Немного поколебавшись, я спросила:

– Вы говорили о пластической операции, имея в виду какие-то специфические особенности строения тела вашей дочери?

– Большая грудь несовместима с занятиями гимнастикой, доктор Скарпетта, – ответила она, не поднимая на меня глаз. – Уже к шестнадцати годам у Дебби была большая грудь. Ее бы не очень смущало это обстоятельство, если бы не мешало ее занятиям спортом. В прошлом году ей сделали пластическую операцию на груди.

– Когда была сделана эта фотография? – спросила я, указывая на висевшее фото, где грациозная, точеная фигура Деборы напоминала статуэтку.

– Фотография была снята в апреле месяце, в Калифорнии.

Когда речь идет о пропавшем, предположительно мертвом, человеке, люди моей специальности редко интересуются особенностями строения тела жертвы, будь то описание прямой кишки, или заднего прохода, или шрамов, оставшихся после пластической операции. Все эти детали очень важны для опознания тела, и знакомилась я с ними по сводкам, получаемым из Национального центpa по расследованию криминальных убийств (НСИС). Я больше интересовалась характеристиками, присущими живому человеку, научившись за годы работы не всегда доверять своим личным впечатлениям.

– Все, что я вам рассказала, должно остаться тайной, – сказала миссис Харви. – Дебби – очень скрытная девушка. В нашем доме принято хранить семейные тайны.

– Я понимаю вас.

– Ее отношения с Фредом тоже были скрыты от постороннего взгляда. Я уверена, что от вашего внимания не ускользнуло отсутствие его фотографий или каких-то других напоминающих о нем предметов в нашем доме. Они, несомненно, дарили друг другу фотографии, мелкие подарки, сувениры. Но она никогда никому об этом не рассказывала. Например, в прошлом году, сразу после дня ее рождения, в феврале месяце, я заметила на мизинце ее правой руки золотое колечко, представлявшее собой узенькую полоску с цветочным орнаментом. Она так и не сказала, хотя я и не спрашивала, откуда у нее это кольцо. Но я уверена, что это кольцо было подарком Фреда ко дню рождения.

– А Фред был решительным парнем? Повернувшись ко мне лицом, она подняла свои черные, печальные глаза.

– Фред – очень сильный и, я бы даже сказала, какой-то одержимый человек. Но нерешительным человеком его вряд ли можно назвать. По сути дела, у меня нет к нему никаких претензий. Просто меня беспокоило, что их отношения зашли слишком далеко… – Посмотрев в сторону и стараясь подобрать нужное слово, она пояснила: – Какая-то безумная привязанность друг к другу. Знаете, о чем я подумала? Они были как наркотик друг для друга. – Закрыв глаза и прислонившись к оконному стеклу, она продолжала: – Господи, и зачем мы только купили ей этот проклятый джип?

Я ничего не ответила.

– У Фреда ведь не было машины, и вряд ли тогда бы она поехала… – Миссис Харви говорила потухшим голосом.

– Да, тогда бы ей не пришлось выбирать, – сказала я, – и она поехала бы с вами на пляж.

– И этого бы никогда не случилось!

Неожиданно миссис Харви шагнула от двери, направляясь в коридор, потому что ей невыносимо было больше находиться в спальне своей дочери. Понимая это, я последовала за ней по ступенькам вниз, шагая прямо к входной двери. Прощаясь с ней, я обратила внимание на ее заплаканные глаза, которые она поспешила отвести.

– Я очень сожалею о случившемся. – Сколько еще раз в жизни мне придется повторить эту фразу? – Спустившись вниз, я тихонько закрыла за собой входную дверь. Сидя в автомобиле, по дороге домой, я думала о том, что если мне когда-нибудь придется встретиться с Пэт Харви, то я уже ни за что не смогу выступить перед ней в качестве главного врача-эксперта.

Прошла неделя с тех пор, как я снова услышала о деле, связанном с исчезновением Харви и Чини, расследование которого, насколько мне было известно, не дало никаких результатов. В понедельник, когда я без передышки занималась вскрытиями в морге, позвонил Бентон Уэсли. Без всяких отлагательств он хотел поговорить с Марино и со мной, поэтому пригласил нас вместе пообедать.

