— Сын Андрей. Домашнее воспитание и образование. Круг общения крайне ограничен. Прирожденный пекарь. Призер несколько крупных выставок, соучредитель кондитерского объединения. Перед отлетом продал свой пай с аукциона. Собирается развивать в Нью-Франклине хлебопекарную промышленность!

Сегур не удержался от смешка.

— Не отвлекайтесь! — поморщился марсианин. — Давайте к следующему кандидату.

Сегур послушно отложил пухлую папку семьи Мороз в сторону, открыл дело иранцев.

— А вам ни разу не становилось плохо, Михай? — спросил Стейтон. — От того, что меняете людям жизнь по своему усмотрению?

Сегур медленно выпрямился и посмотрел в глаза шефу невинно и безмятежно:

— Не меня-ете, а меня-ем, господин Стейтон. Не надо слишком много возлагать на мои неспортивные плечи. Наши подопечные — счастливчики. У них всегда остается выбор: стерпеть и довольствоваться малым либо защищаться, рискуя всем. При такой свободе выбора только самоубийца выберет второе. Марс — не Земля, как вы меня сами учили.

Пригладил волосы на чуть покрасневшей лысине, уткнулся в досье и продолжил как ни в чем не бывало:

— Кто тут первый? Реза Амин. Ну, дело ясное…

Сколько Боба потом не вспоминал, дни до тринадцатого декабря не отличались один от другого абсолютно ничем. Состояние долгого путешествия отупляло. Никто не привык больше суток находиться в дороге, а здесь — месяц вынужденного безделья.

Родители узурпировали верхние полки просторной четырехместной каюты и, как Боба не бился, крепко держали позиции. Бабушка с утра до вечера пропадала на прогулочной палубе, найдя себе подружек, если не по возрасту — все-таки немногие старики решались на подобные авантюры, — то по мироощущению.

Отец с мамой ушли в отрыв, курсируя между бассейнами, солярием — будто можно назагораться впрок! — и казино, где разумно играли по маленькой.

На подключение к локальной сети «Фридома» они согласились, не задумываясь, и теперь Боба выходил из каюты только чтобы поесть.

Межпланетный бублик уверенно падал в сторону Солнца. Боба с интересом следил за каналом корабельных новостей, разглядывал интерактивную карту маршрута корабля, читал популярные статьи о гравах, теории свободных полетов, изучал космопорт Фабиуса, основного спутника Марса, куда направлялся «Фридом». Играл с планами городов, представлял себе, что Нью-Франклин объявил независимость от Силикон-Сити, и, чтобы в новой республике не начался голод, они с отцом контрабандой везут туда полный вездеход муки… Зарегистрировался в пассажирском чате, назвавшись профессором кафедры робототехники, и две недели успешно дурил всем голову, едва успевая черпать «правильные» фразы из корабельной энциклопедии.

Тринадцатого все пошло по-другому. После завтрака чат взорвался новостями о террористах. Куда можно угнать космический корабль? Боба не понимал. Или они хотели всех держать в заложниках, превратив «Фридом» в межпланетную базу? Но среди тридцати тысяч пассажиров нашлось не слишком много трезвомыслящих, и чат пузырился пафосной бессмыслицей.

А после ужина неожиданно рано пришли и родители, причем не одни. Их было слышно еще из коридора.

— Андрюша, только не волнуйся! — мама вилась вокруг отца как встревоженная птица. — Пожалуйста, не кричи на него. Это же офицер, он не виноват! Он просто выполняет свои обязанности!

— Просто выполняет, потрох?! — гремел отец. — Не виноват?!

Дверь каюты едва успела скользнуть в паз. Первой внутрь юркнула мама, сразу хватаясь за верньеры встроенного в стену сейфа.

— Андрюша, я код забыла!

Отец втиснулся в дверь одновременно с офицером из экипажа, и еще кто-то остался за дверью.

— Вот прекрати мне это! — рявкнул он на мать, отчего та втянула голову в плечи. — Открывай, я сказал!

Мама несколько раз неуверенно попробовала набрать разные комбинации.

