мухе удалось понять, в чем было дело.

Один из проводков отсоединился. Она отключила телефон от сети, подвинтила медные проволочки к гайке, собрала трубку и включила телефон в розетку. Теперь он работал – гудок был ясный, непрерывный. Муха думала недолго. Она набрала номер матери Ивана. Прослушала долгие гудки и положила трубку. Разделась и легла спать.

Проснулась она уже в сумерках. Села в постели, прижав руки к глазам. Голова раскалывалась от боли.

Телефон звонил!

Муха вскочила и босиком подбежала к аппарату.

Схватила трубку и молча поднесла ее к уху. Там тоже молчали, но трубку не клали. И ей, в свою очередь, не хотелось откликаться первой. Она ждала почти минуту. Наконец ей стало жутко, и она положила трубку. Через некоторое время телефон зазвонил снова. Она опять слушала тишину, не откликаясь. Ей хотелось сказать: «Ваня, это ты?» Но она не решалась.

На этот раз связь прервали на том конце провода.

Ни о каком сне уже не было речи. Муха оделась, умылась, с ужасом глядя на свою небрежно остриженную голову. «Какая я уродина…» – подумала она.

Девушка принесла в ванную ножницы и попыталась придать волосам более пристойный вид. Получалось плохо – рука у нее заметно подрагивала. Телефон в комнате молчал. Муха вымыла голову, обмотала ее полотенцем, заварила чай. Телефон молчал.

Она снова позвонила матери Ивана. На этот раз ей повезло – ответил женский голос, уже ей известный. Муха быстро заговорила:

– Простите, я – знакомая Ивана. –Нельзя ли узнать, как можно его найти?

– Кто говорит?

– Это его подруга… – пробормотала Муха.

– Представьтесь, пожалуйста, – попросила женщина, и Муха поняла, что если она не назовется, то надеяться ей не на что.

– Меня зовут Любовь, – сказала она. Муха понадеялась, что Иван не забыл, как переводится ее имя на русский. Надежда была невелика, но своим именем она представляться не могла.

– Любовь? – Женщина заметно заколебалась. – Видите ли, я даже не знаю, где он может быть. Вчера вечером он мне звонил, а сегодня еще нет.

– Я знаю, что у него сейчас неприятности, – сказала Муха. – Мне он тоже вчера позвонил. Я и хотела узнать, может, выяснилось что-то новое?

– А, вы в курсе дела… – запнулась женщина, – Я ничего не знаю. Оставьте свой телефон. Если он мне позвонит, я передам, чтобы он вас нашел.

– Вы скажите просто, чтобы он позвонил Любе, – настойчиво сказала Муха.

– Я передам.

– И обязательно передайте, что я починила свой телефон, – попросила Муха, которую осенила дополнительная идея. – Он вчера сломался, так, может, Иван думает, что мне нельзя позвонить.

– Я передам, – еще холодней отозвалась мать и повесила трубку.

Телефон зазвонил спустя два часа. Муха схватила трубку и радостно сказала:

– Слушаю?

– Э-м, – раздалось в трубке. – Лаврушин Иван Павлович здесь проживает?

– Кто? – У Мухи сел голос.

– Иван Павлович Лаврушин.

– Да, да… – пролепетала она, совершенно растерявшись.

– Позовите его.

– А его нет.

– С кем я говорю?

– Это… – У Мухи голова шла кругом. – Квартирная хозяйка.

– Он у вас снимает квартиру?

– Да, я тут пришла… Показания счетчика снять.

– Придет – передайте, чтобы позвонил Борису.

Он знает.

– Я передам. Если только дождусь…

Муха повесила трубку. Ее колотила нервная дрожь. «Значит, он дал кому-то этот адрес… – подумала она. – Значит, все мои просьбы для него тьфу… Ему все равно, найдут меня или нет. Что делать? Отсюда надо уходить. К нему еще гости придут, чего доброго. А он-то? Неужели думал, что я ушла? А может, даже обрадовался этому?»

Она припомнила сцену, после которой они расстались, и решила, что Иван в самом деле не рассчитывал больше ее увидеть. И все же она никуда не пошла. Она ждала.

Иван позвонил поздним вечером, в двенадцатом часу. Голос у него был усталый, нерадостный:

– Привет, Люба.

– Привет, – откликнулась она.

Иван вдруг рассмеялся:

– А я понял, что это ты матери звонила. Любка а что? Тебе идет.

– Ваня, приезжай, пожалуйста.

– Тебе все время что-то нужно.

– Прости меня, – отчаянно сказала она. – Ну, всякое бывает, я же не ангел… Но ради Бога, приезжай. Мне только поговорить с тобой, и ты меня больше не увидишь.

Иван промолчал.

– Да, вот еще что… – продолжала она уже почти без надежды. – Тебе звонил какой-то Борис. – А… И что он говорил?

– Ничего. Спросил, кто я. Я сказала, что квартирная хозяйка.

– Ну и молодец.

Голос его звучал сдержанно, и Муха теряла надежду его расшевелить. Она предприняла последнюю попытку:

– Знаешь, я ведь кое-что узнала насчет твоей девушки.

Иван так и вскинулся:

– О Таньке?!

– Да, о Таньке… Ты приедешь? Нельзя же по телефону.

– Я приеду, – пообещал он.

Он явился в третьем часу ночи. Муха его уже не ждала. Когда послышались долгие, резкие звонки в дверь, она испуганно подкралась к ней и долго прислушивалась. Там слышалось тяжелое дыхание, явно пропитанное алкоголем.

– Ты? – робко спросила она.

За дверью поскреблись, и она расслышала его голос:

– Открывай.

Муха отперла дверь. Иван вошел, толкнув ее плечом. Не разуваясь, не глядя на девушку, вошел в комнату, сел на постель и стал искать в кармане куртки сигареты. Искал он их долго, то и дело промахиваясь мимо прорези кармана. Муха заперла дверь, вошла в комнату и молча смотрела на него, прислонившись к косяку. Горло у нее сдавило. Она ничего не могла сказать. Иван поднял на нее покрасневшие, заплывшие глаза и кивнул:

– Ну и что ты хотела мне сообщить? – Говорил он вполне нормальным голосом, а вот взгляд у него был застывший, неживой.

– Ваня, я… – Муха хотела сесть рядом с ним, передать ему все, что с нею случилось, просить совета, помощи… Но, увидев, какими глазами он на, нее смотрит, только и сказала:

– Таню убила Дана.

– Маленькая худая женщина с горбатым носом, брюнетка, – процедил Иван и наконец извлек из кармана сигареты.

– Ну да… – растерялась Муха. – Она пришла туда к пяти часам вечера и застрелила твою девушку… Она хотела только узнать, где ты… Чтобы через тебя найти меня… Она знала, что других московских знакомых у меня нет… Она дьявол! Она вошла туда… Девушка отказалась ей отвечать, где ты, и стала звонить в милицию… Дана выстрелила…