Он не мог с восхищением сказать о себе, что его не посетила мысль бросить тут обоих, спасая себя. С чего бы ему, воину Света, спасать ведьму, вступившую в сношения и шашни с проклятым Йормунгом? Зачем умирать ради человека, который служил верховному синоду зла, получая приказы от них напрямую? Тому, кто по велению мрака совращал и губил мужчин, сводил с ума и проклинал женщин, ворожил, вызывая в этот мир голодные тени, и говорил напрямую от лица Тьмы. Тому, кто втянул их с Маркусом во все это, сыграв на самом больном, что осталось у его брата и у него самого. На исчезновении и гибели Рейнариди-Дейриш. С чего ему спасать слабого духом, жадного и трусливого священника, который всем своим существованием осквернял и позорил все, за что Рейв воевал с языческими богами не жалея своего тела и души?

Он не мог сказать, что был чист и не думал об этом пока медленно жевал твердое и волокнистое вяленное мясо и смотрел темными как угль глазами на жаркое и равномерное пламя прямо перед собой. Он, сгорбившись, сидел на соболиной шкуре почти голый будто древний пещерный человек, ищущий ответ там, где его не могло быть, в бледно рыжем свете огня. Но он, поступив так, был бы еще хуже чем они. Алия была ведьмой, первой среди равных себе и явилась к ним, не скрывая своей сущности. Она служила тому, кому считала нужным служить и делала то, что считала правильным для себя. Разве он сам не поступал так же? Так не жили лишь те, кто не мог себе позволить подобного. И Алия пока еще ни разу не обманула ни его, ни Маркуса. А еще бросить их, спасая себя, он не мог потому, что он не так давно осознал для себя самого, что темное не всегда значило бесчувственное и злое. Порой, это просто выбор настроение и желание, и почти ничего на свете нельзя было разделить на абсолютно доброе и злое, белое и черное, хорошее и плохое. В том и другом почти всегда легко можно бы было найти частицу абсолютно противоположного. И только каждый человек в отдельности мог выбрать, кем именно он желал быть, хотел быть и мог, если был по настоящему честен перед самим собой не думал, что он много лучше, чем есть. Возможно, человеческая сущность в принципе никогда не была способна на что-то абсолютное. И в этом и крылась самая страшная тайна и постоянная невозможность Тьмы обыграть Свет, а Свету искоренить Тьму. Хотя все кажется понимали, что Свет разумеется был на много сильней и именно он создал все сущее во всех возможных мирах. И отчего-то видно его было куда реже, чем мрак. А возможно никакой войны между ними вообще никогда не было, поскольку для них самих в этом не было никакого смысла? Просто люди придумали ее себе, как и все прочие войны вокруг. Войны, в которых не было победивших и проигравших, были лишь бесчисленные жертвы. Сломленные, обесчещенные и покалеченные умственно и физически. Очевидно, что каждый человек видел в окружающем мире то, что было глубоко внутри него самого и похоже ничего поразительно хорошего в людях, живущих в данный момент на этой земле, в основном не хранилось. Почти все они, как один, видели вокруг себя одно и то же, поступали говорили и мыслили почти одинаково. Он снова отпил из фляги и решил оставить эти мысли до времени, когда он выберется из этого места живым. Если этому вообще суждено будет случиться.

В таком случае оставался еще один вариант – попросить помощи у того, кто в данный момент действительно мог ее оказать.

Рейв полез в потайной карман отсыревшей одежды в попытках найти старинную медную монету, которую дала ему Алия перед встречей с демонами. Он некоторое время настороженно рылся в куче тряпок и, наконец, отыскал то, что хотел, а вместе с ним кое-что еще. Широкая карта из серого картона, абсолютно ровная и сухая, не смотря на влагу, пропитавшую ткань одежды, легла в руку легко и уверенно, будто рукоять боевой секиры. На рубашке карты был сложный узор потрясающей красоты, а на лицевой был изображен огромный ворон, расправивший крылья, как разгневанный черный дракон. Ворон летел над лесом, отбрасывая на землю огромную тень. Рисунок был перечеркнут красной узорчатой полосой. Потомок Ворона долго разглядывал странную карту, не понятно каким образом оказавшуюся в его кармане за это короткое время. Он отчего-то был полностью уверен, что нашел эту вещь далеко не просто так. Рейв отыскал монету и некоторое время грел ее в правой руке, пока не услышал скрипучие шаги совсем рядом с собой. Он мигом взвился будто облако голодной саранчи, схватив верный топор и вытянув каменный нож. У заснеженных зарослей он увидел вдруг фигуру человека в одежде священника, почти такую же одежду, в какой он пришел недавно в малый храм города.