— Андрюша, только не кричи! Я вроде бы ставила день рождения мамы…

Тут совсем некстати вставил свою реплику офицер:

— Знаете, уважаемые, я вас не просил устраивать мне спектакли. В том, что у вас на карточке кончились деньги, нет ничего предосудительного. И незачем было тащить меня сюда, чтобы…

Договорить он не успел. Поскольку отец, несколько секунд недоверчиво внимавший офицерским речам, взревел:

— Меня, Андрея Мороза, почетного…

И, не договорив, влепил офицеру размашистую оплеуху, от чего тот, зацепившись пяткой за камингс, выпал в коридор. Неспешно поднялся, утирая разбитую губу.

— С того момента, как вы прошли шлюз, вы находитесь на территории Марсианской Демократии и подчиняетесь законам этого государства, — совсем другим тоном заговорил офицер. — Я — карго-лейтенант Кастерс и нахожусь при исполнении. У вас есть право хранить молчание…

Ольга Сергеевна, положив под язык таблетку, внимательно слушала плачущую навзрыд Анну. Боба забился в угол своей койки, отгородившись ото всех экраном, как щитом.

— Ты говоришь, не смогли расплатиться в баре, — в третий раз переспрашивала Ольга Сергеевна.

— У Андрюши две карточки и у меня одна. Основной он никогда не пользуется, до самого Марса не собирался ее трогать. А тут просто вытащил не ту по ошибке. Хотел поменять, а бармен уже чиркнул.

— И?

— И говорит: на этой — остаток нулевой. Андрей — как? Что? Начал кричать, я расплатилась со своей, но бармен уже вызвал дежурного, мы пришли сюда…

Бух. Бух. Бух. Не помогала таблетка, только горло морозила. Так нехорошо стало Ольге Сергеевне, впору лечь и помирать.

— Тише, Анечка, успокойся, — слабым голосом сказала она. — Что хотели офицерику-то предъявлять? Зачем сюда пришли?

— Как? Как «зачем»? — Анна всплеснула руками. — Все документы, состояние временного счета, заверенная справка о переводе — все в сейфе.

Самое наступило время принять сильнодействующее — иначе невозможно будет слушать эту историю. Ольга Сергеевна, белее мела, запила лекарство водой и сказала:

— Анечка, нужно собраться. Расскажи, голубушка, все по порядку. Про визы, про документы, про деньги, все расскажи.

Услышав из уст свекрови «голубушку», Анна снова заревела в голос, и еще какое-то время ушло на то, чтобы привести ее в чувство.

Потом общими усилиями «вспомнили» код. Открыли сейф. Ольга Сергеевна дотошно рассматривала бумажку за бумажкой и слушала невестку. Спрашивала, переспрашивала, уточняла.

Картина яснее не становилась.

— Какая-то ошибка, — убежденно сказала Ольга Сергеевна. — Сбой в системе, вирус, я не знаю! Надо извиниться перед этим офицером, попросить прощения, чтобы Андрюшу отпустили, и срочно разбираться с банком. Деньги переведены, все оригиналы документов у нас на руках. Нет абсолютно никаких поводов для волнения.

— С банком связаться нельзя, — подал голос из угла Боба.

Обе женщины повернулись к нему.

— Мы сейчас очень близко от Солнца, сигнал глушится. От земного Интернета мы отключились вчера, а к марсианскому подключимся только через четыре дня.

Анна молчала.

— Тем более, — пытаясь убедить в первую очередь себя, продолжила Ольга Сергеевна. — Через четыре дня уже на спокойную голову и разберемся. А из Андрея узника делать не позволим! Все летят как люди, а он там один непонятно где…

— Там их трое! — закричал Боба. — Папа и два араба!

— Какие арабы, голубчик? Ты о чем?

Боба сбивчиво рассказал про террористов.

— Все повторяется, — непонятно сказала бабушка.

Анна приняла успокоительное.

— Надо идти к капитану, Ольга Сергеевна, — настаивала она чуть погодя. — Незачем нам связи ждать, нужно по горячим следам разбираться! Показать бумаги, зарегистрировать заявление…

— Да след-то, чай, остыл уже, — задумчиво сказала Ольга Сергеевна. — Мы, Анечка, сначала подумаем, а потом сделаем. Капитан — лицо должностное, его задача — привести корабль на Фобос. Он в ответе за наши жизни, а не карманы. Нужен контакт с банком. И, видимо, с полицией.