— У вас ковер на полу и картины на стенах. Не хватает только музыки.

Я нажал кнопку. Мелодия блюза заполнила кабинет. Еще одно нажатие кнопки — и музыка стихла.

Шартелль усмехнулся и закурил.

— Я только что заметил, что в кабинете нет двери.

— Дверей у нас мало, — подтвердил я. — Парадная, запасные выходы, те, что ведут в туалеты, и четыре — в женских кабинках. Все остальные Даффи приказал снять. Он говорит, если кто-то хочет кого-то найти, он или она может заглянуть в любой кабинет. В «Даффи, Даунер и Тимз» секретов нет. Это сумасшедший дом.

А мгновение спустя появился и хозяин сумасшедшего дома.

— Шартелль, черт бы тебя подрал, как поживаешь? — Даффи, похоже, собрался за город. Зеленый твидовый костюм, светло-светло-зеленая, чуть ли не белая рубашка, черный с зеленым галстук. Даже не глянув на ноги, я догадался, что ботинки будут бежевые.

Шартелль не спеша выбрался из кресла, переложил сигарету в левую руку, медленно протянул правую Даффи. Его лицо расплылось в широкой улыбке, голова чуть склонилась набок. Про меня забыли. Для него существовал только Даффи. Шартелль давал показательный урок. Его взгляд светился неподдельной любовью и дружбой, более того, искренним интересом к человеку, руку которого он пожимал в этот момент.

— Поросенок Даффи, — проворковал Шартелль. — Как я рад видеть тебя в полном здравии.

Поросенок Даффи пропустил это мимо ушей. Даже не мигнул.

— Девять лет, Клинт. Сегодня утром, по пути на работу, я вспомнил, где это было. Чикаго, «Стокъярдс Инн».

— Двадцать второго июля.

— В четыре утра.

— В номере 570.

— Клянусь богом, ты прав! — Даффи отцепился от руки Шартелля. — Ты ни на йоту не изменился, Клинт. Долетел хорошо? Мой парень заботился о тебе?

— Мистер Апшоу — сама вежливость. И прирожденный коммивояжер. Так что я здесь.

Синие глаза Даффи зыркнули на меня.

— Как ты, Пит?

— Отлично.

— Ты сообщил Клинту все подробности?

— Только основные моменты.

— Он упомянул тридцать тысяч фунтов, — улыбка не сходила с лица Шартелля. — Самый существенный момент. Как тебя занесло в Африку, Поросенок? Это же не твоя территория.

Даффи расхохотался.

— Ты словно прочитал мои мысли, Клинт. Падрейк, говорил я себе, у тебя же полно дел. И нет времени, чтобы как следует оценить ситуацию. Но потом я подумал, а кто сможет провернуть такую кампанию? — его голос потеплел. — И пришел к выводу, что на это способен только один человек, не в Англии, не в Штатах, но во всем мире. Клинт Шартелль, — он взглянул Шартеллю в глаза. — Поэтому я попросил Клинта Шартелля помочь мне. — Даффи выдержал паузу. — Более того, помочь Африке.

Шартелль покачал головой, словно по достоинству оценивая мастерство виртуоза. Голос его был столь же сладок, как и Даффи.

— В таком случае, Падрейк, я просто не имею права отказаться.

Даффи просиял, схватил Шартелля за руку, увлек к несуществующей двери.

— Я освободил для тебя все утро, Клинт. Сейчас мы обсудим наши дальнейшие действия, потом повидаемся с кандидатом. Он прилетел два дня назад и отбывает сегодня вечером, но вы познакомитесь за ленчем, — Даффи обернулся. — Пошли, Пит, — в последний момент он-таки вспомнил про меня.

По холлу мы прошли мимо двух секретарей Даффи и «Вешалки для шляп», охранявшей вход в его кабинет, естественно, без двери. «Вешалкой для шляп» называлась скульптура из сваренных обрезков металла. Высотой в семь футов, установленная на пьедестале из оникса, она олицетворяла распятие. Так, по крайней мере, полагал ее создатель. Поперечина креста более всего напоминала покореженный автомобильный бампер. Как-то раз, после отменного ленча с изрядной дозой спиртного, я повесил на нее свой котелок. Даффи не разговаривал со мной неделю, но с тех пор скульптуру не называли иначе как «Вешалка для шляп». Шартелль одобрительно кивнул, взглянув на нее, и мы зашли в кабинет Даффи.