– Кто ты?! Назовись!

– А разве сразу не ясно кто я такой? – спросил человек в черном и убрал с лица меховой капюшон. Уже второй раз за последние дни Рейв вдруг увидел перед собой себя самого. Только этот другой он был спокойным, сытым, выспавшимся и холеным. В его черные косы не были вплетены ворони перья и на лице не было видно боевой раскраски, присущей воинам его воинствующего рода. Он явно недавно не заливал в себя субстрат "Арима" флаконами и не участвовал в побоище с нечистой силой. Пришедший был очень спокойным, умным и на вид даже немного отвлеченным от всего, что его могло окружать, и как будто бы просветленным куда больше всех остальных, кого внук Ворона когда-либо видел.

– Кто ты такой? – повторил Рейв свой вопрос, едва заметно перехватив в руке топор.

– Я – это ты. Я пришел сюда, чтоб позвать тебя с собой. Тебе нужна была помощь и вот я пришел предоставить ее тебе, как ты того и хотел.

– Что это за черное колдовство творится со мной уже который день! Прочь, демон! Я не позволю тебе ступить к моему огню ни шага. Убирайся, слуга Тьмы, я не стану слушать твои лживые речи, – Рейв говорил тихо и очень злобно, слишком много на него навалилось за последнее время.

– Я не демон и не могу им быть, – так же легко и спокойно ответил пришедший. – Я это ты. Только я уже познал истину, которую ты отказываешься сейчас принять, хотя давно уже понял, что она абсолютно верна.

– О чем это ты? – изумился правнук Ворона, забыв про проклятия, которыми только что осыпал очередное свое отражение.

– Ты отрицаешь то, что тебе давно пора оставить всю эту суету. Всех этих бесов, ангелов и лживых пророков. Всю эту кровь и войну. Ты хороший воин, возможно лучший на земле. Но твой удел это знание, покой и поиски прощения за все, что ты успел натворить. Я могу дать тебе все это. Если только ты прямо сейчас пойдешь следом за мной.

Рейв нахмурился и начал часто моргать, не веря тому, что слышал. Ему показалось, что кто-то украл его мысли, но ему хотелось слушать его дальше. Возможно, это было безумие, вызванное зельем, которого он выпил слишком много за последние дни. Но скорее всего он просто терял разум после встречи с нечистью лицом к лицу. Кто знает, чем они могли заразить его кроме безграничности собственной злости?

– Тебе просто необходимо все это оставить. Повесить на стену топор, спрятать в сундук свой родовой нож, на счету которого так много смертей. Тебя ждет безграничное знание и возможность помогать людям по-настоящему. Вместо того, чтоб сносить им головы с плеч.

– Быть может я именно этим и помогаю людям, – парировал Рейв самому себе.

– Неужели ты и сам веришь в это? Чем, на твой взгляд, ты сейчас занимаешься? Ты уже не мальчишка. Ты – живая легенда. Но легенда, отлитая из человеческой крови. Ты спасаешь ведьм и способствуешь вампирам, жрецам Тьмы и черным колдунам. Ты ищешь демонов не понятно по чьему приказу и желанию. Не ясно для кого и с какой именно целью. Ты убиваешь людей будто скот.

– Кто-то должен делать это. Зло восторжествует сразу, как все хорошие люди решат просто бездействовать.

– Тебе никто не предлагает бездействие, – его отражение говорило очень спокойно и легко, будто стараясь погрузить его разум в глубокий опьяняющий транс. С каждым его словом все, что он говорил, становилось белее разумным, верным взвешенным и справедливым, а собственные мысли казались глупыми, пустыми и очень далекими.