Когда в коридор по первому зову вбежал солдат, Гайде уже отпустила мерзавца из цепкой хватки, бросила, как что-то невероятно гадкое, обо что и руки марать жалко. А пират (стоит отдать должное его актерским талантам), почуяв благодарного зрителя, тут же всем своим видом изобразил глубокий ужас, разве что штаны не подмочил для полной убедительности.
- Она... Она... - пролепетал он, одной дрожащей рукой указывая в сторону камеры, а другой сперва размазав пару капель крови по половине лица, а потом потирая шею так, словно до сих пор чувствовал, как его кто-то душит. - Чуть не убила меня!.. Это настоящая демоница...сделайте с ней что-нибудь.
Страж, дежуривший сегодня подле "опасной преступницы" был не слишком энергичен и явно не особо доволен своей работой, на лице его, уже избражденном следами прожитых лет, отражалось пренебрежительное неудовольствие. Причем в адрес обоих действующих лиц этой комедии.
- Что она вам сделала? - довольно-таки апатично поинтересовался он у "пострадавшего".
- Чуть не убила!.. - срывающимся голосом повторил пират, в страхе тараща глаза на Шивиллу. - Вцепилась прямо через решетку...
- Так зачем же вы к ней вообще полезли? Ну что за люди, ума вообще нету... - проворчал охранник, снимая с пояса связку ключей. - А с тобой, Гайде, разговор будет отдельный. Раз уж с тобой нельзя ни о чем договариваться, и вести себя по-хорошему ты не умеешь...
На улицу Алваро Триз вышел в приподнятом настроении, буквально сияя, как новенький золотой. Там же в сгустившихся сумерках от стены отделились две фигуры, явно ожидавшие пирата, присоединились к нему, и между ними троими завязался оживленный разговор. А, не успев далеко отойти, в круге света ближайшего фонаря они столкнулись с еще одной мужской фигурой в треуголке с красным пером.
- А ну-ка, стой, коротышка! - скомандовал Алваро, преградив путь судовому врачу и посмотрев на него сверху-вниз. - Что ж ты выглядишь таким знакомым... Второй раз вижу, а уже примелькался. А почему же без цветов? - поинтересовался Триз в своей обыденной манере. В чем, в чем, а в отличной памяти ему отказать было нельзя.
- А я вас без шляпы сразу и не признал... - на свой страх и риск парировал Ларри. - Эклектика уже вышла из моды?..
- Эй, кэп, это он вас "эпилептиком" назвал? - возмутился один из сопровождавших пирата парней. - Может, ему того, врезать разик - пущай не умничает?..
- Нет-нет, что вы! Ни в коем случае, не надо "того". Не трогайте нашего маленького рыжего друга, - великодушно предупредил едва не свершившуюся расправу капитан. - Не забывайте, что мы сейчас должны быть добродетельны и честны, как невеста, которая убеждает жениха в своей девственности. Иди своей дорогой, рыжий, - "смилостивился" Алваро, - ...на этот раз. Но если будешь не по делу возникать вокруг своей капитанши, не удивляйся, если и с тобой вдруг случится что-нибудь нехорошее.
Ларри был слишком хорошо воспитан, чтобы позволить себе смачно выругаться, и слишком осмотрителен, чтобы продолжать дерзить. Поэтому он нашел "золотую середину".
- Хорошего вечера, - отчеканил он, давая понять, что на этом разговор окончен. Разминувшись с этой форменной шайкой, Лауритц вошел в здание и машинально повторил свое пожелание хорошего вечера уже охране, и в уже более любезной форме. Когда же он спустился по узкой лестнице на нижний уровень, куда его без особого энтузиазма, но все-таки допустили, то столкнулся нос к носу с немолодым солдатиком в синем мундире.
- Вечер добрый, сэр, - поприветствовал служивый. - Мы врача не вызывали.
- В этом могу за вас только порадоваться. Но я здесь не как врач, я хочу повидать Шивиллу Гайде. Пожалуйста, если дозволено.
- Вы уверены, что хотите ее видеть? - с усталой иронией в голосе поинтересовался солдат. - Она вон одному посетителю чуть уже шею не свернула.
- Я уверен.
- Ну, тогда давайте, сэр. Скажите только, как вас звать?
- Лауритц Траинен.
- Хорошо, входите, доктор Траинен. Если что - зовите, я буду стоять здесь в проходе. Всегда к вашим услугам...
