Это кем же надо быть, чтобы живому человеку устроить… как это – когда скребут щеткой по пищеводу?
«…нервный яд, действующий в первую очередь на ганглии вегетативной нервной системы, сначала возбуждая, а затем парализуя их. На центральную нервную систему действует также двухфазно. Поражает сердечно-сосудистую систему. Возможно прямое действие на сердечную мышцу и ткань сосудов, а также влияние на обмен биогенных аминов. Обладает некоторым местным раздражающим действием. Хорошо проникает через кожу».
Лечится анабазином.
Нет, не это важно. Вот самое главное.
Десять минут после начала опыта. То есть десять минут до появления первых симптомов. И смерть – через полчаса. Но ведь это совсем не то, когда делаешь глоток – и в ту же секунду падаешь. Значит…
А еще важнее – вот это, уже упомянутый острый запах и резкий вкус.
Интереса ради я набрал сочетание слов «вино» и «яд» и какое-то время изучал результат.
«Красное вино, мощно интегрированное в быт английских имущих классов, было, наряду с какао, кофе и лекарствами, одним из самых распространенных способов маскировки яда в арсенале викторианских отравителей. Но кроме того, вино было ядовито и само по себе».
Почему только викторианских? Но с Интернетом не поспоришь.
Мышьяк, который не имеет запаха. Ну да, это удобно. Симптомы отравления мышьяком легко было спутать с симптомами холеры… очень интересно, и при чем здесь наш случай?
Самый знаменитый случай отравления вином – это смерть папы Александра VI в 1503 году. Папа, замыслив отравить троих кардиналов, выпил заготовленное для них вино по недосмотру кладовщика, которому было доверено хранение отравленных бутылок.
А, да нет на свете ничего, лишенного вкуса и запаха, – у мышьяка, оказывается, есть тонкий металлический привкус. Мадлен Смит отравила своего любовника, добавив мышьяк в какао, доктор Уильям Палмер подмешал яд в виски, а адвокат Гарольд Гринвуд отравил жену, добавив пол чайной ложки мышьяка в бутылку бургундского. Но привкус металла – небывалая нотка в винном букете.
Во вкусе, а не в букете, сказал я экрану. Не путайте нос и рот.
Дальше пошел просто бред. Сладкий вкус в вине, понимаете ли, исторически самый популярный. И римляне уваривали виноградный сок до состояния сиропа путем кипячения его в свинцовых сосудах. Один из симптомов отравления свинцом – потеря репродуктивных способностей. Свинцовые водопроводы и подслащенное свинцом вино – одни из главных причин низкой рождаемости в Древнем Риме.
Тим Скотт вряд ли имел шанс потерять репродуктивные способности.
Ну и – в семнадцатом веке во Франции отравление свинцом носило название «колики Пуату», поскольку виноделы Пуату добавляли окись свинца в вино для смягчения его вкуса. В Англии для подслащивания вина и сидра использовались свинцовые гири, которые опускали в бочки на веревках. Рецепт приготовления вина со свинцом встречается в поваренной книге восемнадцатого века «Универсальный повар» Таунсенда. Свинец запрещен к использованию в виноделии с того же восемнадцатого века. Точка.
Больше никаких технологий изготовления вина, где был бы хоть намек на яды, тем более – быстродействующие, не выявилось. Да я как-то и без поисковых систем это знал.
Что ж, есть с чем ехать в Зоргенштайн.
– Сергей, ты все еще куришь свои мексиканские сигары? – спросил Альберт, приведя меня в сельский ресторанчик с множеством простых радостей, типа картофельного пюре, политого другим пюре – яблочным, что хорошо идет к тонким колбаскам.
– Бывает, – признал я, – но сигара – это все-таки символ победы. А нам как-то до победы далеко.
– Какая там победа, – потряс щеками Альберт, а потом поднял на меня голубые грустные глаза. – У меня упали продажи в местных магазинах на три процента за неделю. Хотя при чем тут я, вроде бы. У всех общее ощущение – что нас теперь можно брать голыми руками. Мы все стали дешевле.
– А Фриц будет со мной говорить?
– Трудно. Я сказал, что ты – винный аналитик, что всего лишь правда, но будь готов к встрече с полицией. Он сказал, что лучше встретиться не в замке. А там посмотрит.
