– Скажем так. Хорват попал в наш мир не по своей воле. На самом деле он бежал из своего мира, который у нас принято называть адом или преисподней. В результате некоего, так скажем, заговора темных сил, его чуть было не уничтожил его старший брат. Приспешники всеведущего демона очень хотят, чтоб тут Хорват пробыл как можно дольше. Набрался сил. И, возможно, попутно стер Империю с лица земли и сжег всех нас до тла подвластным лишь ему багровым пламенем Зла. Если ему немного повезет, то он именно так и поступит, а в аду его, как я понял, считают настоящим везунчиком. Он хочет перегруппироваться, пока не наступит нужный момент, чтоб затем вернуться и ударить в ответ. Жаль правда, что до момента его возвращения никто из нас гарантированно уже не доживет.

– Мне плевать не бесовские распри, – отрезал старик, рубанув рукой воздух. И голос его приобрел необычайную чистоту и силу. – Такой могучий демон, как Хорват, не мог попасть в наш мир просто так. Ему кто-то очень сильно помог. Демону нельзя найти такого сильного носителя среди людей самостоятельно, носителя, который смог бы принять в себя всю его мощь разом. По крайней мере в самый первый раз. Воскресить себя в другом носителе после гибели первого будет проще. Но первый это всегда самое важное и тяжелое. Такого человека нужно было где-то отыскать, а затем долго растить и готовить. Очень долго и очень терпеливо делая из него нечто по истине чудовищное.

– Это верно, – Джодар согласно кивнул, выпустив в полумрак струю сизого дыма. Табак в трубке весело с треском зашипел, поддаваясь силе огня. – Ему разуметься помогли. Но беда в том, что никто не знает кто именно.

– Никто не знает? – в пустую уточнил старик.

– Совсем никто. Ни я, ни те кто, рассказал мне все это. К слову сказать, мои информаторы это очень надежный источник. Сейчас в аду почти все желают уничтожить Хорвата окончательно. И они могут сколь угодно манипулировать людьми, но правда заключается в том, что они с радостью сдадут нам этого изгнанного демона. Если не успеют добраться до него еще раньше нас. На что я уповаю больше, чем даже на бесконечно божественное проведение.

– Ты сговорился с нечистым, Джодар? Пошел с ним на сговор? – голос старика стал почти ласковым. Он склонил голову набок, мутным взором изучая великого посланника.

– Я сговорюсь с кем угодно лишь бы предотвратить катастрофу. Я убью, предам, продам, и совершу любую вещь, которую ты бы счел гнусной и немыслимой. Но на сей раз мне не пришлось ни с кем вступать в сговор старик. Они не оставили мне выбора. Они сами нашли меня. Их посланник предоставил доказательства того, что уполномочен говорить от имени сил Тьмы, и поведал мне абсолютно все, что им известно о планах Хорвата и его приспешников.

– Ты уверен, что в аду не знают, кто именно помог младшему брату Йормунга проникнуть в наш мир?

– Я никогда не был более уверен.

– Хорошо, сынок. Это очень и очень хорошо, – он снова сказал это необычно мягким голосом с нежной, почти женской интонацией. Потом внезапно положил тонкую и сухую руку на плечо шемита. Джодар повернулся к нему. Старик едва заметно улыбался. Улыбка была потерянной и глупой, но в ней вдруг появилось нечто зловещее. Джодар понял вдруг, что рука старого экзорциста стала на удивление горячей и чудовищно тяжелой.

– Это хорошо, сынок, – эту фразу исходившую от священника сказало будто десять человек одновременно голосами разной силы, пола и громкости.

Слабой на вид рукой старец вдруг надавил на великого посланника с такой силой, что тому показалось будто на него начала падать каменная плита. Он попытался дернутся на месте подавшись назад, но вырваться или тем более подняться так и не смог. Влажные и выцветшие глаза старика вдруг поменяли свой цвет, завернувшись вихрем непроглядной и могильной холодной черноты. Джодар внезапно понял, где именно он ошибся, ошибся всего единственный раз и во что теперь ему встанет такая ошибка. Он попытался крикнуть, позвать кого-нибудь на помощь, заорать в полумраке о том, кто именно был все это время рядом с ним, но сделать этого увы уже не успел.