Собственно, это была просторная гостиная, пахнущая кожей, шестигранные куски которой толщиной в четверть дюйма покрывали стены вместо обоев. В камине пылал огонь, удобные кресла стояли вокруг кофейного столика, сделанного, как утверждал Даффи, из дубового дна огромной винной бочки. Тут и там на маленьких, развешанных по стенам палочках, красовалась продукция основных клиентов агентства: банка растворимого чая, пачка бумажных салфеток, бутылка пива, модель реактивного самолета, миниатюрное здание банка, модель автомобиля, пачка какао, сигарет. Каждая такая полочка обходилась клиенту в три миллиона фунтов в год. Письменный стол заменял единственный телефонный аппарат у кресла Даффи, также стоящего у кофейного столика.

Даффи сел и знаком предложил нам последовать его примеру. Шартелль оценивающе оглядел кабинет.

— Похоже, с англичанами у тебя все получается, — повернулся он к Даффи.

— Мы растем, Клинт, понемногу расширяемся с каждым годом.

Нас прервал Уилсон Дэвис, художественный редактор. Он не стучался. Просто вошел и сунул эскиз под нос Даффи.

— Привет, Пит, — кивнул мне Дэвис.

— Как дела, Уилсон? — отозвался я.

— Если он когда-нибудь поймет, что ему нужно, все будет хорошо.

— Прижимает тебя?

— Это четвертый вариант. Представляешь, четвертый!

— Вот это мне нравится, — вмешался в нашу беседу Даффи. — Чувствуется стиль ДДТ.

Уилсон подхватил эскиз и ушел.

— И так весь день, — пояснил я Шартеллю. — Политика открытых дверей.

— Экономится время, — Даффи оседлал любимого конька. — Улучшается моральный климат. Этот молодой человек — талантливый художник, лучший в Лондоне, да и в Нью-Йорке был бы одним из первых. Я ему нужен, поэтому он идет в кабинет. Ему не приходится объясняться с полудюжиной секретарей и помощников. Он не должен ждать у закрытой двери, гадая, а не идет ли речь о нем. Он просто входит, излагает свое дело и через минуту уходит. Его время стоит пять гиней в час. Я считаю, что мой метод экономит полчаса ожидания в приемной плюс полчаса, в течение которых он приходил бы в себя от визита к руководству.

— Разумно, — согласился Шартелль, — и раз уж мы заговорили о деньгах, я думаю, стоит напомнить тебе о моих обычных условиях.

— Треть сейчас, треть по ходу работы и треть за неделю до дня выборов. Так?

— Плюс расходы.

Даффи поднял телефонную трубку и нажал одну кнопку.

— Не могли бы вы выяснить, заверил ли мистер Тимз чек для мистера Шартелля? Отлично, давайте его сюда.

Одна из секретарей принесла чек Даффи. Тот внимательно просмотрел его и передал Шартеллю.

— Десять тысяч фунтов.

Шартелль глянул на цифры и сунул чек во внутренний карман пиджака. Достал пачку сигарет, закурил.

— Поросенок, дружище, и что я должен сделать, чтобы заработать эти деньги?

Даффи чуть подался вперед.

— Это крупнейшая кампания в твоей карьере, Клинт. И самая важная. На нее положил глаз Уайтхолл, да и Штаты не останутся в стороне. Я побывал в Альбертии, Клинт — это фантастика. Нам предоставляется отличная возможность возвести в Африке бастион демократии. А ты, Клинт, приобретешь репутацию ведущего политического стратега. Но самое главное для меня, да и для тебя тоже — мы добьемся избрания достойного человека.

— Твоего клиента? — переспросил Шартелль.

— Вождя Акомоло.

— Полагаю, ты слышал о «Ренесслейре»? — улыбнулся Шартелль. — Они тоже хотят избрать достойного человека. Альхейджи сэра Алакада Меджара Фулаву. О, господи, чуть не сломал язык.

Синие глаза Даффи затуманились.

— «Ренесслейр» поддерживает Фулаву? Кто тебе сказал?

— Нью-Йорские приятели. Неужели ты об этом не слышал?

Даффи повернулся ко мне.

— Ты в курсе?

— Мне сказал Шартелль.

— Даффи поднял трубку.

— Принесите блокнот, — рявкнул он.

Вошла секретарь. Я понятия не имею, где брал их Даффи, но они менялись каждую неделю. На второй день работы в агентстве они уже знали, кто есть кто. А потом исчезали, чтобы уступить место не менее компетентным коллегам.