Не чуя ног, Селиван летел к лагерю. Мойщик бросился охотнику наперерез, протестующе размахивая руками, но не успел. Не до гигиены сейчас, дед… Селиван неуклюжим козлиным прыжком преодолел эфемерное ограждение и бросился к шлюзу, оставляя за собой грязные и почти наверняка полные радиоактивных частиц следы.

Вместо того, чтобы очистить ботинки, Селиван скинул их и прямо в носках забежал в шлюз.

Мойщик напутствовал его многоэтажной лингвистической конструкцией безупречного довоенного образца. Потом взял из будки наплечный баллон с дезактиватором, сменил на швабре одноразовую щётку и отправился уничтожать следы варварского вторжения.

– Аркадий Львович! – Селиван нашёл предмина, обрюзгшего и обмякшего от макаронного самогона, в его индивидуальной комнатке. – Требуется ваша помощь!

Предмин промычал в ответ нечто вопросительное.

– Мне позарез нужен полный текст лицензии Стромынцева. С приложением номер один, срочно!

Лучше бы он не добавлял это «срочно». Любопытство мгновенно исчезло с лица Аркадия Львовича, превратилось в глумливую маску.

– Что, охотник, конкурентов убыло? Теперь боишься продешевить?

И занудил про коммерческую тайну, незыблемость устоев…

Селиван колебался недолго. В его колоде имелась особая карта – предназначенный совсем для другого козырной туз. Специальная награда за южноуральскую операцию лично от… Формально – допуск, документ, требующий максимального содействия предъявителю. А реально эта карточка должна была превратиться в квартиру без очереди по ветеранским ценам в рассрочку на всю жизнь. Или в сытую и устойчивую должность в любом госучреждении. Или в бесплатное медицинское обслуживание для всей семьи – которой, правда, так и не получилось…

Селиван сунул пластиковую карточку в нос предмину. Тот сфокусировал глаза, икнул, уставился на охотника, словно увидел его впервые. На личном терминале проверил подлинность документа. Повозился с файлами, нашёл в сети компьютер охотника, перекинул на него два отсканированных изображения.

Потом достал из ящика письменного стола ножницы и с садистским удовольствием перерезал карточку пополам. Протянул половинки Селивану.

– Дурак ты, – сказал равнодушно – и показал на дверь.

Селиван выбежал в коридор, на ходу разворачивая ноутбук. Так. Частная лицензия на проведение очистных, дезактивационных, сапёрных работ. Второй файл – приложение номер один. Охотник опёрся спиной о стену. С другой стороны стены кто-то ругнулся.

Премия при выполнении задания: не предусмотрена. О как! Примечание: держатель лицензии получает полное имущественное право на добытое при выполнении задания трофейное оборудование, технику, материалы. Ограничения: неиспользование в военных целях, непередача, неразглашение, не-не-не…

Через несколько минут из шлюза высыпали черепановцы в полной выкладке. Селиван волок кофр с джанкером. Шестеро разместились на сиденьях джипа, тыкаясь друг в друга обоймами и путаясь в стволах. Ещё трое скрючились в багажнике.

Джип спрыгнул с белого листа фундамента задним ходом, развернулся, подняв, к ужасу мойщика, целое облако пыли, и устремился к шоссе.

Когда Шота Георгиевич вприпрыжку выскочил из шлюза, то увидел только хвост машины, исчезающий в садах Призимья.

Выведя джип на асфальт, Селиван выложил Черепанову и остальным бойцам всё как есть – с начала и до конца.

– Ох, юрок Юрок, – процедил сквозь зубы майор. – Шельма! Юр Костромынцев… – так и сяк он крутил имя мальчишки, выдувая побочные смыслы как мыльные пузыри.

Координаторы в лагере постарались хоть как-то подключиться к процессу, обеспечив джипу устойчивую связь. Вызвали тайшетский железнодорожный узел. Нет, контейнеров с тулунской мебелью на запад пока не уходило. Остановить состав? Вы в своём уме, майор? С такими заявочками – в Новотомск, там вам расскажут, как вмешиваться в график сообщения.

