Зачем Чини понадобилось оставить джип на стоянке зоны отдыха, а затем вместе с Деборой встречаться с продавцом наркотиков и снова отправиться в это место? – спросила я. – Удобнее было, купив наркотик на стоянке зоны отдыха, продолжать свой путь дальше.

– А может быть, они специально приехали сюда на вечеринку.

– Ну какой нормальный человек приедет в такое место затемно на вечеринку? А где их обувь, Морель? Или ты считаешь, что они шагали по лесу босиком?

– Откуда мы знаем, где находится их обувь? – ответил он.

– Очень интересно. За все это время было найдено пять убитых пар, а где их обувь, никому не известно. Ни разу не нашли ни носков, ни ботинок. Вам не кажется это довольно странным?

– Да, мадам. Я тоже считаю это обстоятельство очень странным, – ответил Морель, похлопывая себя по телу, чтобы согреться. – Но в данный момент мне предстоит работа по выяснению обстоятельств смерти именно этой пары, без всякой связи с теми четырьмя. Опираться я буду на имеющиеся у нас факты. В данный момент мы не имеем никакой другой отработанной версии, кроме смерти в результате употребления чрезмерной дозы наркотиков. Я не могу себе позволить отвлекаться на раскрытие предыдущей серии убийств или обращать особенное внимание на высокопоставленное положение матери убитой девушки, иначе могу ошибиться и не докопаться до истины.

– Очень хотелось бы, чтобы вы все-таки до нее докопались.

В ответ он промолчал.

– А вы что, в джипе обнаружили наркотики?

Нет. Здесь мы не нашли ничего похожего на наркотики. Но нам предстоит еще исследовать почву и листья на месте найденных тел.

– В такую отвратительную погоду не стоит просеивать почву, – посоветовала я раздраженным голосом, раздосадованная поведением Мореля и полиции. Вода струйками стекала с моего пальто, ныли колени, руки, и ноги совершенно онемели. Зловоние становилось еще невыносимее, а звук громко шлепающего по листьям дождя стал действовать мне на нервы.

– Мы еще не вскапывали и не просеивали почву. С этим, возможно, придется повременить, поскольку ничего не видно. Весь арсенал наших средств до настоящего момента включал металлоискатель и наши собственные глаза.

– Да, но чем больше вы находитесь здесь, тем больше уничтожаете улик, втаптывая в грязь мельчайшие косточки, зубы и все, что могло быть рядом с трупами. – Они находились здесь уже в течение нескольких часов: время, которое безвозвратно утеряно для того, чтобы можно было сохранить место происшествия в своем первоначальном виде.

– Итак, вы хотите забрать эти трупы сегодня или оставить все здесь до тех пор, пока не улучшится погода? – спросил он.

При обычных условиях я, конечно же, подождала бы хорошей погоды. Можно было на пару дней оставить на месте, закрыв полиэтиленовой пленкой, и так пролежавшие в течение нескольких месяцев в лесу трупы. Но, останавливаясь с Марино возле расчищенной от леса дороги, мы заметили несколько телесъемочных машин с сидящими в них репортерами. Некоторые телевизионщики, невзирая на дождь, околачивались рядом со стоящими на посту полицейскими, стараясь выудить у них какую-нибудь информацию. Самая привычная рабочая обстановка. Хотя я не имела права указывать Морелю, чем ему следует заниматься, но этого требовал кодекс морали и чести перед усопшими.

– В багажнике служебной машины находятся носилки и мешки для трупов, – сказала я, доставая ключи. – Если вам кто-нибудь поможет, мы быстро положим тела на носилки и отвезем их в морг.

– Хорошая мысль. Сейчас мы займемся этим делом.

– Спасибо, – ответила я, увидев стоявшего рядом со мной Бентона Уэсли. – И как вам удалось обнаружить их? – спросила я. Несмотря на двусмысленность заданного вопроса, он очень хорошо понял, что я имела в виду.

– Морель позвонил мне в Квантико, и я сразу же приехал сюда.

