– Боевая сноровка не блещет, – констатировал Харагрим, укоризненно покачав головой. По нему можно было заподозрить, будто он был еще недавно сильно пьян, а теперь постепенно начинал трезветь, медленно осознавая, что же именно с ним происходило.

Человек в некогда белом приблизился к клетке и, сев на корточки, снял с головы капюшон, затем стянул белый платок, закрывавший нижнюю часть его лица. На его правой скуле созревал густо малиновый синяк. Оставалось только судорожно гадать, кому хватило мастерства так от всей души, ударить по лицу самого быстрого и искусного воина на всей бескрайней земле.

– Ну, здравствуй, Джодар-Мэйс! Вот значит ты какой на самом деле! Меня зовут Маркус из Рэйна! Впрочем, кажется ты уже сам догадался об этом. Ты должно быть обо мне что-то слышал во времена войны за Книгу! У меня к тебе осталось множество вопросов еще с незапамятных смутных времен. Если конечно это и в самом деле ты! Ты не ведьма и не оборотень. Я бы почувствовал это! Ума не приложу, что ты тут забыл! Но думаю, мы это скоро узнаем.

– Вне всякого сомнения! – криво усмехнулся императорский посланник. – И в первую очередь проясним все тонкости твоего недавнего сговора с Тьмой, Маркус из Рэйна!

Маркус в ответ тоже ехидно усмехнулся и почесал правую щеку, заросшую жесткой светлой щетиной.

– Значит это и правда ты и все это не тонкий дьявольский обман! Как же ты тут оказался, языческий сын?

– Я готов рассказать, да боюсь ты не поверишь! – с лица Джодара не сходила кривая веселая ухмылка.

– А ты попробуй. Меня, к слову, будет крайне сложно обмануть или удивить после всего, что я видел сегодня! Да и вообще за всю свою жизнь. Заодно так же проясним все тонкости твоего сговора с Тьмой, Святой мститель! Ведьма по имени Нэйрис передавала тебе пламенный привет. Я, знаешь ли, в последнее время вообще с трудом себя сдерживаю, чтобы не причинять людям больше боли, чем они того заслуживают! Мрачные наступили времена, никуда не денешься!

– Нам с тобой, и правда, нужно очень о многом поговорить, Маркус из Рэйна! Если я не ошибаюсь, с тобой случилось нечто по-настоящему невероятное.

– Ты не ошибаешься! – мастер клинков печально улыбнулся и покачал косматой головой.

– Какой сейчас день? – спросил Джодар у мастера клинков, пораженный вдруг внезапной догадкой.

– Тринадцатый день зимнего отрывка снегопадов.

– Значит, я отсутствовал не так уж и долго. Всего лишь четырнадцать с лишним дней и ночей! Как много всего уже поменялось за это короткое время!

– Понятия не имею о чем ты сейчас говоришь, но очень настоятельно рекомендую тебе начать мне все крайне подробно рассказывать.

– Надеюсь год-то по-прежнему Разящей змеи?

Маркус коротко кивнул, внимательно разглядывая императорского поверенного. В пору было задуматься относительно его умственного здоровья, учитывая все обстоятельства этой столь неожиданной встречи в заброшенном зимовье.

– Какая странная карта у тебя на шее висит! Совсем как позорная табличка на столичном рынке рабов, у тех, кого там продают на соляной рудник за неуплаченные долги и насилие над женщинам и детьми. – Маркус указал полированным острием своего страшного ножа в сторону Джодара примерно на уровне его груди. – У меня тоже есть карта, похожая на твою! Мне дала ее девочка с разноцветными глазами, которая после этого устроила тут в Медвежьем зимовье настоящую кровавую бойню! Точнее сказать, попыталась устроить! Да и не только тут, если я правильно понял письмо своего сводного брата! Только на моей и на его карте другие рисунки! Что тебе об этом известно, Джодар-Мэйс?

Глава Ордена Тайн только сейчас заметил, что на его шее на толстой шерстяной нитке и правда висела прямоугольная картонная карточка, прошитая с краю будто бы толстой сапожной иглой. Он внимательно присмотрелся к странному рисунку, изображавшемуся на ней. Огромный человеческий череп с зажатым в острых зубах клинком, перечеркнутый витиеватой зеленой полоской. Потом он перевел взгляд на великого героя войны за Книгу, продолжавшего сидеть подле решетки с лицом полным безумия, торжества и любопытства.

