Все ее самые тайные страхи наконец должны были сбыться, ее кажется наконец поймали совершенно никчемные люди и, как некогда ее младшую сестру, собирались живьем сжечь на костре.

Глава 10. Двойник.

Было практически темно и казалось, что в этих местах темно было абсолютно всегда с самого первого мига сотворения этого мира и будет темно даже после того как этот мир перестанет существовать. Тут очень давно жило одно из воплощений первородного зла. Сейчас был полдень и солнце должно было стоять высоко в небе, пусть даже теперь оно светило по зимнему холодно почти по всей бескрайней земле Армента. Только в эти давно проклятые места белый свет не проникал почти никогда. Никому тут он не был нужен, никто не желал его видеть и все обитавшие тут существа испытывали к нему либо глухое безразличие, либо лютую закоренелую ненависть. С самого момента рождения Предвечного у ворот черного храма, возведенного тут руками самых древних людей, царил холодный и сухой полумрак. Так было всегда и навсегда должно было остаться, пока день сменял ночь и Тьма спорила со Светом, сражаясь за право быть первой или хотя бы равной породившему ее Свету. Громадные железные ворота в храм были наглухо заперты изнутри. Было абсолютно и пронзительно тихо и тишина эта была глухой и неестественной, тревожной и совершенно всепоглощающей, будто храм стоял на дне огромного медного котла, залитого холодной застывшей смолой. Полумрак, падавший на тяжелые створки ворот из черной стали, выглядел абсолютно безжизненно и состоял из мельчайшего черного песка, которым кто-то словно натер спертый воздух вокруг. Мрак вокруг, будучи мертвым, способен был поглощать все чего касался и медленно убивал абсолютно всех, кто был слабее него самого.

Черный храм ночи был древним и величественным, на половину возведенным в ручную из обтесанных медью гранитных плит, а частично вырезанный прямо в сердце огромной серой горы. Но разглядеть его простым смертным взором из сгустившейся тьмы было почти невозможно.

На широкой площадке перед воротами появились вдруг две фигуры, вышедшие из черноты еще более густой, чем та, что безраздельно царила вокруг. Далеко вниз позади них опускалась узкая каменная лестница, вырезанная когда-то прямо в горной породе и местами почти полностью стертая временем, которое всегда абсолютно беспощадно ко всему, что существовало на земле без каких-либо исключений и различий. Теперь простому человеку было почти невозможно пробраться сюда, минуя бесконечные обвалы, громадные расщелины и абсолютно отвесные стены. А даже если бы он умудрился это проделать, то немедленно и очень горько пожалел бы о том, что у него вышло задуманное. Но пришедшие сюда сейчас уже очень давно не являлись людьми, по крайней мере в привычном понимании этого слова.

Их было двое. Девушка с разноцветными глазами и коротко стриженной головой и фигура странника в просторной и теплой одежде, не имевшей определенного цвета и потому не относившей его ни к одному из народов, населявших дикие земли или бескрайнюю Империю Грез. Странник одной рукой опирался на простую походную палку из сухого кизила, а второй – о плечо свой низкорослой спутницы. Могло возникнуть впечатление, что он был слепым и в одиночку передвигаться попросту не мог. Его лицо скрывал широкий капюшон, а на руки были одеты перчатки из прочной шершавой кожи. Они, не произнеся ни единого слова, спокойно двинулись вперед невозмутимо, будто их давно ждали и они часто прогуливались так в этом зловещем месте лишь ради собственного удовольствия.

