Пока происходило все это — а события разворачивались очень быстро — 1-я британская бригада все еще двигалась беглым шагом в тылу у Максвелла и Льюиса, чтобы заполнить разрыв между ними и Макдональдом. Когда они развернулись кругом, полки стали нагонять друг друга по мере их близости к тому флангу, вокруг которого совершался поворот. Построение, которое приняла бригада, можно было бы описать как эшелон походных колонн, во главе которого находились стоявшие на фланге линкольнширцы. К тому моменту, когда они достигли правого фланга бригады Льюиса, и британская бригада стала разворачиваться, стало очевидно, что атака халифы захлебнулась, и что его войска отступают по всему фронту. Полоса земли перед нашими войсками была густо усеяна телами мертвых арабов. Вдали виднелись толпы беглецов. Только черное знамя невозмутимо развевалось над трупами его защитников. Перед фронтом бригады бой был закончен. Однако на правом фланге события приобретали иной оборот. С холмов Керрери, похоже, спускалась еще одна вражеская армия. Пока солдаты рассматривали ее и гадали, пришел новый приказ. Прискакал офицер. Поступили известия, что к северу от нас, среди дыма и пыли, происходят страшные вещи. Копейщики сблизились с бригадой Макдональда, смяли его линию, навалившись с фланга, и уже сломали ее. [297]
Таковы были слухи. Приказы же были более определенными. Ближайший полк — Линкольнширский — должен был поспешить к флангу Макдональда, который находился в опасности, и отразить атаку противника. Остальной бригаде было приказано развернуть фронт вправо и оставаться в резерве. Линкольнширцы, почти выдохшиеся, но не потерявшие боевого задора, снова двинулись ускоренным шагом. Они стали разворачиваться в тылу бригады Макдональда, едва замечая быстрые движения ее батальонов и не обращая внимания на беспорядочную стрельбу, которая, однако, не мешала им слышать зловещий свист пролетающих пуль.
Если бы атака халифы была предпринята одновременно с той, что разворачивалась сейчас, положение бригады Макдональда стало бы почти безнадежным. Оно и без того было крайне опасным. Атака на его фронт с каждой минутой ослабевала, но напор на его правый фланг усиливался едва ли не в той же пропорции. Момент был критический, опасность казалась неотвратимой. Все зависело от Макдональда, и этот офицер, который благодаря своей храбрости прошел весь путь от рядового солдата до командира бригады, сумел справиться с ситуацией.
Чтобы встретить атаку халифы, он развернул свои войска лицом к юго-западу, выстроив в линию три батальона и оставив четвертый в тылу на правом фланге, в колонне по ротам. Это построение напоминало перевернутую букву L. По мере того, как атака с юго-запада постепенно ослабевала, а напор с северо-запада постоянно усиливался, он перебрасывал свои батальоны и батареи с длинной стороны L на короткую. Он так хорошо рассчитал время для этих маневров, что оба фронта его бригады смогли противостоять атакам противника. Как только войско халифы ослабило свой натиск, он приказал 11-му Суданскому полку и батарее на левом фланге пересечь угол, образованный бригадой, и развернуться вдоль короткого участка фронта справа, чтобы встретить надвигавшуюся атаку воинов Али Вад-Хелу. При их приближении 11-й Суданский полк, который был выстроен в колонну справа от первоначального фронта, развернулся из колонны в линию не дожидаясь приказа, так что два батальона были обращены против войск халифы, а два — против Али Вад-Хелу. Когда стало очевидно, что атака халифы почти [298] полностью отражена, Макдональд приказал 10-му Суданскому полку и еще одной батарее переместиться на другой фронт и продолжить линию, образованную 9-м и 11-м полками. Затем он переместил по диагонали направо 2-й Египетский полк, чтобы закрыть прореху на углу между его линией и тремя другими батальонами. Эти сложные маневры были произведены под сильным огнем противника, от которого в течение двадцати минут четыре батальона потеряли 120 человек, не считая потерь в артиллерийских батареях, при том, что противник, обладавший значительным численным преимуществом (не менее семи к одному), решительно атаковал наши боевые порядки, и для окончательной победы ему необходимо было лишь сблизиться с нашими войсками и вступить в рукопашный бой. Среди всего этого грохота, пыли, дыма и смятения, вызванного перемещением фронта, генерал нашел время собрать офицеров 9-го Суданского полка, упрекнул их за то, что они развернули полк в линию, не дожидаясь приказа, и потребовал, чтобы они уделили больше внимания строевой подготовке.
