Нанета подметала пол. Размеренно, как маятником, взмахивала метлой. Пыль, щепки и прочий мелкий мусор летели из-под метлы в разные стороны, но Нанета этого не замечала. Нанета слушала, как на кровати за занавеской рычит и стонет ее хозяин, колдун и прорицатель Дионизиу Боа Морте.

Девочка любит читать. Девочка все дни проводит в библиотеке. Лицо у девочки бледное, а глаза мечтательные и всегда словно затуманенные.

Дона Виржиния беспокоится. Дона Виржиния запирает библиотеку, кладет ключ в карман и пытается научить девочку вышивать, печь королевский пирог с засахаренными фруктами и играть на рояле. Девочка не спорит. Она послушно берет иголку, но иголка выворачивается из неловких пальцев, и на белоснежном покрывале, которое дона Виржиния собиралась расшить золотом и пожертвовать церкви, появляется пятнышко крови. На кухне девочка роняет яйца в муку и обжигается растопленным маслом, в саду падает на розовый куст, а чуть позже, уже умытая, с перевязанным ожогом и смазанными бальзамом царапинами, захлопывает крышку рояля себе на руку. Дона Виржиния плачет у себя в спальне. Что с девочкой будет дальше? Кто ее возьмет замуж, такую странную? Такую бледную? Такую неумеху?

Оставь ребенка в покое, сердится губернатор. Чего тебе неймется? По мне, пусть хоть вообще замуж не выходит, можно подумать, мы ее не прокормим!

Когда Дионизиу Боа Морте застонал в первый раз, Нанета перепугалась. Она вскочила со ступеньки, на которой сидела, перебирая кукурузные зерна, и прибежала на помощь. Но Дионизиу Боа Морте не нуждался в помощи. Он и сам хорошо справлялся. Какой стыд! Нанета до сих пор краснеет, как вспомнит.

Девочка заболела. Девочку рвет всю ночь.

Губернатор не находит себе места. Избавиться от нее хотела, кричит он шепотом. Вот сейчас избавишься! Радуйся! Но дона Виржиния не радуется. Она молча качает головой, и в глазах ее недоверие.

– Еще телят, что ли, купили? – спросила Нанета, заходя в дом. – Куда вам столько? В могилу с собой унесете?

– Сыну оставлю, – буркнул Дионизиу Боа Морте. Он сидел на кровати, поджав под себя ноги, и что-то рисовал углем на беленой стене. – Ему понадобится.

– У вас нет сына, – сказала Нанета. – Я бы знала, если б был.

– Нет, так будет, – ухмыльнулся Дионизиу Боа Морте, бросил уголь на пол, дотянулся и шлепнул Нанету по внушительному заду. – Нет, так будет.

От кого это?! Отвечай, от кого? Дона Виржиния пытается заглянуть девочке в глаза, но девочка зажмуривается. Дона Виржиния хватает ее за плечи и трясет. Бесстыдница, блудная девка! Кого ты допустила? Отвечай! Девочка дрожит крупной дрожью, из-под стиснутых век двумя дорожками бегут слезы. Ты что несешь, рявкает губернатор. Ты ума лишилась?! Я лишилась? – переспрашивает дона Виржиния и отталкивает от себя девочку. Девочка делает шаг назад и прижимается спиной к стене. Я лишилась? Твоя дочь беременна! Добаловал!

Нанета потом подсмотрела, что Дионизиу Боа Морте нарисовал на стене. Круглая голова, две палочки – ноги, две палочки – руки. Длинные прямые волосы и два кружочка грудей. Женщину нарисовал на стене Дионизиу Боа Морте. Другую женщину, не Нанету.

Девочку заперли в комнате. Девочку никуда не выпускают. Выходить в коридор запрещено, подходить к окну запрещено. По утрам служанка приносит еду. Дона Виржиния хотела посадить девочку на хлеб и воду, пока не признается, но губернатор запретил. Девочка просит дать ей хотя бы одну книгу из библиотеки. Хотя бы одну. Ту, что стоит на стеллаже у окна, на четвертой полке сверху за томом «Лузиад».

Дионизиу Боа Морте прекратил стонать и рычать по вечерам. Теперь он каждую неделю просил у Нанеты мыльную губку, стирал у нарисованной женщины кружочки грудей и рисовал другие, побольше. И живот тоже.

– Она беременная у вас, что ли? – спросила Нанета.

