– Не обманывай себя. Если хумины сделают с нами то же, что и с Юго-Западной, мы просто сойдем с ума и перегрызем друг другу глотки.

Кэн невесело усмехнулся:

– По крайней мере, будем знать, что сделали это по принуждению, а не добровольно.

Тэссе впервые за очень долгое время захотелось закричать дурным голосом и швырнуть в Брата чем-нибудь тяжелым. Он был совершенно невыносим!

– Мне кажется, у тебя депрессия, – сообщила она. – Попробуй с этим справиться, все-таки ты руководишь людьми. Воительница поднялась, чтобы уйти.

– Видят Боги, ты так ничего и не поняла.

Последнее слово, само собой, осталось за ним.

/смещение – круглые отсвечивающие глаза хищника во тьме/

Лазарет Северо-Западной располагался внизу, почти над самым туннелем, связывавшим ее с южной башней. Поэтому сегодня здесь было шумновато.

Мабор передернулся, как от сильного холода, порой пробирающего на рассвете так, что поневоле шаришь рукой в поисках чего-нибудь, чем можно укрыться. В Могилах, как правило, рука ничего не находила.

Трепач выглядел неважно. Он всегда был хилым. А рудники не добавляют здоровья.

– Ха! – сказал он, глядя на Мабора. – Кого я вижу! Тебя таки признали бешеным и направили сюда, чтоб усыпить. Я всегда говорил, что этим закончится.

– Заткнись, – беззлобно велел ему тот. – Кажется, тебе стоило укоротить язык, а плечо оставить на месте. Трепач хмыкнул:

– Что ж ты не подсказал тем ловкачам? Надеюсь, стервецу, который стрелял в меня, не удалось разминуться с Ув-Дай-грэйсом. ^ Я тоже надеюсь.

– Что говорят лекари?

– Эй, Мабор, если бы я не знал тебя, я бы решил, что ты явился справиться о моем здоровье! Бешеный ухмыльнулся:

– Но ты ведь знаешь меня, Трепач. Грядут великие дела, и я желаю выяснить, когда ты сможешь к нам присоединиться. Ты же не намерен пропустить самое интересное, а?

«Счастливчик» пошевелил здоровой рукой:

– Не хочется тебя разочаровывать, но – увы. Вам придется веселиться без меня.

– Трехпалый велел… Трепач покачал головой:

– Плевать, что велел Трехпалый. Без руки я вам не очень-то сгожусь, да?

– Что значит «без руки»?

– Заражение крови. «Бешеный Трепач» – как тебе такое будущее? Мне – не очень. Поэтому я сказал, чтоб резали.

Через час-другой, как только освободится костоправ – примутся. Вижу, для тебя это сюрприз, – добавил он, глядя на омрачневшее лицо Мабора.

– Еще бы, – ответил тот. – И никаких других способов? Никакой надежды?

– Откуда ты понабрался таких слов, Бешеный? – удивленно спросил Трепач. – «Надежда»! Вот что бывает с теми, кого делают заместителями десятников.

– Ты, Трепач, наверное, даже перед смертью будешь молоть языком, – скривился Мабор.

– Не знаю, – серьезно сказал «счастливчик». – Поживем – увидим.

– Ладно, сачкуй, отлеживай бока, – проворчал Бешеный. – Кстати, – уже от двери добавил он, – Умник тебе привет передавал.

Покинув лазарет, Мабор хотел было идти в казармы, но что-то заставило его спуститься ниже, к комнате, в которую выходили двери подземных коридоров; один из них соединял Северо-Западную с Юго-Западной, второй – вел наружу. Сейчас двери в южную башню охраняли хмурые солдаты. Они подозрительно уставились на «счастливчика», когда тот вошел, и не спускали с него глаз.

За большими двустворчатыми дверьми кричали. Что – не разобрать; да скорее всего, в тех словах смысла и не было, так – набор словосочетаний, родившихся в воспаленных, «сбрендивших» мозгах. Кто-то отчаянно стучал кулаками и просто выл. Здесь эти звуки были громче, нежели в лазарете – там они приглушались несколькими каменными стенами.

– Аведь среди них может быть и кто-нибудь нормальный, – бросил Мабор солдатам.

Тотчас в дальнем конце зала вышел из тени угрюмый седовласый мужчина (вероятно, десятник) и направился к Бешеному.

– В чем проблемы? – пророкотал он, приблизившись. – Я тебя спрашиваю!

– Ни в чем! – огрызнулся Мабор. – Тебе-то что за дело?

