Не была ли это та самая «высокая дорога к просвещению», следованию которой отдал всего себя, по его словам, Джаяварман VII — «единственная доктрина, позволяющая беспрепятственно познать действительность… закон, который бессмертные чтят во всех трех мирах»?

Снова и снова, как в древнеегипетских текстах, так и в камбоджийских надписях, на поверхность выходит идея достижения бессмертия через познание. Мы читаем, например, что Джаярадждеви, жена Джаяварцмана, «шла светлой дорогой мудрости», а ее старшая сестра «превзошла в своем знании мудрость философов», причем ее особенно хвалили зато, что она простерла «на женщин с великой тягой к науке… благосклонность короля, подобную изысканному нектару, в виде знания».

В Ангкоре верили, что высоко ценимое там знание способно спасать души из «океана существования», а тамошние монархи стремились закодировать его в размерах и символике своих великих храмов. Считалось, что сила такого знания — а обрести его можно было лишь упорным поиском — была в его способности рассеять майю, ужасную иллюзию «реальности» материального мира. Поэтому и древние египтяне, и кхмерские короли считали святой обязанностью понять значение и пытаться проникнуть в тайны собственного существования. В ходе такого проникновения некоторые могут открыть основополагающую истину, что лишь «тогда, когда все желания, что будоражат сердце, будут вытеснены оттуда, смертный сделается бессмертным… Только когда будет распущен каждый узел сердца, обретет он бессмертное существование…».

Точь-в-точь как в Древнем Египте, кхмерские монархи рассматривали спиритуализацию души как процесс просвещения, постепенного слущивания иллюзий слой за слоем, пока не обнажится часовой механизм Вселенной и посвященный не будет оснащен идеальным знанием.

Мы достигли моста над широким рвом, ведущего к воротам южного входа в Ангкор-Тхом. Перед нами красовались две параллельные балюстрады, каждая из которых была образована 54 титаническими фигурами, тянущими змея Нага, словно участники соревнования по перетягиванию каната.

В давние времена этот мост уподоблялся радуге, которую считали аркой, соединяющей миры богов и людей. Говорили, что тот, кто проходил по нему, а затем сквозь ворота, попадал в царство небожителей, где была сокрыта великая тайна.

Тайна неба завернута в кольца Дракона, подобно тому, как некогда другой дракон охранял золотое руно аргонавтов. Она навсегда зафиксирована на своем месте в глубинах неба, причем ее расположение почти невозможно обнаружить даже за несколько жизней, не говоря уж об одной. Современные астрономы называют ее «северным полюсом эклиптики». Эта точка никоим образом не совпадает с «северным небесным полюсом» (отстоит от него на 23,5 градуса), который находится на продолжении в небо земной оси, о которой, в свою очередь, всякий школьник знает, что она отклонена от вертикали на 23,5 градуса.

Представьте себе длинный-длинный карандаш, пропущенный через центр наклоненной Земли так, что входит сквозь Южный полюс, выходит сквозь Северный и тянется дальше вверх. Тогда северный небесный полюс — та «отметка'', которую сделал бы такой карандаш на куполе северного небесного полушария. В нашу эпоху он расположен вблизи Полярной звезды, или Полариса, которую еще называют Северной. Но в результате прецессионного покачивания земной оси кончик карандаша не всегда будет совпадать с Полярной звездой. Вместо этого в течение цикла, длящегося 25 920 лет, он будет постепенно описывать большую окружность в небесах, проходя вблизи одних звезд и далеко от других.

Северный полюс эклиптики — неподвижная, фиксированная точка в центре этого круга, то есть полюс, вокруг которого вращается небесный полюс. Уходя в бесконечное пространство над геометрическим центром земной орбиты, он является в каком-то смысле полюсом богов. Вполне возможно, что именно его имели в виду древние египтяне, когда говорили о «великом причальном шесте» в своих текстах о возрождении. И место расположения этой точки навеки вечные — в сердце Дракона, за капюшоном Нага, между звездами Грумизм и Чи Дракона.

