Зак стоял, прислонившись к дверному косяку и с наслаждением вдыхал аппетитный аромат.

— Не возражаете, если я продегустирую ваш кулинарный шедевр?

Бет Энн вздрогнула и едва не уронила ложку в котел.

— Черт возьми, святой отец! Выходит, моя пуля не научила вас уму-разуму, и вы не бросили привычки так по-идиотски подкрадываться к людям?!

Уголки его рта медленно скривились.

— Голод поднял меня с моего скорбного ложа.

На какое-то мгновение Бет не смогла скрыть выражения стыда на своем лице, но почти сразу же вздернула подбородок и вызывающе взглянула на Зака.

— Считайте, что вам повезло. То, что я сейчас готовлю, я готовлю именно для вас!

Заку не понравился тон, каким она это сказала. Что она задумала на этот раз? Свекольная похлебка?.. Жидкая овсянка?.. Он смерил девушку потемневшим взглядом.

— Мисс Линдер, должен предупредить, что ваши восхитительные супы меня утомили. Я бы с радостью откушал двухфунтовый кусочек мясца!

— А это не суп, — заверила его Бет. Сунув ложку поглубже в котел, она вынула кусочек мяса, с которого соблазнительно капал густой соус. — Очень питательное рагу. Ускоряет рост тканей в организме и помогает при кровопотере. К тому же, смею заверить, весьма вкусное.

Рот Зака наполнился слюной. Пододвинув стул к разделочному столику, он сказал:

— Мисс Линдер, если это не похлебка, я съем с удовольствием.

Губы его нервно подергивались, а бирюзовые глаза неотрывно следили за тем, как она кладет перед ним на стол салфетку, приборы и, наконец, большую тарелку рагу. Зак настолько обалдел, что, перед тем как наброситься на ужин, едва не забыл скороговоркой протараторить самую короткую благодарственную молитву.

Это был настоящий рай! Он ел с такой жадностью, что это польстило бы любому повару. Бет Энн налила ему стакан молока и положила несколько кусков хлеба из квашеного теста, а также консервную банку с «ликом», любимым ковбоями сиропом. Через несколько минут ей пришлось дать Заку добавки.

— Восхитительно, мисс Линдер, — проговорил он с набитым ртом. — И, кстати, необычный вкус. Как вы назвали это блюдо?

— Э-э… рагу.

Служанка внимательно посмотрела на Зака, в глазах ее блеснули искорки. Она сказала что-то на своем наречии. Бет Энн ответила ей на том же языке. Женщина захихикала и убежала с кухни.

— Что это с ней? — спросил Зак, подбирая куском хлеба остатки подливы.

—…Стесняется чужих людей, но она хорошая помощница на кухне. — С этими словами Бет Энн стала мыть посуду в жестяном тазу, наполненном мыльной водой, бросая по временам на Зака короткие, потаенные взгляды из-под своих черных ресниц. — Я люблю приправлять свои блюда местными травами. Иногда Ама приносит мне специальные… ингредиенты из своей деревни.

Покончив с едой, Зак отставил в сторону стул и благодушно похлопал себя по округлившемуся животу.

— Просто великолепно! Благодарю вас, мисс Линдер!

— Не за что, преподобный отец, — девушка подошла к столу и стала убирать посуду. Она старалась не встречаться с ним глазами, а в ее голосе были заметны смешинки. — Мы с па гарантируем хорошее обслуживание во всем.

Зак почувствовал себя возрожденным к жизни и ему не хотелось возвращаться в свою «больничную палату».

— Ваш отец никуда не уехал сегодня? Мне надо бы кое-что обсудить с ним.

— Он принимает гостей. Но я думаю, он с удовольствием согласится поболтать с вами, так как общество священников ценит выше всего на свете, кроме, пожалуй, общества мешка с золотым песком. — Бет задумчиво помолчала, а потом вдруг ее рот искривился так, как будто она съела ложку горчицы. — Догадываюсь, что вы, два вонючих хорька, захотите сообща состряпать план моего «спасения».

— Бет Энн, — Зак поймал ее за запястье руки. Девушка замерла, держа в другой руке грязную тарелку. Ее серебристо-серые глаза широко раскрылись и в них появилась настороженность. Он стал мягко водить подушечкой своего большого пальца по нежным сухожилиям ее запястья, там, где можно было нащупать пульс. Он бился учащенно. — Сначала нам придется немного поработать над вашим излишне острым язычком. Вот вас задевает оскорбительное отношение к вам со стороны окружающих. Уверяю, оно было бы много мягче, если бы вы при каждом удобном случае не кололись, как ежик.

