Но женщина вряд ли слышала его: бармен, умело подталкивая, уже волок ее прочь.

— Я еще увижусь с тобой, мразь! — крикнула она в дверях.

Мак-Лауд кивнул головой:

— Меня увидеть легко…

Бармен возвращался, брезгливо вытирая руки о куртку.

— Джимми! А сам-то ты помнишь, как выглядели звезды? — спросил старик с внезапной тоской.

— Смутно, очень смутно. Я ведь тогда совсем маленьким был… — бармен уже колдовал над каким-то хитроумным коктейлем. — Помню, небо было другое какое-то… Синеватое, кажется…

Он говорил с явным равнодушием. Отличный парень — но ему тоже все равно.

Ей повезло. Спустившись с верхнего яруса автострады, Луиза сразу же увидела стоящую перед баром одинокую машину. Автомобиль Мак-Лауда был столь же узнаваем «в лицо», как он сам. (Тоже знаменитость с оттенком анахронизма: черный «линкольн», очень старый и громадный, как танк. Говорят, на нем «Спаситель Человечества» ездил еще до Катастрофы.)

Да, ей повезло с первого раза. И это хорошо. Неизвестно, сколько она сможет вот так открыто передвигаться по городу. Охота уже ведется, и награда за поимку объявлена.

Странный звук возник вдали, прокатился раскатом грома — и внезапно затих. Луиза Маркос, уже было сделавшая шаг к машине, остановилась и повернула голову. На фоне энергощита, закрывающего небо (он постепенно начал превращаться из черно-оранжевого в оранжево-лиловый — утро уже вступало в свои права), расплывался странный узор. Концентрические круги расходились вокруг пятна бездонной черноты — словно круги от камня, брошенного в тихую заводь.

Бармен так увлекся смешиванием коктейля, что опоздал среагировать. И Мак-Лауд тоже опоздал. Почти.

Толстуха, разъяренная оказанным ей приемом, осторожно ступая, снова пробралась в бар. Схватив со стола галлонную бутыль псевдорусской водки, она замахнулась ею, как булавой.

Промедли старик еще мгновение — и голова его раскололась бы, словно арбуз. Но раз и навсегда отработанным движением, которое не смогла отнять даже старость, он выбросил навстречу удару руку — вверх и назад.

И ребро его ладони перерубило бутылку, пройдя сквозь толстое стекло, как сквозь пустоту. Лишь на обратном движении рука, словно обретая материальность, неловко чиркнула по клыкастым осколкам горлышка — и окрасилась кровью.

Джимми, одним прыжком перебросив свое грузнеющее тело через стойку, кинулся к хулиганке. Но та уже исчезла в дверях: видно, хмель моментально слетел с нее.

Мак-Лауд спокойно смахнул со стола осколки.

— Пожалуй, мне нужно еще выпить, — сказал он вслух самому себе. И потянулся к стойке. Но вдруг отдернул руку.

Странное, почти забытое ощущение пронзило его. Он осмотрел тыльную сторону кисти. На ней не было царапин. Чистая, гладкая кожа.

— О, черт! — пробормотал Мак-Лауд.

Он был потрясен.

Слышно было, как Джимми на бегу кричит в спину удирающей от него женщине, предлагая ей остановиться для выбивания зубов, перелома челюсти и отвода в тюрьму сроком на десять лет. Как ни странно, эти посулы не показались ей заманчивыми. Она только прибавила ходу.

Через несколько минут Джимми вернулся в бар, совершенно запыхавшись. Он смотрел виновато: не догнал.

— Ради Бога, извините, мистер Мак-Лауд! С вами все в порядке?

Мак-Лауд не отвечал. Он сидел, будто окаменев, и взгляд его был погружен внутрь себя. Он помнил, что регенерация сохранялась у него еще и после того, как начался процесс старения. Сохранялась несколько лет, постепенно слабея. Сейчас раны затягивались у него нисколько не лучше, чем у прочих людей. Но вот…

С такой скоростью последний раз порезы у него закрывались давно, очень давно… Еще до того, как он остался Единственным.

— …С вами все в порядке, мистер Мак-Лауд?

— Да, — медленно сказал он. — Со мной все в порядке…

Выходя из бара и направляясь к машине, он по-прежнему был погружен в себя. Поэтому шагнувшую к нему женщину он сначала попросту не заметил.