– Вот, кажется это и будет плата за мою столь короткую беседу с перворожденным злом!

– Вылезай из клетки, Шемит, – спокойно потребовал Маркус. – Поможешь мне сложить погребальный костер для моих друзей, пока сюда не прибыли воины моего отца.

Глава 15. Латунная сковорода.

Солнце садилось за высокие горные хребты, темневшие вдали у самого горизонта. Идеально ровный круг, словно отлитый кем-то из светлой расплавленной меди, уходя за острую черту великих гор, легко и небрежно играл на бледном небе всеми возможными красками холодного огня. Именно таким в это время года закат на далекой земле Армента был почти постоянно.

В постоялом дворе, на местном наречии носящим старое название "Латунная сковорода", посетителей к этому моменту не осталось практически совсем, и хозяева никак не ожидали прибытия благородных господ в столь поздний час в подобное крайне холодное время года. Тем более, со стороны гор, где по их твердому убеждению уже давным-давно никто не жил, кроме, возможно, одной лишь нечистой силы. По древнему обычаю, до наступления темноты ворота постоялого двора должны были быть открыты настежь, дабы туда могло приходить тепло и благосостояние. Именно поэтому на двор Латунной сковороды вместе с последними лучами солнца беспрепятственно въехала большая прямоугольная повозка с цветными гербами, покрытая толстой плотной тканью, которой не страшен был любой снег, дождь и даже огненное пламя. В повозку была запряжена пара сытых и выносливых лошадей тяжеловесов, почти однотонной гнедой масти. Длинные вожжи держал в руках человек в странной, слегка измятой, остроконечной шляпе и походной одежде из темного сукна. Верх странной шляпы был почти оторван от оставшегося вытянутого основания. Рядом с ним на узкой скамье сидела девушка, в очень теплой светлой одежде. Глаза ее скрывала плотная белая повязка, которую носят лишь те, кто навсегда лишен был возможности видеть божий свет и кромешную тьму. Человек в остроконечной шляпе резко остановил усталых лошадей и примотал вожжи к железному крюку, вбитому в струганную деревянную балку. Он склонился к своей спутнице и что-то сказал ей едва слышно на общем наречии Империи Грез, а потом спрыгнул с повозки и легкой поступью двинулся вперед по утоптанному и промерзшему двору. Ему навстречу спокойно вышел хозяин и хозяйка. В руках хозяина уже был хлеб и кувшин с вином. А пожилая женщина держала глиняную чашку с молотой серой солью.

Вильгельм надвинул шляпу так, чтобы поля не давали увидеть его лица, и остановился, не пройдя и половины пути. Он запустил руку в широкую кожаную сумку, висевшую у него на поясном ремне и зачерпнул оттуда пригоршню сухого песка, который тут же тонкими шуршащими нитями лился у него между пальцев. Люди, вышедшие встретить его, остановились вдруг как вкопанные, на их лицах проступил страх и благоговение невиданной силы. Они оба поспешно вышли, точнее сказать почти выбежали с низкого деревянного помоста, покрытого невысоким ровным навесом. Хозяин дома уже порядочно поживший старец в просторных матерчатых штанах и теплом коротком халате, с почти наголо стриженой седой головой и кожей цвета темной бронзы вдруг опустился на оба колена перед пришедшим в знак готовности и поклонения. Его жена, не задумываясь, последовала его примеру. Старик заговорил на примитивной форме общего языка Империи, не будучи уверен, что его загадочные гости поймут сложную и очень древнюю речь этой земли.

– Не ната, косопадин! Мы штим традиссии тревних. Мы тфои саамы верные слуги.

Вильгельм задумался всего на секунду, а Лилея осторожно спустилась с высокой повозки, мягко приземлившись на холодную землю, вертя головой и будто бы оглядываясь по сторонам, словно маленькая птица в густом кустарнике. Делала она это скорее по старой привычке, чем из реальной необходимости что-то увидеть.