— Много вы знаете о человеческой натуре! — проговорила Бет, презрительно скривив губы. — Окружающие уже давно определились со своим отношением ко мне. Даже если бы я вдруг стала сладкой, как мед, это ничего не изменило бы. Так что оставьте свой дурацкий совет при себе.

Она вырвала свою руку с плохо скрываемым раздражением и швырнула грязную тарелку в таз.

— Да, немного надо для того, чтобы вывести вас из себя, как я погляжу, а? Вы становитесь колючей, как кактус и во все стороны выставляете колючки, — задумчиво проговорил Зак. Он поднялся и вплотную подошел к Бет, глядя на то, как яростно она трет мочалкой тарелки. — Это так же эффективно, как и обаяние. И никто не видит, какая вы на самом деле мягкая и робкая.

Бет Энн накинулась на него.

— Вам надо долго учиться для того, чтобы хоть казаться более или менее умным, святой отец! Я никогда не слышала ничего более идиотского в своей жизни!

Зак-то знал, что он затронул ее за живое.

— Желаете, чтобы я отправился прямиком в ад, не так ли?

— Именно!

— Чтобы я не вертелся у вас перед глазами и не служил живым напоминанием о том, с какой легкостью вы посылаете в человеческое существо пулю, не так ли?

Щеки Бет зарделись.

— Это был несчастный случай. Я уже извинилась за него.

— Ага, понятно. Значит вы сейчас все делаете для того, Чтобы я поскорее поправился и убрался из «Отдыха путника»?

— Как христианка, я конечно же желаю вам скорейшего выздоровления, — сказала Бет напряженно.

Зак задумчиво кивнул.

— Понимаю. А горчичники, которые снимаются вместе со шкурой, и «целительные снадобья», которые обжигают горло, как адский огонь, это составные части вашей заботы о моем здоровье?

— К-конечно…

Зак приподнял ее лицо рукой за подбородок так, чтобы можно было прямо заглянуть в ее глаза, в которых сейчас бушевала буря.

— Я просто хочу вам сообщить, дорогая, что без особого труда разоблачил все ваши козни.

— Козни? — в ее взгляде одновременно было выражение вины и тревоги. Дыхание сильно участилось и стало прерывистым.

— Вы пытаетесь превратить мою жизнь в ад для того, чтобы я побыстрее отсюда съехал. Так вот, со всей ответственностью заявляю — этот номер у вас не пройдет.

Бет хотела в ответ выпалить что-нибудь достойное, но передумала.

«Будь я проклята, — подумала она, — если не взгляну ему сейчас прямо в глаза и не стану все отрицать!»

— Не понимаю, о чем это вы?

— А о том, чтобы вы преодолели в себе ненависть по отношению к духовенству, — конкретно по отношению ко мне, — потому что я все равно никуда отсюда не подамся до тех пор, пока не почувствую себя вполне здоровым и готовым к продолжению пути.

Бет Энн шлепнула рукой по мыльной воде.

— Я так и знала! Странствующий спаситель! Много вас таких бродит! Только не думайте, что вы будете тут донимать меня до скончания века!

— Я угрозы не воспринимаю, Бет Энн, — вежливо заметил Зак. — Господь это так просто не прощает. Я тоже.

— О Боге предоставьте мне право думать самой, благодарю вас! Но вам меня не запугать!

— В самом деле? — Зак улыбнулся и склонился так близко к ее лицу, что они едва не столкнулись лбами. — А что же мне с вами тогда делать?

Глаза Бет широко раскрылись, как у напуганного олененка, дыхание стало шумным.

— Ничего, — проговорила она, наконец, с трудом. Затем уже смелее добавила: — Учтите — сумасшедшей я все равно не стану несмотря на все ваши ухищрения!

— Видите ли, дорогая, в вашем праведном гневе есть что-то очень интригующее, — вкрадчиво заговорил Зак. Он был сейчас похож на хищника, который играется с жертвой, загнав ее в угол. — Что-то, что заставляет учащенно биться ваше сердечко, от чего у вас сосет под ложечкой. Что-то, что вызывает у нас обоих любопытство — какие будут ощущения — если я снова дотронусь до вас?