— Дилетанты, так их… — с презрением пробормотал Зак.

И Том тоже был дилетантом. Нет, вы только представьте: вешать себе на шею жену только ради того, чтобы добраться до золота! Можно найти с десяток менее вредных для здоровья способов разбогатеть. Впрочем, такая хорошенькая супруга, как Бет Энн — не такое уж наказание. Особенно если она на самом деле является столь знойной и ненасытной, как расписывал Том. Только у него ничего из этого не выгорело. Хитрюга Вольф устроил все так, что женитьба на Бет Энн ничего не дала бы Тому, и он убрался, не солоно хлебавши.

Эта неудача занозой саднила в глубине его души, и он утолял боль своими россказнями и похвальбой. Зак видел Тома насквозь. Он все понял. По своему собственному опыту Зак знал, что самодовольных лицемеров легко обводят вокруг пальца только умные люди. Несмотря на дилетантские поползновения Тома, которые могли спугнуть Вольфа Линдера, славившегося непоколебимой верой в себя и в своего Бога, старикашка все же оставался вполне пригодным объектом для «работы». И Зак, выдававший себя за преподобного Закхея Темпла, был серьезно на нее настроен.

Он опять отложил свою чистую сорочку, а потом стал рыться в седельной сумке в поисках бритвы. Ночь он провел скверно, все ворочался, пытаясь найти своему телу такое положение, при котором не так бы ныло плечо. Но теперь было утро, и Зак готов был продолжать то дело, которое начал. И поскольку обстоятельства испортили ему первое впечатление, он намерен был сделать все, чтобы овладеть ситуацией.

Прижав левую руку к животу, Зак затянул ремень на своих узких измятых штанах и встал с постели. Машинально перенеся на какое-то мгновение центр тяжести на больную ногу, он охнул и вынужден был схватиться за спинку кровати. Каменный пол стал куда-то ускользать из-под ног и качаться, как корабельная палуба. Проклятье! Он не ожидал, что в голове у него будет такое помутнение… А во рту настолько пересохло, что Зак не удивился бы, если бы выплюнул раскаленный песок.

Он прохромал к мойке. Над фарфоровой раковиной был подвешен кувшин, который нужно было наклонять за шнур. Зак стал пить тепловатую воду прямо из горлышка. Остальное налил в чашку. Сняв кувшин, он поставил его на край мойки, а затем сполоснул лицо и шею одной здоровой рукой. Сладостная прохлада окутала его разгоряченную кожу. Он посмаковал это ощущение, прежде чем начать намыливать щеки.

Господи, каким нелепо-неуклюжим он выглядел в ту минуту! Представьте, каково это: намыливаться одной рукой и при этом видеть пелену перед глазами, которая то исчезала, то появлялась вновь, что невыносимо раздражало. Нахмурившись, Зак намыливал свою физиономию. Покончив с этим, он решительно взялся за бритву и едва коснувшись лезвием щетины, чуть не отхватил себе кончик носа.

Ругаясь про себя, Зак сжал губы колечком и быстро обкорнал свои усы. Пока не потеряешь руку, никогда не задумаешься над тем, как мужику необходимо иметь именно две пятерни для того, чтобы, черт возьми, как следует побриться. Наморщив с досады лицо, Зак резко стряхнул пену с лезвия бритвы в чашку. При этом он случайно задел кувшин, который упал с края мойки прямо на каменный пол, брызнув в разные стороны десятками осколков.

— Дьявол!

Зак смотрел на керамическое крошево у себя под босыми ногами с раздражением и тревогой. Сейчас явится мисс Бет Энн и спустит с него семь шкур.

Только он об этом подумал, как дверь широко распахнулась и молодая леди, — легка на помине! — ворвалась в комнату с накрытым платком подносом. Она стреляла своими вопросами в Зака, как из ружья:

— Что случилось?! С вами все в порядке?! Это… Ой! Стойте, не двигайтесь!

— Не двигаюсь, мэм, — покорно ответил он.

В конце концов, что еще ему оставалось делать? Он балансировал на одной ноге, полуобнаженный, левая рука его была прижата к грудной клетке и сведена болью, а правая была поднята вверх, как у какого-то дешевого испанского танцора! Под неровным слоем мыла у него горели щеки.

