Внезапно послышался какой-то шум — кто-то вошел в спальню. В следующую секунду Кейн увидел Джулиану. Она сняла шляпку и тут же бросила ее на пол. Ее чудесные золотистые волосы влажными прядями рассыпались по плечам, а лицо поблескивало от капель дождя. Она вся промокла, но выглядела, как всегда, изумительно.

— Ты где была?! — заорал Кейн, схватив ее за плечи и с силой встряхнув.

— Выходила прогуляться.

— Ты с ума сошла! Ведь там тебя мог поджидать убийца!

— Но ничего же не случилось, — ответила Джулиана безо всякого выражения. И выглядела она как-то странно — словно не понимала, где находится и что с ней происходит.

— Дорогая, ради Бога, сними с себя мокрую шубу, пока ты не простудилась.

Она ничего не сказала, просто смотрела на него с таким выражением, словно видела впервые.

Кейн дрожащими руками расстегивал на ней шубу.

— Твои туфли и чулки тоже насквозь промокли, — проворчал он. — Снимай! — Опустившись на колени, Кейн расстегнул ее башмаки, снял их и отшвырнул в сторону. Следом за башмаками стащил с нее и чулки. Как ни странно, но он действительно ужасно беспокоился из-за того, что Джулиана попала под дождь. Хотя кто же в Англии не попадает под дождь множество раз в году?..

Сорвав полотенце со стоявшего в углу умывальника, Кейн принялся сушить волосы Джулианы, а она просто стояла и смотрела на него, не произнося ни слова.

В какой-то момент Кейн заглянул ей в лицо и замер на мгновение. Потом с дрожью в голосе проговорил:

— Ты плакала?.. — Он вглядывался в ее лицо. — Дорогая, ты действительно плакала! Тебя кто-то напугал?

Внезапно губы ее приоткрылись, но она по-прежнему не произносила ни слова. Однако цвет ее глаз изменился — вместо холодного зеленоватого оттенка они приобрели золотистый цвет янтаря. В следующее мгновение Джулиана потянулась к нему и, взяв его лицо в ладони, приблизила свои губы к его губам.

И тотчас же все мысли об убийстве и о всевозможных опасностях, подстерегавших Джулиану, покинули Кейна. Он ощутил на ее влажных от дождя губах чудесный вкус меда и тут же понял, что она желала его. Причем желание ее не уступало его собственному.

Наконец-то! Он ждал этого мгновения целую вечность!

Их поцелуй был долгим и страстным; и Кейн, все крепче прижимая к себе Джулиану, чувствовал, что желание его с каждым мгновением становится все более неистовым.

А всего лишь в нескольких футах от них находилась кровать — просторная и очень удобная. К вящей радости Кейна, ему не пришлось подталкивать Джулиану в этом направлении. Она сама потянула его к кровати — не прерывая поцелуя, увлекала его за собой, и через несколько секунд они коснулись матраса.

Кейн едва удержался от возгласа восторга. Было совершенно очевидно: Джулиана желала его так же страстно, как и он ее. Усадив ее поудобнее, он принялся расстегивать на ней платье. Поцелуй же их по-прежнему не прерывался — она вновь взяла его лицо в ладони, словно боялась, что он может отстраниться от нее.

Желание Кейна с каждым мгновением усиливалось, и ему никак не удавалось справиться с платьем — такого с ним никогда не случалось. Наконец, не выдержав, он прорычал:

— К черту с этим!..

В следующую секунду он задрал повыше юбки Джулианы и стащил с нее панталончики. Затем опрокинул ее на кровать и дрожащими руками расстегнул на себе брюки. Джулиана же громко стонала, и из горла ее то и дело вырывались хрипловатые возгласы, свидетельствовавшие о крайнем возбуждении. Склонившись над ней, Кейн развел пошире ее ноги и коснулся пальцами мягких золотистых завитков. Судорожно сглотнув, он пробормотал:

— Послушай, ты уверена, что не хочешь немного подождать с этим?

— Нет-нет! — Она решительно покачала головой, а затем, спустив пониже его брюки, потянулась к возбужденной мужской плоти.