Когда он смотрел на лежащие рядом два трупа, его скуластое лицо, затененное промокшим насквозь капюшоном, казалось почти изможденным.

– Ты можешь сказать сейчас причину их смерти?

– Сейчас я могу сказать только то, что черепа их не раздроблены и в голову им не стреляли.

Он ничего не ответил и держался, как и я, напряженно.

В то время как я разворачивала простыни, Марино ходил взад-вперед, засунув руки в карманы, ссутулившись под пронизывающим проливным дождем.

– Ты подхватишь воспаление легких, – заметил Уэсли, поднимаясь на ноги. – Неужели полицейское управление города Ричмонда обеднело настолько, что не в состоянии обеспечить своих служащих головными уборами?

– О чем ты говоришь? – сказал Марино. – Скажи спасибо, если твою дурацкую машину снабдят бензином и выдадут тебе пистолет. Бандиты на Спринг-стрит и те лучше нас вооружены.

Спринг-стрит по праву считалась государственной тюрьмой. Ежегодно государство тратило больше денег на содержание заключенных, чем на оплату присматривавших за ними полицейских. Марино очень любил поплакаться на эту тему.

– Я вижу, сюда притащилась местная полиция Квантико. Ну и повезло же нам, – сказал Марино.

– Когда они сообщили мне о находке, первое, что я спросил, – это связались ли они с тобой.

– Да, наконец-то они нашли эти два трупа.

– Вижу, Морель никогда еще не заполнял форму ВИКАПа. Может, ты ему поможешь?

Марино пристально смотрел в сторону лежащих рядом трупов, и челюсть его начала вздрагивать.

– Нам нужно занести всю информацию в компьютер, – продолжал Уэсли, слова его были еле слышны на фоне барабанящего по земле дождя.

Я не стала больше слушать их беседу и занялась делом. Разостлав одну из простыней рядом с женским трупом, я перевернула его на спину. Тело неплохо сохранилось; соединения и связки были целы и невредимы. В Вирджинии был такой климат, что, как правило, только через год тело, находившееся на открытом воздухе, начинало превращаться в скелет, распадаясь потом на отдельные кости. Мускульная ткань, хрящи и связки очень крепки. Тело было миниатюрным, и я тут же вспомнила премилую молоденькую спортсменку, позирующую на гимнастическом бревне. На ней. было надето что-то вроде пуловера или хлопчатобумажного свитера и застегнутые на «молнию» заклепанные джинсы. Развернув вторую простыню, я проделала то же самое с другом девушки. Процедура переворачивания разложившихся трупов чем-то напоминает процедуру переворачивания камня. Предполагая только наличие насекомых, никогда не знаешь, что еще может оказаться внизу. По спине пробежали мурашки, когда я, перевернув тело, увидела несколько пауков, быстро расползавшихся в разные стороны, прячась под листьями.

Вся съежившись, в безнадежной попытке немного согреться, я вдруг увидела, что и Уэсли, и Марино куда-то отошли. Стоя на камнях под дождем, я ощупывала землю, укрытую грязными листьями, в поисках мельчайших косточек и зубов. В нижней челюсти одного из черепов отсутствовало не менее двух зубов. Вероятнее всего, они были где-то рядом. После почти двадцатиминутных поисков мне удалось найти один зуб, небольшую, прозрачную пуговицу, которая, возможно, оторвалась от мужской рубашки, и два окурка. Сигаретные окурки находили на месте найденных убийства пар почти в каждом случае. Вся странность заключалась в том, что жертвы не были курильщиками, а на найденных сигаретных фильтрах отсутствовало название фирмы и товарный знак изготовления.

Я обратила внимание Мореля на эту деталь.

– Сколько бы я ни ездил с проверкой на место происшествия, всегда находил сигаретные бычки, – ответил он.

Меня просто распирало от любопытства, на скольких же вызовах ему удалось побывать. Но мне почему-то думалось, что их по пальцам можно было сосчитать.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru