Анна выслушала приговор спокойно и мужественно. Она заявила, что, если король позволит, ей хотелось бы быть обезглавленной мечом, как поступают с дворянами во Франции, а не топором, по английскому обычаю. Ее пожелание уважили, но во всех владениях короля не нашлось палача, владеющего мечом, и казнь пришлось отложить, перенеся с четверга на пятницу, чтобы позаимствовать палача в Сент-Омере, на континенте. В четверг ночью Анна почти не спала. Со двора Тауэра доносился стук молотков — там сооружали невысокий помост. Утром 19 мая 1536 г. во двор впустили публику; вскоре после этого появились лорд-канцлер с сыном Генриха, герцогом Ричмондом, Кромвель, лорд-мэр и олдермены.

Палач уже ждал, опершись на тяжелый двуручный меч, когда констебль Тауэра появился во дворе. За ним шла Анна в красивом, отороченном мехом платье из тяжелого серого дамаста. Она выбрала его потому, что оно не закрывало шею. Ей дали крупную сумму денег для раздачи милостыни присутствующим. «Я здесь не для того, — просто сказала Анна, — чтобы учить вас, а чтобы умереть. Молитесь за короля, потому что он добрый человек и обращался со мной наилучшим образом. Я никого не обвиняю в моей смерти, ни судей, ни кого-либо еще, потому что приговорена к смерти по законам этой земли и умру охотно». После этого она сняла с головы покрытое жемчугом украшение; ее волосы были аккуратно подобраны, чтобы не создавать помех палачу.

«Помолитесь за меня», — сказала она и опустилась на колени. Одна из фрейлин завязала ей глаза. Перед тем, как прочитать «Отче наш», она склонила голову и тихо пробормотала: «Боже, прости мою душу». «Боже, помилуй мою душу», — повторила она, когда палач подошел ближе и не спеша примерился. В следующий момент лезвие со свистом разрубило воздух — он сделал свою работу одним ударом.

Как только стало известно о казни, Генрих появился в желтом, с пером в шляпе. Через десять дней он без шумных торжеств вступил в брак с Джейн Сеймур. Она оказалась покорной супругой, которую всегда хотел иметь король. Анна была слишком властной и слишком импульсивной.

«Когда эта женщина желает чего-либо, — писал о ней один из посланников за два года до казни, — никто не смеет перечить ей, а если и смеет, то не может, даже сам король. Говорят, он невероятно подчинен ей, так что, когда он не хочет, чтобы она делала что-то, она делает это вопреки ему и притворяется взбешенной». Джейн была совсем другой — мягкой, хотя и гордой; Генрих провел с ней счастливые восемнадцать месяцев. Это была единственная из всех жен Генриха, о которой он сожалел. Он искренне оплакивал ее, когда она умерла в октябре 1537 г., сразу после рождения их первого ребенка, будущего короля Эдуарда VI. Генрих похоронил ее с подобающими королеве почестями в часовне св. Георга в Виндзоре. В 1547 г. он был погребен рядом с ней.

Хотя при дворе все было спокойно, сельская Англия полнилась недовольством. Генрих все больше нуждался в новых источниках доходов, и собственность церкви представлялась ему весьма соблазнительной. Перед судом над Анной он лично посетил палату лордов, чтобы просить их поддержать законопроект о секуляризации тех небольших монастырей, в которых проживало меньше двенадцати монахов. Таких обителей было почти четыреста, и общая рента с их земель составляла значительную сумму. Монашеские ордена уже некоторое время находились в упадке, и родители все менее охотно отдавали туда своих сыновей. Стремясь привлечь новых послушников, обители увеличивали свои земельные владения и часто отказывались учитывать старые социальные различия, принимая сыновей бедных арендаторов. Тем не менее это не могло обеспечить достаточное число новых монахов. Некоторые братства оставили все надежды жить по-прежнему и растрачивали свои достояния, рубя деревья, закладывая ценности и не заботясь о приходящих в упадок строениях.

Церковные власти, посещая монастыри, находили там серьезные нарушения. Идея секуляризации вовсе не была новой: Булей конфисковал собственность нескольких небольших братств, чтобы финансировать строительство своего колледжа в Оксфорде, а позже и сам Генрих увеличил свои доходы за счет более чем двадцати монастырей. Парламент не возражал против ликвидации мелких братств при условии, что их члены будут либо переведены в крупные монастыри, либо получат соответствующее их сану и положению содержание. В течение лета 1535 г. королевские уполномоченные объехали страну, чтобы как можно скорее завершить секуляризацию [17].

Теперь новым главным советником короля являлся Томас Кромвель. Он начал свою карьеру наемным солдатом в Италии, затем торговал тканями, занимался ростовщичеством. Искусству управления государством Кромвель обучался под руководством Булей, но извлек урок из падения своего хозяина. Безжалостный, циничный, настоящий ученик Макиавелли, Кромвель был человеком нового века. Столь же энергичный, сколь амбициозный, он обладал острым интеллектом. Сменив Булей на посту главного министра короля, он, в отличие от своего предшественника, нисколько не стремился к пышности и славе. Можно с уверенностью сказать, что достижения Т. Кромвеля как в области государственной, так и церковной сферы гораздо более значительны, чем все то, чего смог добиться Булей. Кромвель заложил основы нового государственного управления, сформировал новые органы, заменившие прежние устаревшие институты. В течение столетий до него все государственные решения принимались при королевском дворе. Хотя Генрих VII и улучшил эту систему, он оставался в данном отношении средневековым монархом. За десять лет пребывания у власти Кромвель тщательно реформировал ее, и, когда в 1540 г. последовало его падение, управление осуществлялось уже специальными департаментами, не связанными со двором. Возможно, самым значительным его достижением, пусть поначалу и не столь эффективным, как другие, было начало правительственной службы современной Англии. Кромвель — незаслуженно забытый создатель наших государственных ведомств.

Будучи Генеральным викарием (управляющим делами церкви), а кроме того, лордом главным правителем Англии, Кромвель хладнокровно ликвидировал монастыри. Этот шаг отвечал интересам зажиточных слоев. Высшая знать и мелкопоместное дворянство приобретали всевозможную недвижимость и земли на выгодных условиях. Иногда живущий поблизости купец или даже объединение придворных и деловых людей Сити покупали или брали и аренду конфискованные земли. Многие помещики, долгое время бывшие наследственными управляющими монастырских земель, теперь становились хозяевами владений, дела которых вели их предки. Средние классы уже давно были недовольны привилегиями и непомерными богатствами церкви. Они возмущались тем, что большая доля национального дохода присваивается монахами, не занимающимися производственным трудом. Король не сомневался в поддержке парламента и богатых классов. Было закрыто около 3 тысяч обителей. Большинство из 10 тысяч живших там монахов встретили свою судьбу смиренно. Они получили солидную компенсацию, некоторые из них женились на бывших монахинях и стали уважаемыми приходскими священниками. Ликвидация монастырей принесла короне земли, доходность которых оценивалась в то время более чем в 100 тысяч фунтов в год, а продажа или сдача в аренду остальной монастырской собственности составила полтора миллиона фунтов — огромная по тем временам сумма, хотя, возможно, и меньшая ее реальной стоимости. Главным же результатом секуляризации было то, что землевладельческие и купеческие слои обогатились. Именно они стали опорой династии Тюдоров и впоследствии поддержали Реформацию.

Труднее оценить влияние секуляризации на массы простого сельского населения. Крепким крестьянским хозяйствам она, похоже, не повредила, но многие бедняки и нищие, особенно на севере страны, единственным источником существования которых была благотворительность монастырей, надолго остались без крова и пищи.