Кейн тут же сжал ладонями ее ягодицы и вошел в нее. Джулиана обвила руками его шею, и губы их слились в поцелуе. Они были почти полностью одеты, но, как ни странно, это лишь увеличивало остроту их ощущений. И Джулиана, судя по ее страстным стонам, испытывала истинное блаженство. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как они провели вместе ночь на Сент-Мартинс-лейн. Но Кейн знал, что вовсе не двухнедельное воздержание было причиной их общей страсти. Причина была в них самих — в нем и в Джулиане. Только сейчас, в эти чудесные мгновения, Кейн осознал нечто очень для него важное. Он понял, что Джулиана не просто женщина, способная разделить с ним ложе. За прошедшие восемь лет у него было великое множество женщин, но ни одна из них не могла сравниться с Джулианой.

Потому что Джулиана — одна-единственная.

Да, она была «та самая» женщина. Его женщина!..

И сейчас, когда они с ней двигались в одном ритме, у него возникало совершенно отчетливое ощущение, что ничего другого ему и не надо.

И в самом деле, какая из женщин могла быть лучше Джулианы, так сладостно стонавшей и так чутко реагировавшей на каждое его движение?

Почувствовав, что приближается к вершинам блаженства, Кейн попытался сдерживать себя; ему хотелось, чтобы эти чудесные мгновения длились как можно дольше. А в тот момент, когда он понял, что больше не выдержит, Джулиана тихонько вскрикнула, и он тут же почувствовал, что и она близка к кульминации — теперь дыхание с хрипами вырывалось из ее груди. Поцеловав ее в губы, Кейн, задыхаясь, прошептал:

— Давай вместе, давай же…

Возможно, она и не услышала его шепот, однако отреагировала должным образом. По телу ее тут же прокатились судороги, а из горла вырвался громкий и хриплый стон. Кейн с силой вошел в нее последний раз и тут же, содрогнувшись, присоединился к ней, после чего оба затихли в изнеможении.

Какое-то время, возможно, очень долго, они лежали без движения, однако при этом все еще оставались единым целым. Наконец Кейн приподнял голову и заглянул в лицо Джулианы. Их взгляды тотчас встретились, и он понял, что она смотрит на него с некоторой настороженностью. Интересно, о чем она сейчас думала? Что чувствовала? Может, она чувствовала то же, что и он? Может, думала о том же?

Кейн не мог ответить на этот вопрос, однако спросить почему-то не решался. Возможно, боялся, что услышит не тот ответ, который ему хотелось бы услышать.

Кейн снова опустил голову на грудь Джулианы, и оба по-прежнему молчали.

Она уже пришла в себя, однако чувствовала ужасную усталость. Но при этом, как ни странно, ощущала себя более живой, чем когда-либо. Интересно, смогла бы она сейчас пошевелиться? И в то же время — о Господи! — в то же время ей хотелось, чтобы все повторилось. Да-да, ей хотелось, чтобы все повторялось снова и снова.

Какие же странные противоречия… Ей было ужасно неловко и хотелось, вскочив с кровати, спрятаться в туалетной комнате, — но вместе с тем хотелось совсем другого… Хотелось продолжения. Вспомнив, что именно она проявила инициативу, когда увлекла Кейна к кровати, Джулиана густо покраснела. Да-да, это была ее инициатива! В последнюю ночь Кейн не проявлял особого желания. Когда же она проснулась и обнаружила, что лежит, прижавшись к нему, ей стало ужасно стыдно. Кроме того, она почувствовала себя униженной. Ведь Кейн, как выяснилось, просто нуждался в удобной постели, а она, Джулиана, его вовсе не интересовала. Иначе он бы наверняка что-нибудь предпринял.

И вот сейчас она набросилась на него, и у него практически не было выбора. Ах, какой стыд!

Тут он пошевелился и, снова приподняв голову, заглянул ей в глаза. Немного помолчав, проговорил:

— Джулиана, дорогая, возможно, я не должен об этом спрашивать, но все же… Поверь, это были самые чудесные минуты, которые я когда-либо переживал. Как ты думаешь — почему?

Кейн не был грубияном, — напротив, обладал очень хорошими манерами. Но он определенно не сказал бы о «чудесных минутах», если бы думал иначе. Во всяком случае, Джулиана решила ему поверить. Возможно, потому что очень хотела поверить.