– Наверное, Пэт Харви действует ему на нервы, – сказал Марино, когда мы вечером ехали с ним в машине. У самого дома Уэсли тяжелые капли дождя глухими ударами забарабанили по ветровому стеклу. – Лично мне абсолютно все равно, к кому она обратится за помощью: к хироманту, к Билли Грэхему или этому онанисту Истеру Банни.

– Хильда Озимек вовсе не хиромантка, – ответила я.

– Половина домов этих хиромантов, на чьих вывесках нарисована рука, просто служили прикрытием для проституток.

– Мне об этом хорошо известно, – сказала я усталым голосом.

Он открыл пепельницу, чтобы бросить туда окурок, в очередной раз доказывая, насколько отвратительна привычка курить. «Если он запихнет туда еще один бычок, то его имя можно будет занести в „Книгу рекордов Гиннеса“ по количеству выкуренных сигарет», – подумала я.

– Я гляжу, ты уже слышала о Хильде Озимек, – продолжал Уэсли.

– Я не знаю о ней ровным счетом ничего, кроме того, что она живет в Каролине.

– В Южной Каролине.

– Она что, сейчас находится в доме миссис Харви?

– Теперь уже нет, – ответил Марино, отключая дворники при виде пробивавшегося сквозь тучи солнца. – Хоть бы эта проклятая погода наладилась. Вчера Хильда вернулась к себе обратно в Южную Каролину. Представь себе, ее доставили в Ричмонд и отвезли обратно в личном самолете Пэт Харви.

– Скажи, пожалуйста, откуда ты все это знаешь? Признаться, я бы меньше удивилась известию о том, что Пэт Харви попала в психиатрическую клинику, чем тому, что она могла кому-либо сообщить о происходящем за стенами ее дома.

– Вопрос интересный. Я лишь повторяю тебе сказанное Бентоном. Очевидно, Хильда обнаружила своим всевидящим оком то, что очень расстроило миссис Харви.

– Что именно она нашла?

– А черт ее знает. Бентон не стал посвящать меня в подробности.

Я больше не задавала никаких вопросов, поскольку меня раздражала эта странная манера разговаривать намеками. Когда-то мы прекрасно работали вместе, питая друг к другу уважение и дружеские чувства. А сейчас Уэсли был таким чужим, что иногда мне казалось, он ведет себя так со мной из-за Марка. Когда Марк, получив назначение на хорошую должность в штате Колорадо, ушел от нас, Уэсли тоже покинул Квантико, где он с удовольствием работал в должности начальника одного из подразделений Национальной правовой академии при ФБР. Потеряв в лице Марка коллегу по работе и друга, он, очевидно, считал меня виновником происшедшего, полагая, что дружба между мужчинами и собратьями по нелегкому труду гораздо крепче, чем брачная связь или узы, соединяющие два любящих сердца.

Через полчаса Марино свернул на шоссе, и вскоре, когда я уже потеряла всякую ориентацию после многочисленных поворотов машины влево и вправо, он наконец поехал по загородному шоссе, все больше удаляясь от города. Хотя я и раньше много раз встречалась с Уэсли, эти встречи всегда происходили в моем или его рабочем кабинете. Он никогда не приглашал меня в Вирджинию, где среди живописных фермерских полей и лесов, раскинувшихся за белой изгородью пастбищами, видневшимися вдалеке от дороги конюшнями, находился его дом. Свернув в тоннель, мы стали проезжать мимо длинных подъездных дорог, ведущих к плодородным участкам земли с выстроенными на них огромными современными домами и припаркованными к двум трехместным гаражам европейскими седанами.

– Я и не подозревала о том, что жилые кварталы Вашингтона находятся так близко к Ричмонду, – сказала я.

– Что? А может быть, ты, прожив здесь более четырех лет, никогда не слышала о войне Севера с Югом?

– Я родилась в Майами, поэтому не очень интересовалась историей Гражданской войны, ; – ответила я.

– Да уж конечно, особенно если учесть, что Майами находится у черта на куличках. Многие места, даже если их официально принятым языком является английский и их жители участвуют в выборах, вовсе не принадлежат Соединенным Штатам.