– Не трать силы, любимый! У меня очень мало времени! – это был ее голос, такой же живой как и раньше. Такой же любящий и немного печальный. Маркус почему-то пожалел, что однажды совсем разучился плакать. Совершенно некуда было сейчас деть все, что он чувствовал в ее присутствии. Особенно теперь, когда она стала демоном высшей триады. И это было страшней всего, что вообще могло вызвать у него страх.

– Что они сделали с тобой, Рейна???

– Со мной все хорошо. Я стала тем, кем всегда хотела стать. Теперь я – Барбело. Дочь Тьмы. И я там, где всегда было мое место.

– Это не может… не может быть правдой, – он дышал тяжело, хрипло и со свистом.

– Послушай меня, Маркус. Тебя желает уничтожить Белый Круг. Это люди и демоны, желающие стереть твой мир с лица земли, заставив его расколоться на рай и преисподнюю. Эти люди хотят быть богами и играть другим миром, как огромной кучей оловянных солдат у костра.

– Я так много хотел сказать тебе… – Маркус из последних сил старался не потерять сознание. Белые как табачный пепел и запекшиеся кровью губы едва шевелились.

– Я больше не смогу защитить тебя, как сделала это сегодня. Возьми то копье, что ты нашел в оружейной своего отца. Это клинок зовут Сайранхайт. Это темный дар из моего мира и он часть меня, моей силы и всего моего нынешнего величия. Он сохранит тебе жизнь, когда все прочее не сможет тебе больше помочь.

Ее темные, живые глаза сверкнули на фоне мертвого стального лица, собранного из бесчисленного количества острых ножей.

– Сегодня к закату ты встретишься с человеком по имени Джодар-Мэйс. Он раньше был моим наставником в Ордене Тайн. Этому человеку, не смотря на всю возможную Тьму, скрытую в нем, ты можешь доверять всецело, как мне когда-то или как доверяешь себе самому. Он не обманет тебя. Помоги ему спасти этот мир от гибели. Теперь вся надежда только на вас двоих. А мне уже пора уходить.

– Прошу, останься! – Маркус испугался вдруг тому, что услышал, и того, что больше никогда не увидит ее. Но тело его было парализовано и поэтому этот страх отразился лишь там, где его никогда не было с самого рождения. В его состарившихся прежде времени светлых серо-зеленых глазах, молодых и полных сил, но вместе с тем принадлежащих несчастному одинокому старику, которому на всей бескрайней земле больше не могло быть и не было приюта.

– Я заберу яд, отравивший твое тело с собой. Мы больше никогда не увидимся. Я люблю тебя, но сегодня я отдала тебе свой последний долг. Прощай. Я ухожу туда, где теперь мое место. – Она вдруг поднесла его безвольную руку к своим острым и вместе с тем великолепным и чувственным губам, но вместо того, чтобы поцеловать ее, впилась в нее двумя рядами острых стальных зубов, каждый из которых состоял из бесчисленного множества металлических лезвий и осколков безжизненного серого льда.

Маркус вскрикнул и заскрипел зубами, ибо настоящему воину не пристало кричать от боли, какой бы дикой она не была. Другую руку из живой и острой стали она прижала к его боку, порванному когтями Химеры. Какой бы страшной не была эта мука, Маркус вытерпел, не произнеся больше не единого звука. За краткое мгновение все закончилось. Он понял вдруг, что он будто снова обрел себя. Безумно тяжелые веки закрылись сами собой и не было уже никаких человеческих сил противится этому. Погружаясь в небытие, он продолжал слышать ее мягкий голос.

– Откажись от того, что задумал. Не вздумай освобождать меня от плена Тьмы. Теперь я там, где должна быть. Я там, где хочу быть и буду всегда. Не вздумай возвращать меня обратно в свой мир. Моя боль это мой выбор. Мое имя Барбело, я – дочь Тьмы. Я – демон высшей триады. Я – выводок Йормунга и это уже нельзя поменять. Спаси свою Сарсэю и пусть она подарит тебе сына и дочь, голубоглазую как она сама. Останься в живых. Живи и будь счастлив рядом с ней. Прощай, моя любовь. Прости меня, если сможешь.