– Слушай, умник! Меня поставили сюда как раз для того, чтобы подобные тебе не совали свой нос в то, в чем они ни демона не понимают. Вас тут, таких доброхотов, уже было выше крыши. Ходите, понимаешь, подзуживаете! А приказ однозначный: не открывать! Все ясно?

Мабор покачал головой:

– Не все. Не ясно, с какой такой дозволенности ты так со мной разговариваешь, а?

Он чувствовал, что нарывается на неприятности, но ничего не мог с собой поделать. Хотел этих неприятностей, хотел наконец набить кому-нибудь морду и погасить тем самым ярость, закипавшую в нем. Ему нужна была разрядка, и сейчас тренировочного зала для этой разрядки явно не хватило бы. Мало почувствовать, как дрожит под ударами деревянная кукла, мало видеть летящие во все стороны щепки – им все равно не заменить крови и сдавленного крика жертвы.

Мабор пошевелил руками, встряхиваясь, как леопард перед броском.

– Вот вы где! – сказали у него за спиной. Бешеный медленно обернулся. Шеленгмах покачал головой:

– Сегодня я намерен провести смотр боевых качеств десятки, так что извольте отправиться в казармы и озаботиться подготовкой к оному смотру.

– Я могу идти?

– Идите, – отпустил его Трехпалый. Бешеный ступил на лестницу, его колотило от ярости, которую так и не удалось унять.

– Не завидую, – сказал угрюмый начальник караула. – Тяжелый случай.

– У вас тоже участок не из легких, – отмахнулся Шеленгмах.

– Верно. Постоянно кто-нибудь да норовит открыть ворота. А все-таки, почему с ними возитесь? – Вероятно, имелись в виду «счастливчики». – Неужели нельзя было отказаться?

– А их куда? – спросил Трехпалый. – В расход, что ль? Ничего в них особенного нет, люди как люди, только со своими завихами. Так после того, что они пережили, каждый будет с завихом.

– Ну, на рудники просто так не попадают.

– И это верно, – согласился десятник «счастливчиков». – И это верно.

Дальше Мабор подслушивать не решился. Он отправился в казармы, чувствуя, как постепенно унимается внутри ярость.

Вдруг ярость вспыхнула с новой силой – по лестнице шла Тэсса. Долгое мгновение Бешеный взвешивал, нападать на нее или не стоит; в конце концов решил погодить и продолжил свой путь наверх.

Воительница даже не подозревала о том, что пролетом ниже решалась ее судьба. Она медленно поднималась, размышляя, как же ей быть с Талигхиллом. Как понять, что у него на уме?

Тэссе хотелось побыть одной. После дурацкого разговора с Кэном она желала привести мысли в порядок… ну, хотя бы в некое подобие порядка. Сначала воительница пошла к себе в комнату, но там было тесно и душно, ей захотелось подышать свежим воздухом (Боги, какая же я глупая1 Ну откуда здесь свежий воздух?), и поэтому Тэсса отправилась на колокольню. Она знала: звонари уже ушли оттуда. Надеялась, что наверху больше никого не осталось.

Д-демоны всего мира! «Не осталось»! Ну хорошо, пускай – значит, так нужно.

В самом деле! Не сворачивать же ей с полдороги. Тем более что правитель заметил.

– Присоединяйтесь. – Талигхилл улыбнулся и сделал приглашающий жест. – Вы очень вовремя.

Она, насторожившись (но стараясь не показывать этого – разумеется!), подошла и встала рядом – но на расстоянии.

– Знаете, я вот здесь стоял, мучился вопросами… – Что за чушь ты несешь? Естественно, сложно удержаться от банальных фраз, но, демоны тебя съешь, постарайся хотя бы произносить их не с таким умным выражением лица. (Н-да? А с каким? Мне что, изображать из себя идиота?) Как вообще разговаривать с этой женщиной? Раньше мне приходилось (хм…) общаться только с наложницами. Еще – с некоторым количеством знатных расфуфыренных дам. А эта женщина не подходит ни под одну из категорий.

Как бы там ни было, Тэсса изобразила на лице легкую заинтересованность, поощряющую продолжать. Не грубить же правителю! Тем более сама пришла.

Пресветлый (отнюдь не воодушевленный скучающим выражением лица невольной собеседницы) продолжал:

– Скажите, Тэсса, вам когда-нибудь приходилось одной решать судьбу многих десятков или даже сотен людей? – Дурацкий вопрос. Конечно нет. Она же не старэгх в отставке!