— Потому что клуб уже закрывается, а ночевать здесь, я думаю, ты не собираешься.

— Как знать! Если я не могу двигать ни рукой, ни ногой, то почему бы не заночевать прямо здесь?

— Ну, пойдем, Алекси! — нахмурившись, попросила Мелоди. — Возьми себя в руки!

Рик Уотсон, понимающе глядя на Алекси сверху вниз и видя, что она не проявляет ни малейшего желания подниматься с места, в итоге заявил:

— Что ж, не можешь — так не можешь!

С этими словами он подхватил девушку на руки с такой легкостью, словно она весила не больше легкого перышка и бесцеремонно перебросил ее себе через плечо.

— Эй, пусти, пусти, дурак! — завопила Алекси, но парень решительно направился к выходу, а остальные двинулись следом, помирая от хохота.

Веселье не покидало молодых людей вплоть до прибытия на квартиру Мелоди. Пока все располагались в гостиной, девушка быстренько приготовила яичницу и тосты. В тот самый момент, когда она уже готовилась разложить закуску по тарелкам, раздался телефонный звонок.

Поначалу бурный смех и громкие шутки в гостиной полностью заглушали голос в трубке, и девушке пришлось несколько раз попросить звонившего говорить громче.

— Что за бардак у тебя в доме? И где тебя, черт побери, носило до сих пор?! — прогремел в трубке взбешенный голос Брэдли Уэйнрайта, ярость которого не могли скрыть даже помехи, неизбежные при международной связи.

При звуках знакомого голоса Мелоди на секунду окаменела. Потом сердце ее затрепетало, словно птица в клетке. Она испытала такую радость, что вновь слышит голос Брэда, что готова была простить ему любую грубость.

Когда она все же взяла себя в руки и наконец, смогла заговорить, ее собственный голос, однако, был абсолютно ровен.

— Что вам нужно?

— Мне нужно знать, что там у тебя происходит.

— Это вас не касается, мистер Уэйнрайт. Итак, чем я могу быть вам полезной, или я вешаю трубку и возвращаюсь к своим друзьям!

— Нет, мисс Адамсон, трубку бросить вы не осмелитесь. К тому же я хочу, чтобы мы встретились завтра в Ротенберге.

— Сожалею, но это невозможно, — после едва заметного колебания заявила Мелоди.

— Какого дьявола!.. Черт возьми, что это значит — невозможно?

— На этот раз, кажется, вы перестали понимать простой английский язык, — колко заметила Мелоди. — Я сказала, — медленно и раздельно повторила она, — что для меня совершенно невозможно завтра прибыть в Ротенберг. Впрочем, как и в любой другой день, — добавила она, чуть ли не срываясь на крик.

Когда Брэд снова заговорил, голос его был так тих, что Мелоди пришлось сильно напрячься, чтобы разобрать слова.

— Я предлагаю вам самым тщательнейшим образом обдумать ваше решение, мисс Адамсон. Если вы откажетесь от выполнения ваших обязательств, проистекающих из нашего соглашения, которое, кстати, еще не потеряло силу, то я позабочусь о том, чтобы вы никогда больше не смогли работать в качестве профессионального фотографа. И тогда на своей карьере можете смело ставать крест. Единственное, что вам останется — это тихо выйти замуж на какого-нибудь тупоголового американского фермера, стирать ему штаны и рожать детей, — зловеще предупредил он.

— Я скорее пойду на это, чем проведу еще хоть секунду рядом с таким отвратительным типом, как вы, — прошипела Мелоди.

О последствиях своих слов она уже не задумывалась.

— Итак, — медленно произнес Брэд, — вы переходите на личные оскорбления. Ладно, мисс Адамсон, оказывается, я ошибался относительно вашего профессионального уровня. Сожалею, что переоценил вас. Однако если опомнитесь и передумаете, то жду вас завтра в отеле «Браун» в Ротенберге в пять часов пополудни. Если же вас там не окажется, я немедленно найду вам замену.

Мелоди ни секунды не сомневалась, что свою угрозу Брэд выполнит, но, тем не менее, какое-то время боролась с искушением заявить ему, что он может спустить свой проклятый контракт в унитаз… и что она обойдется без этих денег. Однако, в конце концов, здравый смысл все же возобладал, и девушка пробурчала:

— Я буду.