Я мог бы сказать Альберту, что полиция меня ждет, так что тут проблем никаких. Но дело было в том, что я не имел ни малейшего желания вот так сразу начинать разговор с полицией.
– Фриц говорит по-английски?
– Как и все мы. Да, и он все-таки хочет знать, какие будут вопросы.
– Самые простые. Я хочу знать, как прошла дегустация до того самого момента. Кто где сидел, что сказал. А разговор о технологиях – боюсь, что он тут неуместен. Дело явно не в вине. А в том, что туда добавили.
Тут Альберт как-то странно усмехнулся.
– Ну, Фриц поможет. Хотя, кажется, дегустацией дирижировал не он, у них там есть такая специальная девушка… Но, кстати, о девушках. Помнишь, ты приехал ко мне в первый раз с такой… у нее лицо, как у грустной лошади? Вот если бы ты знал, где ее найти, она бы многое рассказала. Это она командовала группой твоих коллег, она привезла их в замок. А увезла на одного меньше. Да она вообще рядом с ним сидела, с этим, который умер.
– Что? Та девушка? Мануэла?
Альберт фальшиво пропел строчку «Мануэлы» из Иглесиаса.
– А второй англичанин, который приехал с этим несчастным, вообще устроил истерику. Они вроде были друзьями. Орал на всех, чтобы вызвали врача, ну и так далее. Не мог поверить, что тот умер почти сразу. Пытался пробиться в санитарную машину, но там уже знали, что поедут прямо в морг. И его не пустили, он скандалил. Знаменитый такой парень, фамилия как у этого рок-музыканта, который сначала шепчет, потом дико орет. Он еще ломает на сцене почти настоящую стену.
– «Пинк Флойд»… Роджер Уотерс? Уотерс? Это же как – Монти? Монти Уотерс?
– Да! – обрадовался Альберт.
Вот и объяснение странностям в поведении Монти, как и неизбывной печали Мануэлы.
Так ведь теперь я и вообще не поеду к Фрицу. То есть если он и будет мне нужен, то лишь на следующем этапе.
Мы быстро договорились об этом с Альбертом.
– Звони, Сергей, – сказал он мне на прощание. – Считай, что у тебя здесь – полевой офис с дисциплинированными сотрудниками. Я знаю, ты не сделаешь нам плохо. Для тебя – все что угодно.
– Что угодно? Тогда – «Хайльброннер блан». Гранд-этаж. Он наверняка подорожал?
– Для кого подорожал, а для кого на этот раз – бесплатно. И не возражай.
И ранним утром, по прохладной росе, я понесся вовсе не в Зоргенштайн. А обратно, или почти обратно – потому что наша команда во главе с Мануэлой успела к этому времени покинуть Фрайбург и добраться до замечательного места.
Там была толпа народа, в ярмарочных балаганах наливали сельский, с пузыриками, кисло-сладкий рислинг в высокие стаканы с характерными вмятинками, числом обязательно шестнадцать. Гремел духовой оркестр инвалидов, а в стороне от всего этого на веселящуюся публику подозрительно смотрел сквозь очки Гриша Цукерман, иногда переводя взгляд на рислинговый стакан в руке.
И только через полчаса я понял, после долгих расспросов, что, пока я гостил у Альберта, Гриша не терял времени даром. И то, что он устроил, описанию не поддается.
6. Про́клятое вино
То, что натворил Гриша, вышло вдобавок в сокращенном переводе по всей Германии, есть уже и английские варианты – да хоть голландские. Ну и скорость же у его (бывшей нашей с ним) газетенки, как и у всех прочих.
То есть только вчера утром он встречался со своими немецкими соплеменниками, судя по всему, получил именно от них вот это – это самое. Сел затем за компьютер, еще до обеда, настучал в редакцию, газета вышла сегодня утром, и, хотя в Москве Гришина находка никого, видимо, не взволновала, только нервы пощекотала, в Европе все оказалось по-иному. Благодаря оперативной работе какого-то немецкого корреспондента в Москве, вся Германия уже ранним утром начала обсуждать ошеломляющее открытие российского гения расследовательской журналистики.