– А ну-ка! – сказал Дионизиу Боа Морте, прикрывая ладонью женщину на стене. – В хозяйское колдовство вмешиваешься? Хочешь, чтобы я на тебя демонов напустил?

– Да ну вас, – испугалась Нанета. – Спросить уже нельзя?

Дона Виржиния нашла книгу, которая стояла за томом «Лузиад» на четвертой сверху полке на стеллаже у окна. Щеки ее полыхают, сердце колотится, к горлу подступила тошнота. Какая мерзость! Какая… какая чудовищная грязь! И девочка читала эту гадость? Смотрела пакостные картинки?! Дона Виржиния оглядывается на камин – камин пуст и холоден. Дона Виржиния набирает в грудь воздуха и начинает аккуратно, по страничке рвать мерзкую книгу на мелкие кусочки.

Дионизиу Боа Морте закричал так страшно, что Нанета уронила яйцо от пестрой курицы, которое только что нашла в кустах, и бросилась в комнату. Хозяин бился в судорогах, изгибаясь в самых невероятных позах, Нанета и не представляла, что человеческое тело на такое способно. На губах у него выступила пена, глаза закатились.

«Демоны, – в ужасе подумала Нанета, чувствуя, как леденеет у нее спина. – Колдовство. Демоны».

Осторожно, стараясь не шуметь, Нанета задом двинулась к двери. Выйдя из дома, она плотно закрыла дверь, перекрестилась и быстро пошла по улице.

Девочка сидит на кровати, свесив босые ноги. Значит так, чеканит дона Виржиния. Твою мерзкую книжку я порвала. Больше ты книг не читаешь. Никаких. Девочка бросает на губернатора умоляющий взгляд, но губернатор смотрит сквозь нее. С тех пор как девочка начала полнеть, она перестала для него существовать.

Нанета вернулась к вечеру с фельдшером. Поначалу она пошла было к падре Жайме, но падре на нее рассердился.

– Какие демоны? – сказал он. – Какое колдовство? Хозяин заболел, у него приступ, а ты сбежала? Хороша служанка! Самой-то не стыдно?

Стыдно Нанете не было, но ссориться с падре Жайме не хотелось, поэтому Нанета пошла к фельдшеру и предложила ему курицу.

– Трех давайте, – сказал фельдшер. – У вас их девать некуда.

– Одну и полдюжины яиц, – отрезала Нанета. – Каждому если давать – вообще без кур останешься.

Нанета открыла дверь и впустила фельдшера, а сама уселась на ступеньке. Может, падре Жайме прав, а может, и нет. Нанета верила в демонов и соваться к ним в пасть не хотела.

Девочка так распухла, что уже не может ни ходить, ни сидеть. Когда же она родит, волнуется дона Виржиния. Она же перехаживает. Оставь меня в покое, говорит губернатор и наливает себе виски. Меня это не касается.

– Ну что, – сказал фельдшер, выходя во двор. – Умер ваш хозяин, дона Нанета. Давайте курицу.

Нанета кряхтя поднялась со ступеньки и вошла в дом. Дионизиу Боа Морте лежал на кровати, уставившись мертвыми глазами на нарисованную на стене женскую фигуру с абсолютно круглым животом и огромными грудями. Нанета вытянула из-под Дионизиу край простыни, поплевала на него и принялась смывать рисунок со стены.

Неверной походкой, держась за стену, губернатор заходит в библиотеку. В библиотеке темно, только на столе горит лампа. За столом в кресле сидит кто-то худенький и читает книгу. Губернатору кажется, что что-то не так, но он не может понять что, перед глазами все плывет и переливается. Виржиния, спрашивает губернатор. Это ты? Нет, батюшка, звонко отвечает девочка и улыбается губернатору. Это я.

– Где ты был?

– Так, гулял.

– А я тебе что сказал?

Мальчишка посмотрел на Карла своими блестящими глазами и ничего не ответил.

– Я тебе что сказал? – угрожающе повторил Карл.

– Чтобы не выходил.

– А ты вышел, – подытожил Карл. – И что я теперь с тобой сделаю? – Карл поискал глазами палку, но не нашел, оперся на подлокотники кресла и привстал. Мальчишка отпрыгнул к двери и взялся за ручку. Мальчишки – они как коты, подумал Карл. Один раз выпустишь – и все, уже не удержишь, даже связывать не поможет. Карл расслабил руки и дал себе упасть в кресло. Ему показалось, что мальчишка у двери ухмыльнулся.