И только когда частые гудки в трубке достигли ее уха, она поняла, что Брэд бросил трубку, не дожидаясь ее ответа.

Мелоди сидела как каменная, не веря собственным ушам и оцепенело, держала трубку в руке, когда в кухню впорхнула Алекси.

— Мелоди, что с тобой? — встревожилась она, едва взглянув на угрюмое лицо подруги. — Плохие новости? Надеюсь, с твоей тетей все в порядке?

— Дело не в тете. Это звонил Брэд.

— Да-а?! — с вопросительной интонацией воскликнула Алекси.

— Он приказал мне явится завтра в Ройтенберг, иначе я потеряю контракт, — безжизненно сообщила Мелоди, потом подняла на подругу сразу вдруг потухшие глаза. — Алекси, как мне быть? Я не смогу видеть его, зная, что он снова женится на Лесли.

— Тогда не езди. По-моему, проще некуда.

— Проще некуда?! Ничего себе! Моя карьера целиком зависит от успешного завершения этого контракта! Он… он сказал, что закроет мне все ходы, — если я не соглашусь. И будь уверена, он это сделает! Он слов на ветер не бросает!

Алекси изумленно вскинула вверх брови.

— Господи, прямо не верится! Неужели он такой монстр?

— О да! Еще бы! — убежденно заявила Мелоди. — Когда он видит, что ему перечат, он пойдет на все, но своего добьется или отомстит. Достаточно нескольких его звонков нужным людям — и мою карьеру фотографа можно считать законченной. Ни один журнал и ни одно агентство не осмелятся больше печатать мои снимки.

— Тогда у тебя нет выбора. Придется ехать.

Мелоди беспомощно посмотрела на подругу.

— Ты права. Выбора нет, — сдалась она. Затем, собравшись с силами, решительно добавила: — Но я никогда не прощу его! Никогда!

Как только она закончила свое торжественное заявление, в кухню вошли заскучавшие без девушек молодые люди. Они жаждали узнать, почему их обществом так откровенно пренебрегают. Стараясь избавиться от настойчивых расспросов, подруги поспешили предложить гостям ужин и потом распрощались с ними. Алекси отправилась проводить приятелей до выхода, и на пороге обернулась к Мелоди.

— Желаю удачи завтра! — прошептала она. — Если нужна будет душевная поддержка — звони.

— Спасибо. Позвоню, — с благодарностью ответила Мелоди.

В каком-то нервозном ажиотаже, словно очнувшись от долгого сна, девушка принялась убирать квартиру, потом подготовила фотооборудование.

Она упаковала также подборку готовых отпечатков и слайдов, чтобы вручить их Брэду по прибытии в Ротенберг. По крайней мере, ему тогда не так-то просто будет обвинить ее в отсутствии профессионализма.

Случайно взглянув на часы, Мелоди поняла, что уже четыре утра. Необходимо было поспать хотя бы немного, чтобы быть в форме. Иначе вряд ли ей удастся разумно и успешно справиться со стоящей перед ней непростой — в первую очередь в эмоциональном плане — задачей.

В восемь она была уже опять на ногах и ломала голову — как же ей добраться до крошечного городка Ротенберга на реке Таубер. Если часть пути она проделает поездом, а потом возьмет напрокат машину, то как раз прибудет на место в срок — в назначенные Брэдом роковые пять часов пополудни.

Большую часть времени, проведенного в поезде, она посвятила тщательному изучению путеводителя по Ротенбергу и довольно занимательной истории города, который, судя по информации, приведенной в путеводителе, чудом сохранился с шестнадцатого века: узкие мощеные булыжником улочки, островерхие домики с мудреными коньками крыш, развалины двух старинных замков с мощными укреплениями… Особенное удовольствие доставил Мелоди рассказ о спасении города во время Тридцатилетней войны, когда виконт Тилли совсем уже было собрался уничтожить городок, да не смог устоять перед вкусом местного вина.

Едва Мелоди закончила читать многокрасочное повествование о прошлом Ротенберга, как поезд прибыл в Вюрцбург, где она собиралась взять напрокат автомобиль и на нем уже добраться до конечной цели своего неожиданного путешествия. Крайне сожалея, что практически не остается времени на посещение роскошного городского дворца в стиле барокко, девушка вывела взятый напрокат «фольксваген» на автобан. Ее сердце замирало все чаще и чаще по мере того, как близилось время встречи с Брэдом.