Окруженная тонким ароматом горячего кофе и свежего хлеба, Бет Энн торопливо поставила поднос на стол, затем опустилась перед ним на корточки, отогнула край передника и стала собирать туда осколки. У нее был очень красивый передник в розовую полоску…

— Сумасбродный надменный… мужчина! Вы что о себе думаете?! Кто вам разрешил подниматься с постели?! Посмотрите, что вы натворили! Удивительно, если вы еще не поранили себе ноги!

Копошась у ног Зака, девушка мягко взяла за лодыжку его висящую в воздухе ногу и отставила подальше от осколков. Это прикосновение вызвало у Зака дрожь во всем теле.

— Уберите ногу, — приказала Бет, окрашивая каждое свое слово в раздражительные тона. — По-моему, у мужчин понятия не больше, чем у детей!

Хлопья мыла падали с подбородка на обнаженную грудь Зака. Восторженным взглядом он следил за тем, с какой сноровкой и быстротой Бет подмела пол. Волосы не мешали ей работать, они были собраны сзади в толстую косу, которая красиво контрастировала с белизной накрахмаленной блузки. Залюбовавшись ее одеянием, Зак не мог не заметить восхитительное кружево нижней юбки, которая на дюйм выглядывала из-под собранной в многочисленные складки расшитой узорами юбки из набивного ситца. Выглядела девушка на редкость свежо. Ее внешность только усугубляла его убогий вид. Со своим намыленным лицом и взъерошенными мокрыми волосами он выглядел крайне несуразно. И это его раздражало.

— Ну вот. Теперь переставьте свою ногу назад.

Поднявшись с корточек, Бет Энн развязала свой передник и высыпала из него осколки в помойное ведро.

— Вы посмотрите на себя! — воскликнула девушка, с упреком глядя на Зака. — У вас же жар!

Он машинально возразил:

— Вам это кажется, леди.

Подойдя к Заку вплотную и откинув с его лба пряди полос, девушка положила свою прохладную ладошку на его разгоряченный лоб.

— Ну, правильно! Я так и знала! Вы что, хотите умереть исключительно назло мне? А ну-ка, живо в постель!

Господи, ну почему же все женщины начинают разыгрывать из себя матерей, когда мужикам нездоровится? Этот вопрос задавал сейчас Зак, раздраженно глядя на нее. Бет Энн одновременно ругала его и ухаживала за ним. Именно так, по мнению Зака, поступала бы его мать, если бы она у него была. Но поскольку о своих родителях он ничего не мог припомнить, и был голодным сопливым мальчишкой с вороватыми руками и талантом к лести, то все придумывал и воображал. В детстве у Зака был только старик Бун, владелец салуна «Красная подвязка» и платных конюшен в Каллиопе. Старикашка заставлял его работать на себя, а платил только харчами. Зак, сколько себя помнил, пахал на него. Позже в его жизни появилась мисс Гортензия Смолл. Старая дева запомнилась Заку своим ярко накрашенным ртом и постоянными нравоучениями. Именно ей Зак был обязан тем скудным образованием и религиозностью, которые застряли у него в голове.

Улыбка, вызванная воспоминаниями, появилась на лице Зака. Мисс Смолл заставляла его просиживать все воскресенья напролет в церкви на проповедях. Это была, конечно, пытка, которая, однако, окупалась воскресным обедом, которого он ждал всю неделю. Судите сами: жареный цыпленок с картофельным пюре, тушеные зеленые бобы и соус к ним, а сколько стоил только один вкуснейший пирог с кокосом! Мисс Смолл угощала его всем этим изобилием, потому что знала: хоть он и непослушный негодяй, но любит хорошо поесть. Зак считал это взаимовыгодным обменом. Он составлял одинокой старой деве какую-никакую компанию, а она за это его потчевала. Он не жалел о времени, проверенном с ней. Однажды она повела его на какую-то религиозную сходку, где все так уморительно стонали:

— Аминь!.. Аллилуйя!.. — Зак не мог удержаться от смеха и ржал так, как никогда потом в жизни.

Да порой у него случались завихрения, когда ему приходила в голову мысль о том, что иметь собственную семью — это не так уж и плохо, но такое случалось редко. С самого детства Зак научился ценить свободу. Он рос полудиким, но это ему нравилось. Покидая Каллиопу, он ни разу не оглянулся назад. И с тех пор так поступал всегда. Никогда не оглядывайся! Оседлая размеренная жизнь была не для него. К черту ее! Разве соблазнишься на нее, если в каждом новом городе тебя ждет новая увлекательная и опасная игра?