Логично поинтересоваться, существует ли у этой важной точки неба земной аналог среди «драконовых» храмов Ангкора.

Мы медленно шли по мосту над рвом, ведущему к воротам южного входа в Ангкор-Тхом. По обеим сторонам стояли параллельными рядами огромные скульптуры — 54 дэва и 54 асура; все наклонились назад, напрягли мускулы и тянут змеиное туловище Нага Васуки, тем самым символически «взбивая Молочный Океан».

Здесь воплощены те же идеи и иллюстрируются те же мифы, что на барельефах юго-восточной галереи Ангкор-Вата. Тем не менее эффект трехмерного изображения был настолько сильным, что прямо-таки пробуждает к размышлениям. Паломники, которые хорошо знали историю о Молочном Океане, должны были немедленно задуматься: а где же в этой архитектурной композиции аналог горы Мандеры — небесного пика, который боги с демонами использовали как «взбивалку»? Посвященным более высокого уровня, подготовленным к «спуску на любое небо», число статуй должно было напомнить об оккультном цикле прецессии, который движется со скоростью в 1 градус за 72 года (72 плюс 36 — то есть 72 плюс половина от 72 —равняется 108, что при делении на две «команды» дает 54).

Паломник, готовый совершить 16-километровый обход внешней стены Ангкор-Тхома, обнаружил бы, что южные ворота — лишь одни из пяти, причем все они имеют одинаковую конструкцию. В каждом из этих сооружений имеется узкий проход со сводчатым потолком, который венчают четыре гигантских скульптурных лица со спокойным выражением. В 1861 г. французский исследователь Анри Мухо интуитивно охарактеризовал их как «огромные головы в египетском стиле».

Четыре лица точно ориентированы по четырем сторонам света. В восточной стене Ангкор-Тхома имеется двое таких ворот, а в северной, западной и южной — одни ворота в каждой. К каждым воротам ведет мост, причем вдоль каждого, аналогично тому, по которому мы только что пришли, стоят параллельными рядами 54 дэва и 54 асура — «по 108 на проспект… всего 540 статуй» — число также существенное для прецессионного процесса. Джордже де Сантильяна и Герта фон Дехехенд в своей книге «Мельница Гамлета» пришли к выводу, что «весь Ангкор… является колоссальной моделью» цикла прецессии.

В отличие от Ангкор-Вата, который был посвящен индуистскому богу Вишну, Ангкор-Тхом — буддийский монумент. Гигантские лица, венчающие ворота, принадлежат не кому-либо из богов индуистского пантеона, а Бодисатве, известному в Камбодже как Локесвара, а буддистам в других местах — как Авалокитесвара, «Владыка, который смотрит во всех направлениях». Черты его несут печать спокойствия и медитации; демонстрируют одновременно мужскую силу и какую-то удивительную женственность. Предполагают, что моделью этих лиц послужил богоцарь Джаявармар VII (правил с 1181 по 1219 г.), строитель Ангкор-Тхома. Ученые считают, что Джаяварман идентифицировал себя с Локесварой: «Он был убежденным последователем буддизма, точнее его активной разновидностью — Махаяна, и Бодисатва Авалокитесвара — Милосердный, «Хозяин Мира», стал в годы его правления наиболее распространенным объектом поклонения».

Концепция Бодисатвы является центральной в буддийской школе Махаяна («Великая Повозка»). В основе ее лежит идея непрерывной эволюции души через несчетное количество возрождений до тех пор, пока не будет, наконец, достигнута свобода от жалкого эпизода материального существования:

«Бханте Нагасена, — сказал король, — есть ли такие, что умирают, не будучи рождены в иное существование?»

«Некоторые рождаются в иное существование, — сказал старший, — а некоторые не рождаются в него».