Короче, ошибок Николай не наделал. Более того, можно обратиться к свидетельству такого авторитета, как Уинстон Черчилль:

«Мало эпизодов Великой Войны более поразительны, нежели воскрешение и перевооружение России в 1916 году».

Победа русской армии была не за горами. Германия выдыхалась, ведя войну на два фронта. К февралю 1917 года русская армия имела 8 миллионов бойцов, склады были завалены винтовками, пулеметами, боеприпасами…

Снова — Черчилль:

«Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Ее корабль пошел ко дну, когда гавань была на виду».

2 марта 1917 года — конец самодержавия. Царь отрекся от престола.

Смотришь старую русскую кинохронику — как радовались люди! Ни одного недовольного лица: смеются, что-то кричат, подбрасывают шапки. Солдаты на позициях — пускаются вприсядку, качают офицеров.

Сегодня они их подбрасывают на руках, завтра будут поднимать на штыки. Начнут издеваться, срывать погоны… И убивать. В Кронштадте — 60 человек, и адмирала Фон Вирена… В Выборге офицеров сбрасывали с моста на камни… По всей России попили офицерской кровушки…

Но сейчас — на кадрах кинохроники — офицеры счастливы… смеются, обнимаются с солдатами…

Революция!

Буквально на второй день «свободы» распахнулись ворота тюрем. А политических там было — кот наплакал, сплошь уголовники… Через две-три недели страну захлестнула волна насилия. Грабили склады, магазины, вагоны, раздевали и убивали людей на улицах… Ну прямо как сейчас. Прежде Россия такого не знала.

Страна перестала работать, крестьяне терроризируют крупных помещиков, не разрешают им сеять на их собственных землях — многие поля так и остались нераспаханными.

Повсеместно издеваются над церковью, над ее служителями, грабят храмы, арестовывают священников.

Сбрасывают с постаментов памятники царям…

Все это — прошу запомнить — задолго до октябрьского переворота.

В городах на улицах — смрадная брань (раньше так не смели), открыто продают порнографию, идут фильмы (вакханалия пошлости). А приманка у этого «кино» такая: «прежде запрещено». (Узнаете день сегодняшний?)

Очереди за хлебом, цены на все бешеные, черный рынок… Ну да не нам, не нынешнему читателю объяснять, что это такое — мы это каждый день видим сами своими глазами.

За день-два до отречения Николай II, пользуясь затишьем на фронте, отбыл из Ставки — поехал к семье на побывку. Уехал от верной ему армии, где никто, никакая депутация, не посмела бы ничего от него требовать. Но он слишком любил свою семью. Уехал — и стал заложником. Прав Солженицын: «Разве это император?».

Николай отрекся безропотно. Ну, раз вы говорите, что это воля народа… Он никогда не жаждал власти и уж тем более не стал бороться за нее.

Отныне гражданин Романов стал узником. Сначала — в Царском Селе. Потом его с семьей повезли в Сибирь — Тобольск, Екатеринбург… Начался крестный путь последнего российского монарха на Голгофу.

Итак, в стране смута и анархия. Новая власть некрепка. Руководит страной не Временное правительство, а Советы рабочих и крестьянских депутатов. В Петрограде — Исполнительный Комитет Совета, и на местах фактически — Советы. Пока еще не большевистские. Но самое время большевикам принять в свои крепкие руки шатающуюся власть.

Но где же в это время вождь большевистской партии?

Вождь пока в Цюрихе. Занят устройством революции в Швейцарии. Вероятность победного переворота в маленькой стране казалась ему большей, чем в огромной России.

О революции на родине он узнал из прессы. Открыл утром газету и глазам не поверил.

Срочно в Россию! Но как? На пути — территория враждебного государства…

Однако недаром Виктор Адлер характеризовал его своему правительству как человека, «могущего оказать большие услуги»… Наконец-то эти «услуги» понадобились Германии.

