— Убийцу поймали?

— Нет. В магистрате сказали, что это обычное ограбление, а убийца исчез.

Кейн обнял ее и прижал к себе.

— Дорогая, прости меня, пожалуйста. Я ведь не знал… Ты очень… тосковала по нему?

— Да, — кивнула Джулиана и тотчас же почувствовала себя виноватой из-за того, что уже не тоскует по мужу.

— И ты все это время жила здесь одна?

— Да. — Она снова кивнула. — А в последнее время я, видимо, стала сходить с ума. Я слышу шум по ночам. Мне кажется, что шумят где-то внизу.

— Какого рода шум?

— Даже не знаю… — Она пожала плечами. — Какие-то шорохи, наверное… Несколько раз я просыпалась с ужасным ощущением… Мне казалось, что в лавке кто-то находится. Так случилось и прошлой ночью. Но вроде бы ничего не пропало. И все вещи на своих местах…

— Наверное, ты боишься ограбления, не так ли?

Джулиана снова пожала плечами:

— Не знаю. Не уверена. Думаю, что все это игра воображения. Вероятно, я просто волнуюсь из-за того, что скоро годовщина смерти Джозефа.

Ей было ужасно неловко говорить о покойном муже, лежа в постели с другим мужчиной. Вероятно, Кейн испытывал те же чувства. Он долго молчал, наконец проговорил:

— Я восхищаюсь тобой, дорогая. Выходит, ты продолжаешь дело мужа.

Она тихо вздохнула.

— А что мне еще делать? Кроме того, я всегда об этом мечтала. Не могу представить свою жизнь без книг. А благодаря вам, милорд, я, возможно, добьюсь кое-каких успехов. Наверное, какой-то счастливый случай привел тебя в мою лавку.

— Я тоже так думаю. — Он еще крепче ее обнял. — Я счастлив быть тебе полезным, но у меня такое ощущение, что тебе удалось встретить и других помощников. Мистер Гилберт, я уверен, будет рад оказать тебе услугу, — добавил Кейн с некоторым раздражением.

Джулиана молчала, и он продолжал:

— Возможно, Гилберт захочет купить этот вот том. Моя мать, по всей видимости, найдет его очень интересным. Оказывается, она стала коллекционером. Но я по крайней мере могу не беспокоиться… Мы с ней едва ли станем соперничать. Слишком уж разные у нас вкусы.

— Я не вполне в этом уверена, — сказала Джулиана. — Ты должен помнить, что «Часослов» — это, в сущности, молитвенник. То есть вполне религиозная книга.

— Да, конечно, — кивнул Кейн.

— Между прочим, я заглянула в историю «Бургундской рукописи». Так вот, это был подарок короля Франции Генриху Восьмому. А потом она исчезла из королевских инвентарных списков без всякого упоминания о том, в чьем распоряжении оказалась. Весьма необычная история… Есть, правда, такое предположение, что король подарил ее кому-то, возможно — своей фаворитке.

Джулиана уже хотела сказать, что существует еще один источник, который следовало проверить, но тут Кейн заявил:

— Он подарил рукопись моей прапрапрабабке.

— Тебе это известно?! — изумилась Джулиана. — И ты заставил меня потратить долгие часы на поиски источника?.. Так, значит… Значит, рукопись принадлежала вашей семье? Именно по этой причине ты хочешь ее купить?

— Да, разумеется, — ответил Кейн, невольно вздохнув. — Видишь ли, я испытываю уважение к семейным ценностям, — добавил он с иронией в голосе, однако Джулиана поняла, что маркиз относится к этому делу чрезвычайно серьезно.

— Но я не понимаю, почему никто не знал, где находилась эта книга, — проговорила она с удивлением. — Ведь твое семейство известно во всей Англии, не так ли?

— В том-то и дело, дорогая. Мое семейство знаменито своим благочестием. Но титул был нам дарован потому, что жена сэра Годфри, нашего предка, стала любовницей Генриха. Однако никто из моих уважаемых пращуров не хотел, чтобы люди узнали их тайну. И в этом нет ничего удивительного — ведь своим состоянием они обязаны женщине, делившей ложе с королем. Мой отец показал мне эту рукопись и раскрыл семейный секрет, когда мне было одиннадцать. Я тогда собирался отправиться на учебу в Итон. Отец заставил меня дать клятву, что я никому не расскажу о том, что моя прародительница была шлюхой. — Кейн вдруг улыбнулся и добавил: — Знаешь, я обожаю шлюх. Мне бы, наверное, понравилась та старушка, что была любовницей короля Генриха. — Однако Джулиана заметила, что улыбались только губы Кейна, но не глаза — очевидно, ему сейчас было не очень-то весело.