— Мистер Мак-Лауд? — женский голос вывел его из состояния сосредоточенности (или отрешенности — это как посмотреть…).

Голос был звонок и мелодичен, но он сперва было подумал, что вернулась давешняя толстуха. И рука его медленно сжалась в кулак.

Нет. Это была совсем не она.

Совсем еще молодая девчонка — среднего роста, худенькая, пожалуй, даже изможденная. Держится не совсем уверенно, с какой-то робостью или настороженностью. Но в черных омутах глаз — непоколебимая настойчивость.

— Да, это я, — произнес он все так же медленно.

— Я Луиза Маркос.

Некоторое время оба молчали. Мак-Лауд ждал продолжения, но оно так и не последовало.

— Чем могу служить, мисс?

— Мне нужно поговорить с вами.

Мак-Лауд пожал плечами:

— Что ж, если вам нужно только это… — он взялся за дверцу машины.

— Привет вам от Лесли О'Майера, — сказала Луиза чуть более быстро, чем намеревалась.

Ладонь Мак-Лауда замерла на ручке дверцы.

Они сидели рядом и разговаривали. Вернее, говорила в основном Луиза Маркос, а он больше отмалчивался.

Собственно, в «линкольн» он ее все-таки не приглашал — она сама села рядом. Мак-Лауд тогда не нашелся, что противопоставить ее упорству. Но сейчас в нем уже начинала закручиваться пружина раздражения.

— Вы террористка? — наконец спросил он прямо.

Луиза вздрогнула:

— Почему вы спрашиваете об этом?

— Потому что только что вас показывали по телевизору. Послушайте, вы, наверное, еще не очень отдаете себе отчет в том, что происходит. Вам сейчас пора искать нору потемнее. За вами сейчас охотятся, ваша голова дорого ценится.

От этих слов, совпавших с ее собственными мыслями, Луиза снова вздрогнула.

— Да, вот так-то, девочка моя. И скрыться вам будет куда труднее, чем организовать налет на энергоразрядник.

— Мы… Мы убили кого-нибудь? — спросила она с неожиданным испугом.

Мак-Лауд едва сдержал улыбку. Странная, однако, реакция у главы террористов!

— К сожалению, нет. Зато потеряли много своих.

В машине воцарилась тишина. С удивлением (и еще каким-то сложным чувством, которое он не смог тогда расшифровать) Мак-Лауд увидел, что по щекам девушки бегут прозрачные капли. Еще более странная реакция для опытной террористки.

— Лесли был с вами? — спросил он неожиданно для себя (он уже намеревался прервать этот разговор).

Она молча кивнула.

— Ну, и что с ним?

— Не знаю…

Она не покривила душой — ей и в самом деле не довелось видеть собственными глазами, что случилось с Лесли О'Майером. Хотя чего уж тут неизвестного, когда человек остается прикрывать отход с арбалетом против десятка автоматов…

Впрочем, Мак-Лауд понял ее правильно.

Не задавая больше вопросов, он как-то весь обмяк на своем сиденье. И девушка впервые почувствовала, насколько он стар…

«Нет. Ничего не выйдет. Только зря мучаю старика». Она уже была близка к тому, чтобы выйти из автомобиля.

Значит, все было напрасно? Зря отдана жизнь полковника Лесли, жизни остальных ребят, ее собственная жизнь (теперь уже не отсидеться, не спастись…).

И главное, самое главное, — жизни, судьбы, надежды миллиардов людей планеты!

Она обязана совершить эту попытку. Ради всех них. В том числе ради несчастного старика, который не так давно еще был способен на мудрость и доброту…

— Послушайте, ведь вы же умели читать судьбу человечества, как книгу! Помогите нам!

Он вдруг взглянул на Луизу с неожиданной резкостью (она не поняла — почему):

— Какое там человечество. Я — старик!

— Не прикрывайтесь своей старостью, словно щитом! Мир гибнет, Мак-Лауд! Вы спасли его однажды — попытайтесь сделать это еще раз!

«Попытайтесь еще раз… Хотя бы попытайтесь!»

Мак-Лауд молчал. Разочарование росло в нем с каждой минутой. И — тоже с каждой минутой — мозг вновь окутывала вязкая пелена дряхлости, отступившая было недавно, когда он увидел, как затягиваются раны на руке.