Тридцати большевикам во главе с Лениным германское правительство предоставило так называемый «пломбированный» вагон (лица, ехавшие в нем, пользовались дипломатической неприкосновенностью; вагон этот сохранился и находится в городе Засниц в Германии). Поезд с Лениным промчался через всю страну — ради этого был задержан даже эшелон с эрцгерцогом…

Послать Ленина в Россию… Что за расчет был у немцев?

Политику большевиков в 1917 году — если грубо и коротко — можно сформулировать так: мир на фронте, война в тылу. Ну да — «превратить империалистическую войну в войну гражданскую». Это мы еще из школьных учебников помним.

А чего еще было желать Германии? Обессиленная, она уже не могла вести войну на два фронта (к тому же на стороне союзников выступила мощная армия США).

Генерал Людендорф вспоминает:

«То, что наше правительство послало Ленина в Россию, оправдывалось с военной точки зрения: нужно было, чтобы Россия пала».

Расчет немцев оказался верен.

Итак, существовал ли германо-большевистский заговор? Сегодня с полной определенностью можно сказать: да, существовал. После второй мировой войны американской оккупационной армией были найдены документы германского Министерства иностранных дел. Там тысячи отчетов, писем, телеграмм, касающихся отношений между большевиками и правительством Вильгельма.

Летом 1917 года большевики издают в Петрограде семнадцать газет. Годовые расходы на издание одной небольшой газеты — 300 тысяч рублей. В партийной кассе было тогда 1117 рублей 50 копеек.

В июле 1917 года Временное правительство возбудило против Ленина и еще 12 большевиков уголовное дело по обвинению в государственной измене. 24 тома этого дела изъяты сегодня из спецхрана Архива Октябрьской революции и открыты для историков. Откроем том 4-й этого дела на странице 34:

«…На основании вышеизложенного Судебный Следователь по особо важным делам Александров постановил:

1. Ульянова (Ленина)

2. Апфельбаума (Зиновьева)

3. Луначарского

4. Бронштейна (Троцкого)

5. Коллонтай и т. д.

— всего 13 человек — привлечь в качестве обвиняемых… вошли с агентами названных государств в соглашение… и т. д.»

Ленин, как мы знаем, на суд не явился. Они с Зиновьевым скрывались в Разливе. Вообще по этому делу посадили одну Коллонтай. Да и та написала заявление: «Должна лечиться…» и ее отпустили в Финляндию.

В октябре большевики взяли власть.

«Революция» прошла мирно — как смена караула. В Петрограде работали рестораны, Шаляпин пел «Дона Карлоса»…

Вот что мы должны осознать, по-новому изучая нашу историю: никакой Октябрьской революции не существовало. Не — одна революция сменила другую, а — продолжалась революция, начатая в феврале (марте). Просто у власти закрепились более смелые и решительные люди. Октябрь как бы подтвердил де юре то, что уже существовало де факто.

Мы уже говорили: Россией фактически руководило не Временное правительство, а Советы рабочих и солдатских депутатов. Они к октябрю 1917 года уже были большевистскими.

Ленин и К° сумели привлечь народ на свою сторону. Они использовали самые хлесткие и многообещающие лозунги (потом и не думали их выполнять), они будили у толпы самые низменные инстинкты (еще Достоевский говорил: «Провозгласите право на бесчестие и все побегут за вами!»), на их стороне была сила. Одних дезертиров с фронта — десятки тысяч…

Зимний же Дворец оборонять было некому. Там находились только рота женского батальона, мальчишки-юнкера и георгиевские кавалеры — инвалиды войны. А посему и не было никакого штурма Зимнего. Нечего было штурмовать и не с кем было сражаться.

Так же мирно перешла власть к большевикам и в других городах России. Только в Москве обозначилась какая-то видимость сопротивления. И опять — юнкера. Юнкера и студенты. Они засели в Кремле. Однако сопротивление юнкеров сильно преувеличено историками. Кремль был оставлен защитниками в 7 часов вечера. А его продолжали разрушать тяжелыми снарядами с Воробьевых Гор до 3-х часов утра.