Немного помолчав, она прошептала:

— Выходит, ты сейчас…

— Совершенно верно, — перебил Кейн. — Только что я выдал семейный секрет. Даже не знаю, почему я это сделал. Ведь никогда никому об этом не говорил.

— Поверь, я не выдам твою тайну, — тихо сказала Джулиана.

Кейн же погрузился в молчание, и было ясно, что этот разговор очень его расстроил.

Через минуту-другую Джулиана вновь заговорила:

— Знаешь, о чем я сейчас подумала? Никто не должен знать, что ты хочешь приобрести эту рукопись. Иначе другие претенденты вздуют цену до небес.

— Вероятно, этого не избежать. Кстати, мне известно, что Айверли хочет купить рукопись.

— Ради переплета, я полагаю, — проворчала Джулиана. — Этот идиот интересуется только переплетами.

Джулиане очень хотелось как следует проучить женоненавистников-библиофилов, таких, как Айверли. Не говоря уж о том, что она хотела получить комиссионные от покупки столь дорогого сокровища.

— Мотивы Айверли, возможно, понятнее моих, — в задумчивости пробормотал маркиз. — Один Бог знает, почему я так забочусь о сохранении семейных традиций.

— Но ты мог бы купить рукопись, а затем открыть свету правду, — сказала Джулиана. — Иногда секреты приносят несчастья…

Она знала это по собственному опыту, так как у нее имелись даже более веские причины скрывать правду о своем прошлом. Что же касается Кейна… Ах, ему не стоило так беспокоиться. Ведь все это происходило триста лет назад. Более того, в этой истории был замешан король, чем можно было бы даже гордиться!

— Ты не должен допустить, чтобы этот шедевр ушел от тебя, — заявила Джулиана. — Очень хорошо, что тебе известны намерения Айверли. Но надо узнать как можно больше и о других возможных конкурентах.

Кейн молча пожал плечами и, еще больше помрачнев, откинулся на подушку. Внимательно посмотрев на него, Джулиана спросила:

— Может, ты голоден? У меня есть кое-что на ужин.

Маркиз невольно улыбнулся. Конечно, миссис Мертон знала не так уж много о любовных играх, но, как женщина, побывавшая замужем, она все же умела взбодрить загрустившего мужчину.

Кейну нравилось предаваться любви по утрам. Впрочем, не только по утрам. Само собой разумеется, что он любил это занятие в любое время суток; ему нравились и послеобеденные игры в будуаре, и тайные посещения темных садовых аллей во время бала, и развлечения в карете во время долгих путешествий, и, конечно же, энергичные любовные схватки ночью в постели.

Но сейчас рядом с ним лежала спящая женщина, которую следовало разбудить, а затем сделать так, чтобы в ней вспыхнуло желание.

По подушке рассыпались роскошные волосы Джулианы, на которые сейчас падал из маленького оконца сероватый утренний свет. И казалось, что она спала очень крепко.

Все же удивительно, что их ночная беседа столь эффективно погасила в нем чувственность. А ужин, состоявший из хлеба с маслом и меда, конечно же, поднял ему настроение, но восстановить силы он так и не сумел. И в конце концов они с Джулианой оба уснули, прижавшись друг к другу, словно маленькие дети, заблудившиеся в лесу.

Кейн прекрасно понял: предложив ему поужинать, Джулиана попыталась поднять ему настроение. Жаль, что еда не подняла у него ничего другого. Но желала ли она этого самого другого? Очень может быть, что желала. Тогда почему же он оказался неготовым? Почему уснул накануне вечером?

Впрочем, не важно, не имеет значения. Ведь сейчас он определенно готов, и это — главное.

Он провел ладонью по теплому округлому бедру Джулианы и тотчас же подумал о том, что эта миниатюрная женщина просто идеально сложена. А бедро ее на ощупь — необыкновенно приятное, шелковистое…