Предания о существовании под Сфинксом сети туннелей, в которых спрятаны таинственные сокровища, подтверждены рядом раскопок. Известны практически аналогичные предания (их также подтвердили недавние раскопки) о туннелях под нижней «челюстью» саксайхуаманского льва, «спустившись в которые люди пропадали навсегда, а если и появлялись, сжимая в руках сокровища, то утратившими разум и бормочущими что-то невнятное».

За час до захода солнца мы стояли на выступе скалы, образующем верхнюю челюсть льва, и смотрели в южном направлении на три зигзагообразных ряда циклопических «зубов» нижней челюсти. Она состоит из более чем тысячи отдельных каменных блоков. Все они массивны, вес многих достигает 200 тонн, но самые большие находятся на нижней террасе. Согласно измерениям и расчетам доктора Джона Хемминга из лондонского Королевского географического общества, высота одного из них 8,5 метра, а вес — 355 тонн, что позволяет считать его одним из «самых больших блоков, какие когда-либо использовались в строительстве». Хемминг также указывает на многоугольную геометрию кладки, все камни имеют свой размер и форму, образуя «сложный и интригующий рисунок».

Суммарная высота всех трех террас достигает примерно 15 метров. С нашего наблюдательного пункта на выступе в предвечернем освещении их контуры сливались, создавая фантастический воображаемый замок, где камни нагромождались друг на друга слой за слоем, поднимаясь к небу. По мере того как солнце на западе опускалось все ниже, тени, отбрасываемые зубчатой кромкой львиной челюсти, ложились на промежутки между ними, становились все длиннее, и возникало ощущение, как будто весь этот монумент был задуман для того, чтобы выследить солнце.

Мы спустились с выступа и зашагали по заросшей травой полости львиной пасти к первой зигзагообразной стене. Огромные камни, темные и тяжелые, нависали над нами. Глядя на их внушительные габариты и прикидывая их вес, мы согласились с Гарсильязо в том, что действительно трудно вообразить, как удавалось их транспортировать из удаленной на несколько километров каменоломни, а еще труднее представить, как их ставили на место и подгоняли к соседним.

Среди археологов преобладает точка зрения (хотя не все ее разделяют, например, сэр Клементе Маркхэм), согласно которой Саксайхуаман был построен инками, а весь ансамбль возводился «своего рода методом проб и ошибок, когда каждый камень неоднократно поворачивали, сколь бы тяжек ни был такой труд». До настоящего времени не было опубликовано ни одной работы, в которой бы объяснялось, как именно применялся этот метод. Более того, археологи признают, что огромные циклопические стены Саксайхуамана «были завершены или заброшены еще до прибытия испанцев, а инки не рассказывали ни устно, ни письменно о своих методах».

Фактически одна запись о том, как инки пытались двигать большой камень-мегалит, имеется в «Королевских комментариях об инках» Гарсильязо де ла Веги; из нее следует, что у них не было никакого опыта в проведении такого рода работ, поскольку попытка имела катастрофические последствия. Гарсильязо рассказывает, как камень «невероятных размеров» тащили по горам более двадцати тысяч индейцев, спускаясь и поднимаясь по крутым склонам… в одном месте над обрывом он вырвался у них из рук, раздавив более трех тысяч человек».

Мы не сомневаемся, что инки были хорошими каменщиками, а также что многие сравнительно мелкие сооружения Саксайхуамана, теперь почти исчезнувшие, были сложены именно инками, как и значительная часть Куско. Однако если перемещение всего одного большого камня оказалось для них непосильным испытанием, то следует призадуматься, как же им удалось переместить сотни не менее чудовищных глыб, чтобы сложить зигзагообразные стены Саксейхуамана. Либо следует согласиться с Клементсом Маркхэмом, что стены эти остались в наследство от более далекого прошлого — «эпохи мегалитов, когда перевозили циклопические каменные глыбы и возводили циклопические сооружения».