Уж больно явно прозвучал в последней фразе сарказм, но доктор и так искренне надеялся, что охрана ему не понадобится. Завернув в слепой отросток тюремного коридора, где одна напротив другой располагались всего две камеры, в одной из них Ларри увидел Шивиллу, Девушка возлежала на простом тростниковом тюфяке, поза ее выглядела настолько свободной и непринужденной, что можно было подумать, будто она спит. Единственный фонарь, висевший на стене, подарил ее уже давненько не видевшим мыла волосам блеск, какого модницы специально добивались маслами и помадами, а также удивительный винный оттенок. В этом слабом свете ее красивое лицо казалось спокойным и умиротворенным, будто бы она вовсе не в тюремной камере находится, а в своей постели...
- Шивилла?.. - негромко окликнул лекарь.
Девушка нехотя пошевелилась, приподнялась на своем аскетичном ложе и повернула голову в сторону говорившего, по-кошачьи щурясь.
- Кто здесь? - кто еще посмел нарушить ее покой?
- Это я, Лауритц.
- Ах, явился, не запылился... - протянула она, возвращая себе лежачее положение.
- Капитан... - сердце судового врача на мгновенье болезненно сжалось, а затем задало такой ритм, от которого он кому-нибудь из своих пациентов уже мог бы прописать что-нибудь успокоительное. - Как вы? Мы можем здесь свободно разговаривать?..
- Можем, отчего нет... Здесь никто не подслушивает...даже жаль.
- Вы в порядке? Они вас не...
- Что? Не обижали, не пытали, не насиловали всем скопом?.. Нет, ничего такого, - быстро ответила она тоном человека, которому умышленно скверно удается деланная беззаботность. - Только разговоры разговаривали. Умереть от одиночества мне здесь точно не дадут. И с голоду не помру, и не в стойле, вроде, ночую...
- Ну, и то хорошо... А еще здесь прохладней, чем на улице, это даже, в некотором роде, приятно...
- Нравится? Может, хочешь поменяться со мной местами? - грубо оборвала она его, повысив голос до тона, который не предвещал ничего хорошего.
- Прости...те, - прикусил язык Ларри. - Нет, я совсем ничего такого не хотел... Я вообще меньше всего хотел, чтобы вы здесь оказались...
- Кто ты такой, Ларри? - неожиданно спросила Гайде, уставившись прямо на собеседника, и ее глаза блеснули из тени.
- Ну, как же... Лауритц Траинен, доктор медицины. Ваш судовой врач...если я, конечно, еще не разжалован. И ваш друг, смею надеяться...если еще имею право им называться.
- Ой ли! Кто ты такой и откуда взялся? Откуда свалился на мою голову...может, тебя подослал кто? Это диверсия, заговор против меня?.. Неужели я действительно плохо разбираюсь в людях... - слова ее и сопровождающий их взгляд, уже не обвиняющий и не гневный, а презрительно-разочарованный, каким девушка могла бы окинуть скверно построенный корабль или неспелый манго, оказались оскорбительней пощечины. - Отродясь не видела еще людей, которые вот так одним движением с легкостью создавали бы вокруг себя столько неприятностей. Ты ведь знаешь, моряки - народ суеверный, и если на судне заводится что-то, что, как им кажется, приносит неудачу, от этого очень быстро избавляются.
- Никто меня не подсылал, - обиделся такому предположению судовой врач, не поняв, серьезно капитан говорит или все-таки изволит шутить, - я сам по себе... И вы будете несправедливы, если скажете, что во всем происходящем виноват я один. Нам всем просто не повезло оказаться в неподходящем месте в неподходящее время. Но лично я никогда, ни за что бы не причинил вам вреда...умышленно... Если не хотите, можете мне, конечно, не верить...
- Хотелось бы тебе верить...да что-то не очень выходит. Ты уже однажды спас меня, я это хорошо помню, моя благодарность за твой поступок никуда не исчезла. Но ты же и до ручки меня довел, это я тоже не забуду... Мой папаша всегда говаривал, что плохие поступки не марают хороших, а добрые дела не отмывают злых. Поэтому он мог одновременно выдать члену своей команды щедрую награду за доблесть в бою, а потом тут же велеть высечь его за недавнюю же провинность. Поэтому и "раскаявшиеся" пираты, как он говорил, всегда останутся пиратами, как их не прощай и не переименовывай... Так зачем ты пришел сюда сейчас, помочь или добить окончательно?