Он вздрогнул и открыл глаза. Ворон по-прежнему сидел на камне перед ним и внимательно изучал его одним черным, напоминавшим полированную каменную бусину, глазом. Это был и не ворон вовсе, а птица, которую раньше люди называли Кракбар и все теперь думали, будто их почти уже не осталось на это земле. Маркус сел и коснулся руками лица. Смертельная рана от когтей Химеры зарубцевалась на его теле так, словно кто-то прижег ее каленым железом. Похоже, почти так оно и было.

На лапе ворона был шнур, державший твердый маленький сверток промасленной бумаги, которая не боялась огня и воды. На такой бумаге писали письма, которые после ученые птицы несли порой через половину земли. Странный серый ворон принес Маркусу письмо от младшего брата. Сейчас он не мог сказать уверенно, когда именно он увидел его впервые. До того как Кракбар пробудил его своим хриплым и требовательным карканьем, или уже после того как к нему пришла Рейна, спугнув пестроглазую демоницу. Впрочем, теперь особого значения это уже не имело.

Вилена! Он вскочил и бросился вперед, где на снегу по-прежнему лежало помятое и растрепанное тело воительницы. Он осторожно склонился над ней, забыв даже думать о послании, которое принесла ему эта странная огромная птица. Он осторожно повернул девушку лицом вверх. Броня на ее теле не давала понять в каком состоянии были ее кости, но после такого удара лежать на животе было ни в коем случае нельзя. Он прикоснулся ледяными пальцами к ее шее. Послушал дыхание и глаза его потемнели как осеннее небо над каменистой землей, где он когда-то родился.

Волчица была мертва. Яд Химеры убил ее практически мгновенно. В ее теле не было сил, подобных силам молодого харагрима, дабы они позволили сопротивляется его действию так долго. И даже если бы были, Рейна не стала бы никому помогать просто так, она вряд ли даже способна была заметить, что тут был кто-то еще, кроме него. Достаточно было один раз взглянуть на нее теперь, чтобы понять, что все человеческое стало ей чуждо, равно как и все, что люди привыкли связывать с понятием добра и сострадания.

Светлые глаза единственной ученицы Маркуса, носившей имя Вилена-Шаен-Халли, смотрели в серое зимнее небо и в них теперь отражалась лишь смертельная пустота. Она так и не успела ничего предпринять в этой тайной и кажется последней войне этого мира. Она вообще не должна была быть здесь сегодня. Хотя она очень хотела этого. Волчица была не первым близким другом, умершим у Маркуса на руках, но почему-то именно сейчас ему очень хотелось кричать или убить кого-нибудь голыми руками, обрушив на него всю ярость и злобу, которую сейчас совершенно некуда было деть. Для Вилены путь ненависти, гнева и не разделенной любви в этом мире теперь навсегда был окончен. Сейчас она уже была абсолютно свободна и рядом с тем, кто создал ее когда-то, как и весь этот мир в придачу. Рядом с тем, кто по-настоящему любил ее. Какой бы она не была, что бы не сделала при жизни. Для нее все это наконец завершилось. А для мастера клинков, кажется, только теперь по-настоящему началось. Он осторожно закрыл ей глаза и холодными губами коснулся ее чистого бледного лба.

– Прости меня, девочка! – прошептал он еле слышно.

Маркус встал с земли и отыскал глазами "Сайранхайт", перемазанный кровью Химер и намертво вбитый в сосну его могучим броском. Харагрим медленно подошел к вековому дереву, глядя прямо перед собой глазами, в которых снова была пустота, которая уже не могла спасти его от всего пережитого. Жало темного копья вышло из дерева с визгливым скрипом. Маркус вырвал копье, зажатое в твердой древесине, со свистом крутанул его в руке и с силой ударил древком в промерзшую землю под ногами. Серый ворон, будто ждавший этого мгновения, плавно свернув крылья, сел ему на правое плечо и снова требовательно закаркал, широко раскрыв острый клюв и выгнув толстую шею.