Глава 4. Пир Середины Зимы

.

Справа от нее что-то вспыхнуло и с оглушительным треском и грохотом взорвалось так сильно, словно разом ударил десяток шаровых молний. Свет от вспышки не рассеял мрак, он ослепил ее еще сильней, выбив из глаз струи теплых слез. Ее с огромной силой отбросило назад к стене и она ощутила как от удара о камень сломалась левая рука. В темноте перед ней кто-то кричал, что-то огромное в глухом мраке стремительно кинулось вперед, мерзко стрекоча, как огромный сверчок и человеческий крик, ножом режущий воспаленный разум, перешел в леденящий душу вопль, который через мгновение захлебнулся истеричным всхлипом и смолк навсегда, оставив за собой лишь слабое растаявшее в пустоте эхо. Она не знала, кто именно погиб и пожалуй теперь это было совершенно неважно. Все было кончено. Конечно еще до того, как все они спустились в это проклятое место. Жаль, что все было в пустую и смерть ее самой и ее духовных сестер и братьев будет напрасной. Жаль, что не удалось завершить начатое.

Она лежала на спине разбитая, искалеченная и оглушенная. Рука жутко ныла, одежда на груди и животе была порвана в клочья и щедро пропитана кровью. Ее кровью. Не нужно было видеть во тьме, чтобы понять, что раны были смертельными, в этом у нее никаких сомнений быть уже не могло. Жить ей осталось недолго, она дышала тяжело и шумно, неумолимо теряя последние силы. Вот и пришло время достойно встретить свою смерть.

Внутри было больно, а снаружи тихо и темно, и ей мучительно хотелось пить, а где-то в дали тихо журчала прохладная вода, хотя возможно ей так только казалось. Тут все было не тем, чем должно было быть и все без исключения несло погибель. Людям вообще нельзя было входить сюда никогда, ни при каких обстоятельствах. Жаль, что все они поняли это слишком уж поздно. Девушка вспомнила слова предсмертной молитвы, которой научилась в первые дни после вступления в Орден тайных знаний. Сейчас она старательно отгоняла от себя мысли о единственном и горячо любимом ей человеке. О его улыбке. О тепле в его серо-зеленых глазах. О той чудовищной и невероятной силе, что была в нем скрыта от самого рождения. Как жаль, что сейчас его не было рядом. Как жаль, что исходящий от него свет не мог теперь рассеять насмерть душившую ее обжигающе холодную тьму. Было горько от того, что нельзя было увидеть его в последний раз и как положено проститься с ним. Она знала, они обязательно встретятся снова, и если не в этой жизни, значит в следующей за ней. В этом мире или в другом, куда бы не направил ее бессмертную душу Предвечный божественный свет.

К горлу подступил влажный удушливый ком, а из глаз снова потекли слезы. Она, разозлившись на себя, с невероятным остервенением впилась в искусанные от боли губы. Нет! Жалеть себя она не станет. Только не сейчас. В последние минуты своей жизни полной бесконечной борьбы она не станет плакать о том, что придется потерять навсегда. Она не будет бояться. Задолго до этого страшного дня на этом свете умерло бесчисленное количество людей. Людей, которые были куда лучше и сильнее нее. И от ее гибели теперь ровным счетом ничего в сути этого мира не перемениться. На завтра солнце обязательно взойдет и без ее присутствия на этой бескрайне прекрасной земле.

Нужно было дышать ровней и тише и приготовится произнести последние слова, после которых ее душа уйдет наконец к тому, кто ее создал когда-то. Тело медленно умирало, его сковывал холод, который нельзя было спутать ни с чем другим. В эти последние мгновения жизни ее голос должен быть сильным.