Три суданских батальона противостояли теперь всей ярости дервишей, атаковавших со стороны Керрери. Храбрость этих черных солдат была не менее примечательна, чем их дикий способ вести стрельбу. В страшном возбуждении они палили куда попало не целясь, думая лишь о том, чтобы спустить курок, перезарядить винтовку и выстрелить снова. Тщетно британские офицеры пытались успокоить этих импульсивных солдат. Тщетно они обращались к ним по имени или, отобрав у них ружья, сами пытались их навести. Беспорядочная стрельба полностью вышла из-под контроля. Вскоре боеприпасы у них стали подходить к концу, солдаты стали оборачиваться и просить еще патронов, которые офицеры выдавали им по два или по три, надеясь сдержать и успокоить их. Но все было тщетно. Они тут же расстреливали их и требовали еще. Тем временем, хотя они и несли большие потери от прицельного огня трех артиллерийских батарей, восьми пулеметов Максима и, в меньшей степени, от беспорядочного огня суданцев, огромные толпы дервишей подходили все ближе, и столкновение казалось неизбежным. Храбрые черные солдаты с радостью приготовились встретить удар, несмотря на огромное численное превосходство противника. Боеприпасы подошли к [299] концу. Во всей бригаде осталось не более трех патронов на человека. Батареи открыли беглый огонь картечью. Но дервиши продолжали наступать, и уцелевшие в передовых шеренгах атакующих находились уже менее чем в ста ярдах от нас. За ними двигались оба зеленых знамени, развевавшиеся над катившимися вперед огромными толпами вооруженных людей, уже предвкушавших скорую победу.
В этот момент подошел Линкольнширский полк. Как только передовая рота вышла на правый фланг бригады Макдональда, она образовала линию и открыла беглый огонь наискось вдоль фронта суданцев. Передовые группы дервишей, по два-три человека каждая, уже были в ста ярдах от нас. Следовавшие за ними огромные толпы приблизились на расстояние в 300 ярдов. Эта стрельба вразброс продолжалась в течение двух минут, пока весь полк разворачивался. В результате были уничтожены передовые группы арабов. Потери при разворачивании составили около дюжины человек, включая полковника Слоггетта, который получил пулю в грудь в тот момент, когда пытался помочь раненому. Затем последовал приказ вести огонь залпами. Дисциплина в полку была отличной, и неорганизованная стрельба немедленно прекратилась. Батальон с точностью механизма перешел на стрельбу залпами, которой были хорошо обучены его солдаты, и к которой как нельзя более подходили их винтовки. Каждый из них сделал примерно по шестьдесят выстрелов, в результате чего атака была окончательно отбита.
Кавалерия у дервишей была слабой, на поле боя находилось не более 2000 всадников. Около 400 из них, в основном люди из свиты разных эмиров, образовали иррегулярный полк, сражавшийся под знаменем Али Вад-Хелу. Когда эти всадники увидели, что никаких надежд на победу не осталось, они сомкнули ряды и атаковали левый фланг бригады Макдональда. Они атаковали с дистанции в 500 ярдов, и каким бы беспорядочным ни был огонь суданцев, стало очевидно, что надежды на успех у атакующих нет. Тем не менее, даже не имея в руках никакого оружия, они нахлестывали коней, несясь навстречу верной смерти. Все они были убиты и пали, как только вошли в зону огня, и их коричневые тела покрыли песчаную равнину. Только несколько потерявших всадников коней прорвались сквозь ряды нашей пехоты. [300]
После того, как атака со стороны Керрери была отбита, вся англо-египетская армия повела наступление на запад, растянувшись в линию почти на две мили. Штыками и артиллерийским огнем дервиши были оттеснены в пустыню, где у них не было возможности перегруппироваться и перестроиться. В половине двенадцатого сэр Герберт Китчинер сложил свой полевой бинокль и, заметив, что, по его мнению, враг получил «хорошую взбучку», приказал бригадам продолжить прерванный марш на Омдурман.