Гости медленно шли к огромным вратам из темного железа, при этом девушка то и дело учтиво оглядывалась на своего спутника, как верный сторожевой пес, ведущий домой подвыпившего в таверне хозяина. Не дойдя и середины пути человек внезапно убрал руку с плеча своей проводницы и остановился на месте в немом ожидании, склонив голову вниз и впившись задумчивым взором в носки своих грубых сапог. Она украдкой посмотрела на него через левое плечо и спокойно пошла дальше одна, будто очень хорошо понимая, что именно он от нее сейчас ждет. Остановившись неподалеку, маленькая женщина некоторое время разглядывала храм воздымавшийся перед ней и вход в него своими удивительными одержимыми глазами, а затем громко и требовательно крикнула, приложив маленькие руки ко рту:

– Дети ночи! Ваше время пришло! Выходите и вы поиграть со мной! – эхо от ее неестественно громкого призыва разлетелось по горным ущельям и сводам вокруг, сотрясая злой полумрак и само основание древней горы. Оно было резким и очень неприятным, словно в руке вдруг лопнул хрустальный бокал с вином, порезав в кровь пальцы и беззащитную ладонь.

Очень долгое время не происходило совсем ничего. Она терпеливо ждала, задумчиво и немного рассеяно глядя перед собой. На лице ее была отвлеченная улыбка и из-за нее пришедшая напоминала спящую, смертельно ядовитую змею, которая на некоторое время позабыла кто же она на самом деле такая и что именно делает тут. В конце концов огромные стальные ворота со скрипом стали отворятся вовнутрь. За ними тоже жила непроглядная чернота, которая пульсировала, дышала и будто даже скалилась, как голодный волк, перед которым открыли дверь его клетки, освобождая от долгого плена. Но одно было совершенно точно, пришедших к храму никакой даже самой зловещей темнотой напугать было невозможно. Из храма вышел человек в светло-серой рясе жреца, он твердой походкой уверенно и по-хозяйски двинулся в сторону позвавшей его девушки. На ее лице при виде вышедшего к ней фигуры проступило вдруг глубокое презрение, смешенное с отвращением и возможно даже с зарождавшейся ненавистью.

– Позови мне принцессу Эребу-Халсай. У нас к ней дело, не терпящее отлагательств, – глядя вышедшему в глаза, достаточно спокойно потребовала она.

Жрец засмеялся в голос и эхо от его смеха не было слышно так, словно он был тенью на стене, а голос его не был настоящим и просто померещился всем, кто сюда пришел.

– Кто вы такие? Как осмелились вы придти сюда и что-то требовать от нас?

– Меня зовут Бьянка. Мои враги часто зовут меня Злюка. Госпожа Бьянка для тебя, гнусное ничтожество. Мы, посланники Белого круга, желаем говорить с правительницей ночи немедленно. Сделай что приказано, пока я не начала терять терпение и тебе не стало больно.

– Я жрец дома Крейна. Мое имя Варойа-Хаб и я старший из венценосных вампиров, служащих культу "Яростной крови". Я живу тут уже не одну сотню лет и никто не смеет указывать мне, что я должен делать стоя на своей земле и земле тех, кто меня породил таким, какой я сейчас. Убирайтесь откуда пришли, в багровый вихрь ада, поближе к извечным мучениям. Божественная принцесса не общается со всяким сбродом лишь потому, что он ходит незримым путем и уж тем более она ничего не делает по чей-то воле, кроме своей собственной.

– Не хочешь ты себе помочь, – голос ее заскрипел вдруг, как скрепят осколки мокрого кремния под тяжелыми копытами боевого коня.

– Убирайтесь обратно во мрак! – твердо и возвышенно потребовал жрец и глаза его потеряли цвет и стали светлыми как вода, выдавая зверя, жившего внутри него. – В противном случае на ваши головы обрушится вся ярость детей ночи! Адепты всемогущей смерти не потерпят демонов на своей земле. Ни их деяний, ни слов проклятых знаний первородного хаоса.

– Пустые угрозы! – Бьянка нахмурила тонкие брови и почему-то засмеялась, перестав вдруг скалится от злобы.

Она вытянула руку вперед и резко сжала ее в кулак, схватив ей лишь темную пустоту перед собой. Что-то мягко хрустнуло, словно она раздавила в ладони сырое яйцо. Жрец крови при этом вдруг резко содрогнулся, будто она схватила его за горло или прямо за бьющееся сердце. Бесцветные глаза жреца округлились и он схватился бледными руками за грудь. В глухой тишине гор, нарушаемой лишь их голосами, снова послышался влажный хруст.