«Стеклянное депо Абрамсона». Да, это хозяин, Давид Абрамсон. Контейнеры? Помилуйте, мы продаём тысячи контейнеров! Это лучшие контейнеры, последнее слово науки, пластик невосприимчив к радиации, гасит нейтронное… Вы-таки не покупатели? Искренне жаль. Увы, нет. Коммерция не терпит гласности. Надеюсь, вы ещё сможете оценить преимущества наших…

Километрах в тридцати за Тулуном цепанули облако грязной пыли. Лихо нарвались – нуклидки яростно зарозовели. Едва перевалили холм, Селиван ударил по тормозам. Натянул респиратор, выпрыгнул из машины. Фельдфебель с тремя занозами на груди изрёк что-то нелестное в адрес Оппенгеймера, сапёры тоже выбрались наружу. В двадцать рук, разорвав в лоскуты припасённый Селиваном для таких случаев отрез бурого вельвета, вытерли джип. Нуклидки остались в жёлто-зелёном, но это уже можно было перетерпеть.

В Тайшет влетели на закате. Низкое солнце плавилось прямо над дорогой. Координаторы подтвердили, что через железнодорожную станцию никаких контейнеров не проходило. Джип, сигналя и рыча, пробирался по раздолбанным улочкам уездного городка к порту. Здесь было грязно, по-особому грязно, город не мог избавиться от лёгкого запаха радиации. Мёртвый озон, сухая тяжесть, очередь во флюорографический кабинет.

У асфальтированного речного причала дистрофичный речной кран примеривался к красавцу контейнеру с логотипом «СДА» на борту. Сквозь затемнённое стекло проглядывали спинки кресел и округлые подушки диванов. У причала стоял небольшой пароходик класса «река – и совсем чуть-чуть моря», название на корме проржавело до полной нечитаемости.

Селиван остановил машину. Сапёры посыпались из салона, как горох, разворачиваясь в цепь для атаки. Крановщик, пропуская ступени, попытался с максимальной скоростью покинуть рабочее место. Замызганные такелажники, стоявшие на крыше контейнера, задёргались, будто под их ногами вдруг раскалилась сковорода, и тоже устремились прочь. Гроздь крючьев, так и не зацепленных за ушки контейнера, качалась прямо на фоне багрового солнечного диска, как скелет хищной лапы.

А по причалу навстречу Селивану бежал Юра. Он не был напуган, скорее удивлён и встревожен. Джанкер на плече охотника мигнул готовностью.

– Уберите оружие! – крикнул мальчишка с интонацией воспитателя детского сада, говорящего детям не лезть в сугробы. – Он же проснётся, вы что, не понимаете?

Черепановцы не прореагировали, лишь расползлись более широкой дугой, чтобы Селиван и Юра не загораживали им контейнер.

Охотник смотрел на мальчишку, опять, опять абсолютно не понимая, кто же перед ним.

– Ты куда собрался, Юра?

Мальчишка неуверенно улыбнулся:

– В Тунгусский архипелаг. Я там купил остров, буду строить лабораторию.

Ах, Юра Костромынцев, Серый Волк, тёмная душа, лучше бы тебе выдумать историю попроще.

Неверно истолковав выражение лица Селивана, мальчишка заторопился, затараторил:

– Всё по закону, честное слово! По лицензии, буква в букву. Я… Я просто боялся, что вы все… не дадите мне… помешаете… Я бы известил вас – чуть позже. Магистраль свободна, можно двигаться к Иркутску. Да уберите же оружие, чёрт вас побери!

Смекалистый малец, ушлый. Двухслойный. С самого начала претендовал совсем не на обгорелые ошмётки. Работоспособное, накачанное энергией под крышечку, укомплектованное полным боезапасом чудовище, убаюканное паролями и кодами, признало в нём хозяина. Паролями, Юра, которые если где и могли сохраниться, то под красной звездой Костромской Коммуны, в резервных военных бункерах Ярославля и Сергиева Посада, но не здесь, не у нас, не в сибирской глуши. Откуда же ты явился к нам – и куда собрался, Юра? Твой ответ не принят.

– Отойди в сторону, – приказал Селиван мальчишке.

Внутри контейнера что-то изменилось. Уютная геометрия мягкой мебели исчезла, и сквозь тёмное стекло глянуло что-то острое, угловатое, чужое.

– Не имеете права, – почти без голоса прошептал мальчишка, широко расставив руки. – Что ж вы сами как волки-то?! Это не враг, это просто устройство, это технология, которой мы больше никогда не достигнем, если сейчас разрушим. Надо только разобраться, и мы изменим…