Мы вернулись, чтобы обследовать скалистый выступ — «верхнюю челюсть» льва, — который расположен в 200 метрах к северу от зигзагообразных стен. Его контуры подверглись интенсивной обработке рукой человека, причем историки традиционно считают авторами этой работы инков. Однако и в этом случае нет никаких доказательств того, что инки имели к этому делу хоть какое-нибудь отношение. Поскольку пока не существует надежного способа измерения возраста каменных монументов, теоретически возможно, что уступ был обтесан за тысячи лет до инков, совершенно другой расой, а уж затем достался инкам, когда они появились на сцене в XV веке. В этом случае нет необходимости представлять себе полный разрыв между гипотетической «старшей культурой» и инками; напротив, последние вполне могли унаследовать ряд традиций и знаний от первой и попытаться подражать ей, имитируя в меньшем масштабе ее циклопические сооружения. Существуют свидетельства того, что аналогичные процессы происходили в многочисленных святых местах по всему миру — особенно в Мексике, Египте и Ангкоре, где монументы возводились на более древних, как на фундаменте, те — на еще более древних, и так далее.

Один из вариантов сценария, по которому возникли циклопические мегалиты Саксайхуамана, содержится в мифах Анд. В них говорится о волшебных технических и строительных достижениях бородатого, бледнолицего блондина — бога Виракочи и его спутников — «посланников», «сияющих», — которые явились в первобытные времена из озера Титикака2. Существует кроме того и параллельное предание о народе доисторических мастеров-строителей, именуемых хуари. Согласно описанию, это — «белые бородатые гиганты, которые были созданы на озере Титикака, после чего они отправились просвещать Анды…»

Огромные мегалиты, которые приписывают подобным гигантам, можно встретить по всему миру, от Стоунхенджа до обеих Америк. То же относится и к вырубленным в скале сооружениям, напоминающим скалистый выступ в Саксайхуамане. Последний образует лабиринт террас, ступеней, углов, каналов, треугольных впадин и каменных «сидений» и напоминает очертаниями подводный монумент Йонагуни в Японии, а также высеченные в скале пещеры и козырьки в кратере Рано Рараку на острове Пасхи.

Примеры подобного рода обработки обнажений скальных пород можно в немалом количестве встретить в районе Куско. Один из наиболее интригующих находится в Кенко, в полутора километрах к востоку от Саксайхуамана. Здесь сильно выветренная скала из известняка обработана снаружи и изнутри так, что получился таинственный купол, полный пещер, навесов, проходов и скрытых ниш. На самой верхушке из того же камня высечена овальная фигура, окруженная сдвоенными зубцами. На поверхности купола высечены глубокие и узкие зигзагообразные щели, фигуры различных животных — пумы, кондора и ламы, — а также ступени и террасы, внешне напоминающие очертания Йонагуни. У основания купола, окруженный низкой эллиптической стеной, находится зазубренный монолит высотой около 4 метров, напоминающий так называемый «камень-каблук» из Стоунхенджа.

Ни об этом, ни о других монументах, высеченных в Андах из скал, не известно ровным счетом ничего. Кажется, что они были сооружены так давно, что логику их создателей не суждено понять никогда. У них такой вид, словно они выражают этику, неведомую нам, которая никогда не искала легких путей, а лишь стремилась к совершенству, навстречу самому дерзкому вызову, какой можно вообразить. В Египте эта этика породила пирамиды Гизы, в Ангкоре — величайшее в мире собрание храмов, в Наска — амбициозные рисунки на земле, видимые лишь с воздуха. А высоко в Андах, в недоступных местах она произвела на свет священные сооружения из каменных блоков весом в сотни тонн каждый.

Хотя Саксайхуаман производит невероятное впечатление, тем не менее можно утверждать, что удивительная гора-храм Оллантайтамбо в 60 километрах к северо-западу от него превосходит его во всех отношениях. Войдя в этот храм, мы оказались перед большим амфитеатром, поднимающимся уступами по крутому вогнутому склону холма к плоской вершине, находящейся на 80 метров выше нас.